Андреева Г.М. » Социальная психология

Таким образом, для социальной психологии весьма

значимым является исследование не только кооператив-

ной формы взаимодействия.

Кроме того, при абсолютном принятии лишь одного

типа взаимодействий снимается принципиально важная

проблема содержания деятельности, в рамках которой

даны те или иные виды взаимодействий, А это содержа-

ние деятельности может быть весьма различным. Мож-

но констатировать кооперативную форму взаимодейст-

вия не только в условиях производства, но, например, и

при осуществлении каких-либо асоциальных, противо-

правных поступков - совместного ограбления, кражи

и т. д. Поэтому кооперация в социально негативной дея-

тельности не обязательно та форма, которую необходи-

мо стимулировать; напротив, деятельность, конфликтная

в условиях асоциальной деятельности, может оцени-

ваться позитивно. Кооперация и конкуренция лишь

формы <психологического рисунка> взаимодействия, со-

держание же и в том и в другом случае задается более

широкой системой деятельности, куда кооперация или

конкуренция включены. Поэтому, не оспаривая важно-

сти исследования кооперативных форм взаимодействия,

вряд ли правильно игнорировать и другую форму, а са-

мое главное, вряд ли правильно рассматривать их обе

вне социального контекста деятельности.

Выделение двух полярных типов

Экспериментальные взаимодействия играет определен-

схемы регистрации

взаимодействий "У положительную роль в анализе

интерактивной стороны общения.

Однако только такое дихотомическое рассмотрение ви-

дов взаимодействия оказывается недостаточным для

экспериментальной практики. Поэтому в социальной

психологии существуют поиски и иного рода - выделить

более <мелкие> типы взаимодействий, которые могли

бы быть использованы в эксперименте в качестве еди-

ниц наблюдения. Одна из наиболее известных попыток

такого рода принадлежит Р. Бейлсу, который разрабо-

тал своего рода схему, позволяющую по единому плану

регистрировать различные виды взаимодействий в груп-

пе. До того как эта схема была создана, Бейл фикси-

ровал при помощи метода наблюдения те реальные про-

явления взаимодействий, которые можно было увидеть

в группе детей, выполняющих некоторую совместную

деятельность. Первоначальный список таких видов взаи-

модействий оказался весьма обширным (насчитывал

около 82 наименований) и потому был непригоден для

построения эксперимента. Бейлс <свел> наблюдаемые

образцы взаимодействий в категории, предположив, что

в принципе каждая групповая деятельность может быть

описана при помощи четырех категорий, в которых за-

фиксированы ее проявления: область позитивных эмо-

ций, область негативных эмоций, область решения проб-

лем и область постановки этих проблем. Тогда все за-

фиксированные виды взаимодействий были разнесены

по этим четырем рубрикам:

1) солидарность

2) снятие напряжения

3) согласие

Область

позитивных

эмоций

4) предложение, указание

5) мнение

6) ориентация других

Область

решения

проблем

7) просьба об информации

8) просьба высказать мнение

9) просьба об указании

Область

постановки

проблем

10) несогласие

11) создание напряженности

12) демонстрация антагонизма

Область

негативных

эмоций

Получившиеся 12 групп были оставлены Бейлсом, с

одной стороны, как тот необходимый минимум, который

необходим для учета всех возможных видов взаимо

действия, с другой стороны, как тот максимум, который

допустим в эксперименте.

Схема Бейлса получила довольно широкое распро-

странение, несмотря на ряд существенных критических

замечаний, высказываемых в ее адрес. Самое элемен-

тарное возражение состоит в том, что никакого логиче-

ского обоснования существования именно 12 возможных

групп характеристик в ней не приводится, равным обра-

зом как и определение именно четырех (а не трех, пя-

ти и т. л.) категорий. Возникает естественный вопрос,

почем именно в этих двенадцати характеристиках ис-

черпываются все возможные виды интеракций. Второе

возражение касается того, что в предложенном перечне

взаимодействий нет единого основания, по которому

они были бы выделены: в списке присутствуют впере-

межку как чисто коммуникативные проявления индиви-

дов (относящиеся к сфере обмена информацией, напри-

мер, высказывание мнения), так и непосредственные

проявления их в <действиях> (например, отталкивание

другого при выполнении какого-то действия и т. д.).

Главный аргумент, не позволяющий придавать этой схе-

ме слишком большое значение, состоит в том, что в ней

снова полностью опущена характеристика содержания

общей групповой деятельности, т. е. схвачены лишь фор-

мальные моменты взаимодействия.

Здесь мы сталкиваемся с весьма острым методологи-

ческим вопросом, не имеющим корректного решения в

традиционной социальной психологии, а именно с вопро-

сом о том, может ли в принципе методика социально-

психологического исследования фиксировать содержа-

тельную сторону деятельности? В традиционных под-

ходах подразумевается отрицательный ответ. Более то-

го, в известном смысле, эта неспособность рассматри-

вается как отличительная особенность социальной пси-

хологии, т. е. включается в определение предмета этой

дисциплины, которая согласно такой точке зрения, и

должна исследовать лишь формы взаимодействий, от-

вечать на вопрос <Как?>, но не на вопрос <Что?> де-

лается совместно. Отрыв от социального контекста здесь

получает свою легализацию. Все методики, построен-

ные на основе таких теоретических исходных позиций,

неизбежно будут апеллировать лишь к формальному

аспекту взаимодействий. При отсутствии других мето-

дик на определенном этапе развития социальной психо-

логии они могут, естественно, использоваться, но надо

помнить, что все они дают данные лишь относительно

одного компонента взаимодействия - его формы.

Трудность <схватить> в эксперименте содержатель-

ную сторону взаимодействий породила в западной со-

циальной психологии тенденцию упростить ситуацию

анализа и обратиться преимущественно к исследованию

взаимодействия в диаде, т. е. к взаимодействию лишь

двух людей. Такого рода исследования, проводимые в

рамках теории <диадического взаимодействия>, являют

собой еще один пример того, насколько даже самое тща-

тельное изучение формы процесса мало дает для пони-

мания сущности. При изучении <диадического взаимо-

действия>, а наиболее подробно оно исследовано аме-

риканскими социальными психологами Дж. Тибо и

Г. Келли, используется известная в математической тео-

рии игр <дилемма узника>. В эксперименте задается

некоторая диада: два узника, находящиеся в заточении

и лишенные возможности общаться. Строится матрица,

в которой фиксируются их возможные стратегии взаи-

модействия на допросе, когда каждый будет отвечать,

не зная точно, как ведет себя другой. Если принять две

крайние возможности их поведения: <сознаться> и <не

сознаться>, то в принципе, каждый имеет именно эти

две альтернативы. Однако результат будет различен, в

зависимости от того, какую из альтернатив изберет

каждый. Могут сложиться четыре ситуации из комби-

наций их различных стратегий: оба сознаются, первый

сознается, второй не сознается, второй сознается, а пер-

вый - нет, оба не сознаются. Матрица фиксирует эти

четыре возможных комбинации. При этом рассчитыва-

ется выигрыш, который получится при различных ком-

бинациях этих стратегий для каждого <игрока>. Этот

выигрыш и является <исходом> в каждой модели игро-

вой ситуации. Применение в данном случае некоторых

положений теория игр создает заманчивую перспекти-

ву весьма точного не только описания, но и прогноза

поведения каждого участника взаимодействия. Однако

сейчас же возникают и те многочисленные ограничения,

которые несет в себе применение этой методики к реаль-

ным ситуациям человеческого взаимодействия. Прежде

всего, как известно, в теории игр рассматриваются иг-

ры двух типов: с нулевой суммой и с ненулевой суммой.

Первый случай предполагает, что в такой игре выигрыш

одного точно равен проигрышу другого, т. е. ситуацию,

крайне редко встречающуюся в реальном взаимодейст-

вии даже двух участников. Что же касается игр с нену-

левой суммой, аналогов которым можно найти значи-

тельно больше в реальных проявлениях человеческого

взаимодействия, то аппарат их значительно сложнее и

степень формализации значительно меньше. Не случай-

но их применение в социально-психологических работах

значительно реже. Применяемый же аппарат игр с ну-

левой суммой приводит к крайнему обеднению специфи-

ки социально-психологического взаимодействия людей

и поэтому внешняя эффектность исследований, при-

меняющих эту методику, не равноценна значимости по-

лученных результатов. В многочисленных ситуациях

взаимодействия люди чрезвычайно редко уподобляются

при разработке стратегий своего поведения узникам из

дилеммы. Конечно, нельзя отказать этой методике в

том, что в плане (формального анализа стратегий взаи-

модействия она дает определенный материал, во всяком

случае позволяет констатировать определенные способы

построения таких стратегий. Этим и объясняется воз-

можность применения методики в некоторых специаль-

ных исследованиях.

Подход к взаимо-

действию в концеп-

ции <символического

интеракционизма>

В целом же существующие в традиционной социаль-

ной психологии схемы экспериментального анализа взаи-

модействий в большинстве случаев полностью исключа-

ют взаимодействие из какого бы то ни было социально-

го контекста. Не поправляет дела и попытка, предпри-

нимаемая школой <символического интеракционизма>.

Важность интерактивной стороны

общения привела к тому, что в ис-

тории социальной психологии сло-

жилось специальное направление,

которое рассматривает взаимодей-

ствие исходным пунктом всякого социально-психологи-

ческого анализа. Это направление связано с именем

Дж. Мида, который дал направлению и имя - <симво-

лический интеракционизм>. (Концепцию Мида иногда

5 Г. М. Андреева

называют <социальным бихевиоризмом>, и это значи-

тельно запутывает дело. Мид действительно употреб-

лял термин <бихевиоризм> для характеристики своей

позиции, но у него термин приобретал совершенно осо-

бое значение. Для Мида бихевиоризм лишь синоним та-

кого метода анализа сознания н самосознания, который

не имеет ничего общего с интроспекцией и построен це-

ликом на фиксировании наблюдаемого н контролируемо-

го поведения. В остальном же весь арсенал бихевиори-

стской аргументации у Мида отсутствует.)

Выясняя социальную природу человеческого <Я>,

Мид, вслед за Джемсом, пришел к выводу, что в ста-

новлении этого <Я> решающую роль играет общение.

Мид использовал также идею Ч. Кули о так называе-

мом <зеркальном Я>, где личность понимается как сум-

ма психических реакций человека на мнения окружаю-

щих. Однако у Мида вопрос решается значительно слож-

нее. Становление <Я> происходит действительно в ситу-

ациях общения, но не потому, что люди есть простые

реакции на мнения других, а потому, что эти ситуации

есть вместе с тем ситуации совместной деятельности.

В них формируется личность, в них она осознает себя,

не просто смотрясь в других, но действуя совместно с

ними. Для Мида ситуация общения раскрывается как

ситуация прежде всего взаимодействия. Моделью таких

ситуаций является игра, которая у Мида выступает в

двух формах - play и game, В игре человек выбирает

для себя так называемого <значимого другого> и ори-

ентируется на то, как он воспринимается этим <значи-

мым другим>. В соответствии с этим у человека форми-

руется и представление о себе самом, о своем <Я>.

Вслед за У. Джемсом, Мид разделяет это <Я> на два

начала (здесь, за неименением адекватных русских тер-

минов мы сохраняем их английское наименование):

<1> и <те>. <1>-это импульсивная, творческая сторо-

на <Я>, непосредственный ответ на требования ситуа-

ции. <те>-это рефлексия <1>, своего рода норма, конт-

ролирующая деятельность <1> от имени социального

взаимодействия, это усвоение личностью отношений, ко-

торые складываются в ситуации взаимодействия и ко-

торые требуют сообразовываться с ними. Постоянная

рефлексия <1> при помощи <те> необходима для зре-

лой личности, ибо именно она способствует адекватно-

му восприятию личностью себя самой и своих собствен-

ных действий. (Внешне эти идеи Мида имеют некото-

рое сходство со схемой Фрейда относительно взаимо-

отношений <ид> и <эго>. Но содержание, которое при-

давал Фрейд этому отношению, сводилось к сексуаль-

ному контролю, у Мида же при посредстве этого отно-

шения контролируется вся система взаимодействий лич-

ности с другими.)

Таким образом, центральная мысль интеракционист"

ской концепции состоит в том, что личность формирует-

ся во взаимодействии с другими личностями, и механиз-

мом этого процесса является установление контроля дей-

ствий личности тем представлением о ней, которое скла-

дывается у окружающих. Несмотря на важность поста-

новки такой проблемы, в теории Мида содержатся суще-

ственные методологические просчеты. Главными из них

являются два.

Во-первых, непропорционально большое значение, ко-

торое уделяется в этой концепции роли символов. Вся

обрисованная выше канва взаимодействия детермини-

руется системой символов, т. е. деятельность и поведе-

ние человека в ситуациях взаимодействия в конечном

счете обусловлены символической интерпретацией этих

ситуаций. Сама рефлексия личности подчиняется это-

му миру символов: и другие оценивают личность тоже

через призму принятых в данной группе символов. Че-

ловек предстает как существо, обитающее в мире сим-

волов, включенное в знаковые ситуации. И хотя в из-

вестной степени с этим утверждением можно согла-

ситься, поскольку в определенной мере общество, дей-

ствительно, регулирует действия личностей при помощи

символов, излишняя категоричность Мида приводит к

тому, что вся совокупность социальных отношений, куль-

туры - все сводится только к символам.

Отсюда вытекает и второй важный просчет концеп-

ции символического интеракционизма: коммуникатив-

ный аспект взаимодействия здесь вновь отрывается от

содержания предметной деятельности, вследствие чего

все богатство макросоциальных отношений личности по

существу игнорируется. Единственным <представите-

лем> социальных отношений остаются лишь отношения.

непосредственного взаимодействия. Поскольку символ

остается <последней> социальной детерминантой взаи-

модействия, для анализа оказывается достаточным лишь

описание данного поля взаимодействий, без привлече-

ния широких социальных связей, в рамках которых дан-

ный акт взаимодействия имеет место. Происходит изве-

стное <замыкание> взаимодействия на заданную груп-

пу, Конечно, и такой аспект анализа возможен, и для

социальной психологии даже заманчив, но он явно не-

достаточен.

Таковы ограниченности символического интеракцио-

низма, течения, которое тем не менее острее всех дру-

гих теоретических ориентаций западной социальной пси-

хологии поставило вопрос о социальных детерминантах

взаимодействия. Сам термин <интеракционизм> исполь-

зуется значительно шире, чем только в контексте этого

теоретического подхода. Поскольку сам по себе фено-

мен взаимодействия - необходимый компонент соци-

ально-психологического анализа, практически почти

каждый социальный психолог имеет дело с исследова-

нием интеракций. Зачислять его на этом основании в

школу <интеракционизма> было бы большим упрощени-

ем дела. Заслуга теории Мида состоит в том, что вопрос

о роли взаимодействия для формирования личности,

а также о социальной детерминации этого процесса был

поставлен. Ее слабость в том, что вопрос был решен

упрощенно. <Генерализованный другой>, который дол-

жен был нести в себе социальное влияние, не стал в пол-

ном смысле слова <генерализованным>: он оказался ис-

ключенным из какого бы то ни было аспекта содержа-

тельной деятельности, дан лишь в <чистых> коммуни-

кативных актах. Поэтому, хотя теория Мида и назы-

вается теорией символического интеращионизма, т. е.