Аддиктивный потенциал рискованного поведения

      Подростковый период является наиболее сложным в человеческой жизни. Спонтанно совершенные подростком поступки или осознано принятые им однажды решения часто имеют фатальные последствия для всей его последующей жизни. Как отмечают исследователи, самые существенные угрозы умственному и физическому благополучию подростков возникают не по естественным причинам, а из-за опасных действий, в которые они охотно вовлекаются (Ozer E. et al., 2002). Широкий спектр таких действий объединяют понятием рискованного поведения, среди отрицательных последствий которого алкогольная и наркотическая зависимость, социальная дезадаптация, лишение свободы, травмы, инвалидность, смерть (Arnett J., 1999). Динамика рискованного поведения имеет перевернутую U-образную связь с возрастом, нарастая от раннеподросткового к среднеподростковому периоду и уменьшаясь от позднеподросткового периода к юности (Cauffman E. et al., 2010). Риск в подростковом возрасте может удовлетворять многим целям: получению одобрения со стороны сверстников, росту самоуважения, умению справляться с фрустрацией и принимать независимые решения, установлению идентичности, созданию автономии от родителей и т.д. (Muuss R. E., Porton H. D., 1998). Ученые акцентируют внимание на том, что данное поведение для подростков обычно (Casey B. J. et al.,, 2008; Steinberg L., 2008) и закономерно, поскольку наблюдается также среди животных, и, следовательно, имеет определенное эволюционные значение (Spear L. P., 2003).

      Отличительной особенностью рискованного поведения является одновременное наличие и высокой субъективной желательности и высокого потенциала повреждения (Geier C., Luna B., 2009). Уязвимость подростков к таким формам поведения связывают с неравномерностью развития мозговых структур. Если созревание социоэмоциональной системы (Steinberg L., 2007), обрабатывающей социальную и эмоциональную информацию, происходит в ускоренном темпе, то управляющие предотвращением вреда центры когнитивного контроля развиваются медленно, и окончательно формируются, лишь на 3-ем десятилетии жизни человека (Steinberg L., 2007; Ernst M. et al., 2005). Однако, это не означает, что подростки хуже, чем взрослые понимают риск или оценивают его последствия (Cauffman E., Steinberg L., 2000, Reyna V. F., Farley F., 2006). Бурное развитие социоэмоциональной системы обуславливает более высокую эмоциональную возбудимость подростков и более высокую их подверженность социальному влиянию (Steinberg L., 2007). Отсюда уязвимость к опасным действиям в подростковом периоде не столько связана с когнитивной состоятельно-стью, сколько с эмоциональным принятием решения (Cauffman E., 2010), особенно, если принятие риска происходит в такой социальной ситуации, как присутствие сверстников (Steinberg L., 2007). Согласно исследованиям, различия между подростками и взрослыми появлялись даже в лабораторных условиях, если в задачи по принятию решения вовлекался эмоциональный стимул, такой как риск и награда (Gardner M., Steinberg L., 2005), а присутствие сверстников увеличивало число принятий риска подростками более чем в два раза (Steinberg L., 2007).

     С развитием социоэмоциональной системы связана усиленная активация дофаминового обмена в подкорковых центрах награды, которая стимулирует привлекательность необычных и немедленно захватывающих событий (Chambers R. A. et al. 2003; Spear L. P., 2000). Изменения в деятельности дофаминэргической системы обуславливает выраженность такой черты, как поиск новых ощущений (Schultz W., 2002; Zald D. H. et al. 2008). Подростки с высоким уровнем потребности в новизне не боятся рисков и с нетерпением ждут их (Arnett J., 1992), что при определенных условиях может послужить основой для формирования выраженного влечения к определенным видам деятельности. Последующее снижение в позднеподростковом периоде дофаминового обмена чревато развитием «синдрома дефицита награды» и появлением, в связи с этим, необходимости в дополнительной стимуляции для получения того же уровня удовле-творения (Spear L. P., 2003). Как известно, нарушение функции катехоламиновой системы, в частности дофаминовой регуляции, сейчас рассматривают в качестве основного звена в механизме развития всех наркологических заболеваний (Иванец Н.Н. и соавт., 2006). Данные изменения ставят подростка в особую зону патогенетической предрасположенности к аддиктивным расстройствам. Так, например, знакомство с алкоголем в 13-14 лет создает вероятность развития зависимости от ПАВ в 9%, в то время как в 19-20 лет только в 1%. (Simkin D. R., 2008).

       Многочисленные исследования показывают, что рискованное пове-дение редко встречается отдельно, и разные типы опасного поведения проявляют по отношению друг к другу выраженную коморбидность (Muuss R. E., Porton H., 1998; Flisher A. J. et al, 2000; Baskin-Sommers A., Sommers I., 2006). Знакомство с одним видом рискованного поведения с высокой степенью вероятности приведет в будущем к присоединению других, часто представляющих еще большую угрозу здоровью подростка (Brener N. D., Collins J. L., 1998, Simkin D. R., 2008). Как отмечает Ellickson P.L. et al. (2001), раннее экспериментирование с табаком в 3 раза увеличивает вероятность того, что к началу юности подросток будет регулярно употреблять марихуану, тяжелые наркотики, продавать наркотики, бросит школу, будет иметь опыт ранней беременности и раннего статуса родителя, а также совершит кражу или насилие. И хотя большинство подростков в конечном итоге участвуют в каком-либо типе опасного поведения, результаты редко бывают пагубными (Muuss R. E., Porton H. D., 1998). Степень опасности рискованного поведения, его множественность и хронизация, согласно исследованиям, во многом зависит от выраженности у подростка психологических и психопатологических проблем (Tubman J. G. et al., 1996; Flisher A. J et al. 2000; Viner R. M. et al. 2006). D. R. Simkin (2008) указывает на то, что не леченные в подростковом возрасте коморбидные расстройства являются одним из серьезных факторов способствующих как рискованному поведению, так и тяжелой форме аддикции. Оставленный без внимания синдром дифицита внимания и гиперактивности в 2 раза увеличивает вероятность развития наркологических расстройств (Simkin D. R., 2008).

     Таким образом, благодаря биологическим, психологическим и социальным особенностям подросткового периода любое совершенное подростком рискованное действие может сыграть роль пускового механизма для развития аддиктивных расстройств как химической, так и не химической природы. Поэтому профилактика рискованного поведения, пожалуй, является наиболее эффективным средством их предупреждения. Однако, учитывая происходящие в подростке изменения, она должна быть хорошо организована по многим направлениям с привлечением специалистов из разных ведомств. К сожалению это требует больших расходов и реального постоянного внимания со стороны государства, а не декларативных заявлений. Нетрудно заметить, что внимание со стороны государства к психическому здоровью детей и подростков становится все более и более формальным, а благодаря СМИ многие чрезвычайно опасные для здоровья и жизни риски превращаются для подростков в социально приемлемые и романтически привлекательные. Например, за последние несколько лет приобрели большую популярность среди подростков такие виды опасных «развлечений», как шоплифтинг (кражи в магазинах), запинг (катание на подножках, поручнях и крышах электропоездов) и прогулки по крышам высоток.