Мотивационный компонент в структуре личностной беспомощности на разных возрастных этапах

В статье дается краткий исторический экскурс по изучению феномена беспомощности. Приводятся результаты сравнительного анализа мотивационного компонента личностной беспомощности в младшем школьном, подростковом и юношеском возрасте в группах «беспомощных» и «самостоятельных» испытуемых.

Short historical outline of studying a phenomenon of helplessness is given in the article. Results of the comparative analysis of motivational component of personal helplessness in primary school, teenage and youth age in groups of "helpless" and "indepandant" respondents are given.

Предпосылки зарождения представлений о феномене беспомощности были заложены в России великим отечественным физиологом И.П. Павловым. Однако свое открытие и дальнейшее развитие теория выученной беспомощности получила в зарубежной психологии. В своем развитии она пережила много трансформаций: зародившись в рамках классического бихевиоризма, в дальнейшем она была переформулирована в традиции когнитивно-поведенческого подхода, далее М. Селигманом, открывшим данное явление, был перенесен акцент с выученной беспомощности на выученный оптимизм и на современном этапе в зарубежной психологии актуальность приобретает изучение позитивных психологических феноменов в противоположность изучению беспомощности (Дж.Вейлант, Э.Динер, М.Чиксентмихали).

В России изучение беспомощности начинается лишь в 90-х гг.  В общем, наблюдается тенденция разрозненных, локальных исследований данного феномена, в основном вопросов профилактики и преодоления выученной беспомощности (Т.О. Гордеева, М.М. Далгатов, Д.А. Леонтьев, В. Ротенберг, В.Г. Ромек). Наиболее разработанной является концепция личностной беспомощности Д.А. Циринг (2001).

Н.А.Батурин и Д.А. Циринг разделяют выученную беспомощность на два вида – ситуативную (развивающуюся в конкретной ситуации) и личностную [1,3]. Д.А. Циринг (2001) рассматривает личностную беспомощность как устойчивое специфическое образование личностного уровня, включающее в себя сочетание определенных личностных особенностей,  пессимистического атрибутивного стиля и устойчивых невротических нарушений [3].   Личностная беспомощность проявляется в эмоциональной неустойчивости, робости, пассивности, замкнутости, более низкой самооценке, склонности к чувству вины, фрустрированности. В последующих исследованиях Д.А. Циринг (2005) была предложена четырехкомпонентная структура личностной беспомощности, включающая в себя волевую, эмоциональную, когнитивную и мотивационную составляющие [4]. Ею был выделен симптомокомлекс, противоположный  личностной беспомощности по своему психологическому содержанию, названный «самостоятельностью», который характеризуется выраженной волевой активностью, оптимистическим мировосприятием, эмоциональной уравновешенностью, интратенсивной мотивацией, креативностью [6]. В русле данной концепции проводятся исследования социально-психологических особенностей личностной беспомощности и самостоятельности (Е.В.Забелина, Ю.К.Мухаметова, Д.А. Циринг), изучаются факторы, детерминирующие формирование симтомокомплекса беспомощности, в том числе родительские стили воспитания и травмирующие события (С.А. Сальева, Д.А. Циринг), исследуется структура и психологическое содержание феномена самостоятельности (Д.А. Циринг, Ю.В. Яковлева).

Таким образом, в отечественной психологии происходит интенсивное развитие в рамках концепции личностной беспомощности представлений о феномене беспомощности. Предложено новое видение данного явления, уже не только как ситуативного состояния, но и как устойчивого образования личностного уровня, что позволило начать изучение личностной беспомощности более детально и глубоко. Именно концепция личностной беспомощности легла в основу данного исследования.

Методологической основой изучения мотивационной сферы в данной работе  являются положения деятельностной  теории о психологическом содержании, функциях, механизме образования и функционирования мотивов, так как представляется, что понимание феномена беспомощности необходимо расширить  адекватно нашей культуре и традициям отечественной психологии. Теория деятельностного происхождения мотивационной сферы человека, созданная А. Н. Леонтьевым (60-е гг. XX в.) является наиболее разработанной, завершенной концепцией мотивации. Согласно ей, мотивационная сфера человека имеет свои источники в практической деятельности. В самой деятельности можно обнаружить составляющие, которые соответствуют элементам мотивационной сферы, функционально и генетически. В основе динамических изменений, которые происходят с мотивационной сферой человека, лежит развитие системы деятельности. Также большое значение в изменении деятельности, в изменении её динамики играет мотив. Мотив окрашивает структурные единицы деятельности и от того, каким мотивом побуждается деятельность, нередко зависят ее эффективность и качественные особенности протекания. Мотивы деятельности определяют значимость ее для личности, а также психологический облик самого человека. Вводя понятие личностного смысла деятельности, А.Н. Леонтьев приходит к выводу о том, что «формирование личности человека находит своё психологическое выражение в развитии её мотивационной сферы» [2].

Таким образом, исходя из теоретических посылок, мы сделали предположение о том, что люди, демонстрирующие личностную беспомощность, имеют специфические особенности в мотивационной сфере. В соответствии с выделенной Д.А. Циринг структурой личностной беспомощности, мотивационный компонент можно представить в виде сочетания определенных характеристик мотивационной сферы личности, которые, взаимодействуя с другими компонентами (когнитивным, волевым, эмоциональным) образуют личностную беспомощность. Следует отметить, что все компоненты личностной беспомощности влияют друг на друга и обусловливают друг друга. Поэтому рассмотрение отдельно мотивационного компонента достаточно искусственно, но продиктовано необходимостью детального исследования.

Эмпирическое исследование проводилось с 2005 по 2008 г. в г. Челябинске на базе общеобразовательных школ № 23,150, а также на базе Института психологии и педагогики, а также химического факультета Челябинского государственного университета. Общее количество испытуемых, принимавших участие в исследовании, составило 653 человека. С помощью кластерного анализа были отобраны 274 человек, с которыми и происходило дальнейшее исследование.

Выборку младших школьников составили учащиеся 2-4 классов общеобразовательных школ (в возрасте от 8 до 11 лет), которые занимаются по традиционной программе, в количестве 107 человек. Выборку подростков составили учащиеся 7-9 классов общеобразовательных школ (в возрасте от 14 до 16 лет), которые занимаются по традиционной программе, в количестве 87 человек. Выборку испытуемых юношеского возраста составили студенты Института психологии и педагогики, а также химического факультета 1-3 курса (в возрасте от 18 до 20) в количестве 80 человек.

С целью выявления групп испытуемых с симтомокомлексами «беспомощности» и «самостоятельности» в трех возрастных группах был проведен кластерный анализ (метод кластеризации Average Linkage (Within Groups) – метод средней связи, Euklidean Distance) в общей выборке  по переменным, выделенным в исследовании Д.А. Циринг (2001), а именно атрибутивный стиль, депрессия, самооценка и личностные особенности – замкнутость/общительность, неуверенность/уверенность, робость/смелость [3].  В исследовании Д.А. Циринг (2008) показано, что эти переменные в совокупности диагностируют единое психологическое образование – личностную беспомощность.

  В качестве статистического метода проверки гипотезы о различии мотивационной сферы «беспомощных» и «самостоятельных» испытуемых в трех возрастных группах использовался непараметрический метод сравнения – Критерий U-Манна-Уитни для двух независимых выборок.

С помощью сравнительного анализа были выделены параметры мотивационной сферы в трех возрастных группах, по которым имеются значимые отличия в группах «беспомощные» и «самостоятельные», именно их и следует считать составляющими мотивационного компонента личностной беспомощности.

По результатам сравнения особенностей мотивационной сферы «беспомощных» и «самостоятельных» младших школьников были выявлены значимые различия по следующим показателям: боязнь неудачи (U=912, при p=0,008), уровень надежды (U=969,5, при p=0,02), а также уровень субъективного контроля (U=1034, при p=0,008) и игровой мотив (U=1201, при p=0,04). Не обнаружено достоверных различий по уровню притязаний, стремление к успеху, боязни социальных последствий неудачи, общему уровню учебной мотивации, а также по уровню выраженности следующих мотивов - внешнему, позиционному, социальному и учебному.

Таким образом, в отличие от самостоятельных детей, дети с признаками беспомощности в большей степени стремятся к избеганию неудач. Результаты сравнения локуса контроля с тестовыми нормами позволяют говорить о том, что у беспомощных детей преобладает экстернальный локус контроля, в оценке происходящих с ними событий большую роль они отводят внешним обстоятельствам. Стоит отметить небольшое количество переменных, по которым были обнаружены различия в младшем школьном возрасте в двух группах, что может свидетельствовать о том, что симптомокомплекс личностной беспомощности, а соответственно, и ее мотивационная составляющая находятся на стадии формирования. Неслучайно о мерах профилактики и коррекции говорят именно касательно данного возраста [3,4]. Однако уже достаточно устойчивы такие тенденции как мотивация избегания неудач и экстернальный локус контроля, которые являются, безусловно, важнейшими образованиями мотивационной сферы, во многом обуславливающие особенности становления ребенка в дальнейшем в различных сферах жизнедеятельности.

По результатам сравнения особенностей мотивационной сферы в группах «беспомощных» и «самостоятельных» в подростковом возрасте значимые различия обнаружены по следующим показателям: стремление к успеху (U=576,5, при p=0,028), интернальность в межличностных отношениях (U=579,5, при p=0,007), общий уровень мотивации учения (U=389,5, при p=0,029), целеполагание (U=368,5, при p=0,014), получение отметки (U=453,5, при p=0,09) и позиционный мотив (U=399, при p=0,03). На высоком уровне статистической значимости обнаружены различия по тенденции к страху отвержения (U=442, при p=0,000), общей интернальности (U=413,5, при p=0,000), а также интернальности в области достижений (U=313,5, при p=0,000) и в области неудач (U=462, при p=0,000). По параметрам: уровень притязаний, стремление к принятию, интернальность в семейных и производственных отношениях, интернальность в отношении здоровья,  а также по уровню выраженности следующих мотивов – личностный смысл учения, внешний, игровой, социальный и учебный мотив - достоверных различий обнаружено не было.

В отличие от младших школьников, у подростков  появляются различия между группами «беспомощных» и «самостоятельных» по показателю мотивации аффилиации. Это подтверждает высокую значимость в подростковом возрасте межличностных отношений, но в отличие от самостоятельных подростков, у которых это проявляется в позитивном направлении, а именно в стремлении к принятию, у беспомощных подростков более выражен страх отвержения.

С помощью сравнительного анализа были выявлены различия, на высоком уровне статистической значимости, двух групп в юношеском возрасте по следующим показателям, характеризующих мотивационную сферу: уровень притязаний (U=162,5, при p=0,000), уровень субъективного контроля (U=173,5, при p=0,000), включающий в себя интернальность в области достижений (U=21, при p=0,000), интернальность в области неудач (U=48, при p=0,000), интернальность в семейных (U=138,5, при p=0,000)  и производственных отношениях (U=77,5, при p=0,000),  мотивация достижения  (U= 92,5, при p=0,000), мотивация аффилиации, состоящая из двух устойчивых мотивов - страх отвержения (U=164,5, при p=0,000) и стремление к принятию (U=550,5, при p=0,017), мотив получения интеллектуального удовлетворения (U=256,5, при p=0,002), мотив избегания осуждения и наказания за плохую учебу (U=318,5, при p=0,038). А также на уровне статистической тенденции обнаружены различия по мотиву: «получать стипендию» (U=351,5, при p=0,098).

Беспомощные юноши и девушки ощущают себя пассивными объектами действия других людей и внешних обстоятельств, то есть у них преобладает экстернальный локус контроля в оценке происходящих с ними событий. Это подтверждается результатами сравнения с тестовыми нормами. Самостоятельные юноши и девушки, напротив, в большей степени ощущают себя активными субъектами собственной деятельности. Эти данные согласуются с результатами исследования Д.А.Циринг [5]. Для юношей и девушек с личностной беспомощностью характерен более низкий уровень притязаний, чем для самостоятельных юношей и девушек, то есть степень трудности целей, которые они ставит перед собой значительно ниже, они  выбирают более  легкие и простые цели. В отличие от самостоятельных студентов, студенты с признаками беспомощности в большей степени боятся неудач.

Таким образом, на основании полученных статистических фактов можно подвести следующие итоги. На всех трех возрастных этапах выявлены значимые различия по одним и тем же параметрам мотивационной сферы, а именно для «беспомощных» испытуемых характерен высокий уровень мотивации избегания  неудач и экстернальный локус контроля. Это подтверждается теоретическими посылками о раннем формировании данных образований мотивационной сферы (Д. Мак-Клелланд, Н.В. Афанасьева). Таким образом, можно утверждать, что это основополагающие компоненты мотивационной составляющей личностной беспомощности, на которых надстраиваются в процессе формирования личности дополнительные компоненты.

На каждом возрастном этапе наблюдается качественное своеобразие мотивационного компонента личностной беспомощности. В младшем школьном возрасте, помимо вышеуказанных отличий, наблюдается яркая выраженность игрового мотива у беспомощных детей, в отличие от самостоятельных детей, что, по - видимому, обусловлено, некоторым «застреванием» беспомощных детей на более раннем этапе развития (дошкольном, где игра – ведущая деятельность ребенка) и несформированностью более зрелых мотивов (учебных) на данном возрастном этапе.

 В подростковом возрасте нельзя не отметить рост числа показателей мотивационной сферы, которые задействованы в образовании личностной беспомощности, что может свидетельствовать о некоторой тенденции с возрастом к экспансии симптомокомплекса  беспомощности в структуре личности. Так, если в младшем школьном возрасте различия по уровню мотивации учения не обнаружены, то уже в подростковом возрасте эти различия очевидны: у беспомощных подростков мотивация учения ниже, чем у самостоятельных. К высокому уровню боязни неудач и экстернальному локусу контроля  у беспомощных подростков добавляется высокий уровень мотивации страха отвержения, а также более низкая способность к целеполаганию, чем у самостоятельных подростков, и высокий уровень мотива получения отметки. Это свидетельствует о более экстратенсивной мотивации беспомощных подростков в сравнении с самостоятельными, для них более значима роль внешнего подкрепления в виде отметок.

В юношеском возрасте качественное своеобразие мотивационного компонента личностной беспомощности проявляется в добавлении к общим тенденциям более низкого уровня притязаний. Данный факт, по-видимому, можно объяснить  спецификой возраста и задачами, которые стоят перед юношами и девушками, а именно выбор дальнейшего пути развития, для которого особую важность приобретает уровень притязаний. Соответственно, можно предположить наличие определенных трудностей в выборе деятельности и ее успешности у «беспомощных» юношей и девушек, что является задачей дальнейшего исследования.

Нельзя не отметить также некоторые изменения по показателям интернальности в различных сферах в подростковом и юношеском возрасте: так, в подростковом возрасте значимые различия обнаружены по шкалам интернальности - в области достижений, неудач и межличностных отношений, а в юношеском возрасте на высоком уровне значимости добавляются различия по шкалам интернальности в области семейных и производственных отношений, но в области межличностных отношений различия не выявлены, что, безусловно, согласуется со спецификой данных возрастов.

Стоит отметить и изменения в ведущих мотивах учебной деятельности: в младшем школьном возрасте у беспомощных детей ярко выражен игровой мотив, в подростковом – получение отметки и в юношеском возрасте у беспомощных  испытуемых преобладает мотив избегания наказания и осуждения за плохую учебу. Это свидетельствует о единой тенденции во всех возрастах в группе «беспомощных» к преобладанию экстратенсивной мотивации.