Блаватская Елена Петровна » Изречения Мудрецов Востока

Что такое ложная индивидуальность? Это узел, состоящий из желаний, устремлений, привязанностей и ненависти, короче говоря, действий, проявленных человеческим существом на этой земле в течение одного воплощения и в форме одной индивидуальности.* Конечно, не все то, что предстает для нас как факт, заблуждающегося, материального и материально мыслящего большинства - в виде м-ра такого-то или еще какой-либо миссис - остается бессмертным или постоянно перерождающимся.  

Весь этот узел эгоизма, это видимое и мимолетное "Я" исчезает после смерти, как исчезает с тела актера костюм, в котором он играл свою роль, после того, как он покинул театр и отправился спать. Этот актер вновь станет тем же самым "Джоном Смитом" или Греем, каким он был с самого своего рождения, и не будет больше Отелло или Гамлетом, которого он изображал в течение нескольких часов. Ничего не осталось теперь от этого "узла", чтобы перейти в новое воплощение, кроме семян для будущей кармы, которые манас может соединить со своей бессмертной группой, создав из нее - бестелесную Высшую Личность в "Девахане". Сведения о том, что касается четырех низших принципов, и что получается из них, содержатся в сочинениях многих классиков, которые мы и собираемся подробно процитировать для своей пользы. Доктрина перисприта, "ложной индивидуальности", или пребывание умерших в их астральной форме - угасающих, чтобы исчезнуть в определенное время - является крайне невыносимой для спиритуалистов, которые настойчиво продолжают смешивать временное и бессмертное ЭГО.  

К сожалению для них, и к счастью для нас, не современные оккультисты изобрели эту доктрину. Они защищают себя и доказывают то, что говорят, то есть, что никакая "индивидуальность" никогда не "перевоплощалась" "на той же самой планете" (нашей земле, в этот раз это не является ошибкой), кроме как в трех исключительных случаях, приведенных выше. Добавляя к ним четвертый случай, который является преднамеренным, сознательным действием адептства; и то, что такое астральное тело не принадлежит ни к телу, ни к душе, и еще меньше - к бессмертному духу человека, мы выдвигаем нижеследующие утверждения, сопровождаемые доказательствами.  

Прежде чем кто-либо выскажет на основании неких неопровержимых проявлений теории о том, каким образом они были созданы, и будет утверждать prima facie [на первый взгляд] очевидность того, что это именно духи умерших вновь посещают нас, ему следует сперва изучить то, что было сказано по этому вопросу древними. Духи и призраки, материализованные и наполовину материальные "ДУХИ" не произошли от Аллана Кардека или Рочестера. Если такие существа, чьей постоянной привычкой является выдавать себя за души и призраки умерших, захотят это сделать и преуспеют в этом, то это произойдет потому, что предостережения древней философии ныне заменены априорными самонадеянными и недоказанными предположениями. Должен быть решен первый вопрос: "Облекают ли духи себя в какого-либо рода субстанцию?" Ответ: То, что сегодня называют перисприт во Франции, и "материализованная форма" в Англии и Америке, называлось в древние времена пери-псюхе и пери-нус, и, следовательно, они были хорошо известны древним грекам. Обладают ли они телами газообразными, флюидными, эфирными, материальными или полуматериальными? Нет; мы говорим это на основании авторитета оккультных учений всего мира в целом. Ибо, согласно индусам, атма, или дух - это арупа, лишенная тела, и у греков мы видим то же самое. Даже в римско-католической церкви ангелы Света, как и ангелы Тьмы, являются абсолютно бестелесными: "meri spiritus, omnes corporis expertes", и, по выражению Тайной Доктрины, примордиальными. Эманации недифференцированного Принципа, дхиан коганы ЕДИНОЙ (первой) категории, или чисто Духовной Сущности, составлены из Духа одного Элемента; вторая категория - из вторичной Эманации Души Элементов; третьи имеют "разумное тело", которому они не подчиняются, но то, чей вид они могут принять и чем они могут руководить, как телом, подчиняется им, будучи податливым их воле по форме и по существу. Отделяясь от этой (третьей) категории, они (духи, ангелы, девы или дхиан коганы) обладают ТЕЛАМИ, группируется первая рупа, состоящая из одного элемента эфира; вторая - из двух, эфира и огня; третья - из трех, эфира, огня и воды; четвертая - из четырех, эфира, воздуха, огня и воды. Тогда возникает человек, который, кроме четырех элементов, имеет пятый, преобладающий в нем элемент - землю: поэтому он и страдает. У ангелов, как говорили св. Августин и Петр Ломбард, "их тела созданы для действия, а не для страдания. Это земля и вода, humor et humus, придают склонность к страданию и покорности, ad patientiam [терпению], а эфир и огонь - к действию". Духи, или человеческие монады, принадлежащие к первой, или недифференцированной сущности, являются, поэтому, бестелесными; но те, которые относятся к третьему принципу (или человеческому пятому - манасу), могут вместе со своим носителем стать камарупа и майявирупа - телом желания, или "иллюзорным телом". После смерти, лучшие, благороднейшие, чистейшие качества манаса, или человеческой души, восходят вместе с божественной монадой в Девахан, откуда никто не появляется вновь, или не возвращается, кроме как во время перевоплощения,- что же тогда появляется под двойной маской духовного эго или души умершей личности? Элемент камарупа при помощи элементалов. Ибо нас учили, что такие духовные существа, которые могут принимать форму по своей воле и возникать, то есть, делать себя материальными и даже осязаемыми - это лишь одни ангелы (дхиан коганы) и нирманакая* адептов, чей дух облачен в тонкую материю. Астральные тела - остатки и отбросы смертного существа, которое было лишено тела, когда они появляются, представляют собой не индивидуальности, на что они претендуют, но лишь их подобия. И таково убеждение всей древности, от Гомера до Сведенборга; от третьей расы вплоть до наших времен.  

Тем не менее, многие спиритуалисты цитировали Павла в качестве подтверждения своего мнения о том, что духи могут появиться и появляются. "Есть тело душевное, есть тело и духовное", и т. д., и т. д. (I Кор., XV, 44); но нужно лишь более тщательно изучить стихи, предшествующие и следующие за цитируемым, чтобы понять, что то, что имеет ввиду св. Павел, совершенно отлично от того, что ему приписывается. Безусловно, существует духовное тело, но оно не идентично астральной форме, содержащейся в "естественном" человеке. "Духовное" создается лишь благодаря нашей собственной индивидуальности, которая разоблачается и трансформируется после смерти; ибо апостол позаботился объяснить это в строфах 51 и 53: "Immut abimur sed non omnes".  

Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся ... ибо тленному сему надлежит облечься в нетленное, и смертному сему - облечься в бессмертие.  

Но это не является доказательством ни для кого, кроме христиан. Посмотрим, что думали по этому поводу древние египтяне и неоплатоники, и те, и другие - "теургисты" par excellence [преимущественно]: Они разделяли человека на три основных группы, которые состояли из отдельных принципов, как это делаем и мы: чистый бессмертный дух; "призрачную душу" (светящийся призрак) и грубое материальное тело. Отделенные от последнего, которое рассматривалось как земная оболочка, эти группы разделялись на шесть принципов: (1) Kha, "жизненное тело"; (2) Khaba, "астральная форма", или тень; (3) Khou, "животная душа"; (4) Akh, "земной интеллект"; (5) Sa, "божественная душа" (или буддхи); и (6) Sah, или мумия, функции которой начинались после смерти. Осирис был высшим, несотворенным духом, ибо это было, в одном смысле, родовое имя, поскольку каждый человек становился после своего перемещения осирифицированным, то есть поглощенным Осирисом-Солнцем, или великолепным божественным состоянием. Это был Khou, который вместе с низшей частью Akh, или камарупа, с добавлением отбросов манаса, остающихся в астральном свете нашей атмосферы, создавал аналог ужасных, страшных бхутов индусов (или наших "элементалов"). Это видно в переводе так называемого "Магического папируса Харриса" (магический папирус, переведенный Чабасом), который называет их Kouey или Khou, и объясняет, что в соответствии с иероглифами, они назывались Khou, или "вновь ожившие мертвые", "воскресшие тени".*  

Когда говорили о человеке, что он "имеет Khou", подразумевалось, что он одержим "духом". Были два вида Khou - оправданные, которые, после проживания в течение короткого времени второй жизни (nam onh), угасали и исчезали; и те Khou, которые были осуждены на блуждание безо всякого отдыха во тьме после смерти во второй раз - mut, em, nam - и кого называли H'ou-metre ("дважды-умершие"), что не мешало им хвататься за эту ненастоящую жизнь, подобно вампирам. О том, сколь ужасны они были, рассказывается в нашем приложении о египетской магии и "китайских духах" (в "Тайной Доктрине"). Они изгонялись египетскими жрецами так же, как изгоняют злых духов римско-католические кюре; или же, китайский гу-ен, идентичный с Khou и "элементарием", так же как и с ларами и лярвами - это последнее слово было получено из первого грамматиком Фестусом, который объясняет, что они были "тенями умерших, которые не давали покоя в доме ни хозяевам, ни слугам". Такие создания, когда их вызывали в теургических и, особенно, некромантических ритуалах, рассматривались, и все еще рассматриваются в Китае не как дух, душа или что-то, принадлежащее к умершей личности, которую они представляют, но просто как ее отражение - симулакрум.  

"Человеческая душа",- говорит Апулей,- "это бессмертный бог" (буддхи), который, тем не менее, имеет свое начало. Когда смерть освобождает ее (душу) от ее земного материального организма, она называется лемуром. Среди последних есть немало благодетельных, которые становятся богами или демонами семейства, то есть, его домашними божками: в этом случае они называются ларами. Но они оживают, и о них говорят как о лярвах, когда они, приговоренные судьбой к скитаниям, распространяют вокруг себя зло и бедствия. (Inane terriculamentum, ceterum noxium malis); или, если их истинная природа была неопределенна, они рассматривались как просто маны (Апулей, см.: "О божестве Сократа"). Выслушайте мнение Ямвлиха, Прокла, Порфирия, Пселла и десятка других писателей об этих таинственных существах.  

Маги Халдеи верили и учили тому, что небесная, или божественная душа разделяла бы сияние вечного света, в то время как животная, или чувственная душа, если она добрая, быстро распалась бы, а если злая, отправилась бы в блуждание по земной сфере. В этом случае, "она (душа) принимала на время формы различных человеческих призраков и даже животных". То же самое говорили об эйдолоне греки и о своем нефеш - раввины. (См. "Оккультные науки" графа де Рези, V, 11). Все иллюминаты средних веков рассказывают нам о нашей астральной душе, отражении умершего, или его призраке. При натальной смерти (рождении) чистый дух остается притянутым к промежуточному, или светящемуся телу, но, так как его низшая часть (физическое тело) умерла, первый поднимается на небеса, а последняя нисходит в низшие миры, или камалоку.  

Гомер показывает нам тело Патрокла - истинный образ материального тела, убитого Гектором - восставшее в своей духовной форме, а Лукреций показывает старого Энния, представляющего самого Гомера, льющего горькие слезы среди теней и человеческих подобий на берегах Ахеруза, "где не живут ни наши тела, ни наши души", но только наши образы.  

 ...Esse Acherusia templa,  

...Quo neque permanent animae, neque corpora nostra,  

Sed quoedam simulacra...  

Виргилий назвал его "образом" (imagо), и в Одиссее (I, XI) автор относится к нему как к типу, модели, и в то же самое время, копии тела; поэтому Телемах не признает Улисса и хочет покинуть его, говоря - "Нет, ты не мой отец; ты демон, пытающийся соблазнить меня!" ("Одиссея", I, XVI, строфа 194). "Римляне не испытывают недостатка в соответствующих выразительных именах, чтобы обозначить все разнообразие своих демонов; так, они называют их по порядку: ларами, лемурами, гениями и манами". Цицерон, в своем переводе платоновского "Тимея", перевел слово "даймоны" как "лары"; и грамматик Фестус, объясняя, что низшие боги были душами людей, проводил различие между этими двумя видами, как и Гомер, и между anima bruta и anima divina (животной и божественной душами). Плутарх (в "Proble. Rom.") показывает лар, которые обитают в домах (с привидениями) и возглавляют их, и называет их жестокими, суровыми, назойливыми, и т. д., и т. д. Фестус полагает, что среди ларов существуют как добрые, так и злые. Ибо он называет их в одно время proestites, когда они изредка появляются и тщательно наблюдают за предметами (direct apports), и в другое - hostileos.* "Как бы то ни было",- говорит своим странным старофранцузским языком Лелойер,- "они являются не больше, чем нашими дьяволами, которые, если они и оказывают помощь некоторым людям и дарят им какие-либо вещи,- это лишь для того, чтобы им было легче причинить вред впоследствии. Лемуры также являются дьяволами и лярвами, ибо они появляются ночью в различных человеческих и животных формах, но еще более часто - с отличительными признаками, которые они заимствуют от умерших людей". ("Livre des Spectres". V, IV, стр. 15 и 16).  

Оказывая небольшие почести христианским представлениям о том, что Сатана есть повсюду, Лелойер говорит подобно оккультисту и очень эрудированному человеку.  

Совершенно очевидно, что гении, и никто другой, имели своей миссией наблюдение за каждым новорожденным, и что они назывались гениями, как говорит Ценсорий, потому что они имели на своем попечении нашу расу, и руководили не только каждым из смертных, но и всеми поколениями и родами, будучи гениями людей.  

Идея ангелов-хранителей людей, народов, местностей, городов и наций, была взята католиками от дохристианских оккультистов и язычников. Симмахус (Epistol., I, X) пишет:  

Так же как душа дается тому, кто родился, так и гении распределяются по народам. Каждый город имеет своего гения-покровителя, которому люди приносят жертвы.  

Существуют многие надписи, на которых можно прочитать: Genio civitates - "гению города".  

Древний непосвященный был не в большей степени, нежели современный, уверен в том, является ли призрак эйдолоном родственника или гением местности. Энний, увидевший во время празднования юбилея своего отца Анхиса змею, ползущую по его гробу, не знал, был ли это гений его отца или гений места (Виргилий). "Маны"* были многочисленны и разделялись на добрых и злых; те, которые были злобными, и которые Виргилий называет numina larva, умиротворялись при помощи жертвоприношений, чтобы они не совершали зла, такого, как насылание дурных снов на тех, кто не обращает на них внимания, и т.д.  

Тибулл в свою очередь показывает:  

Ne tibi neglecti mittant insomnia manes. (Eleg., I, II)  

Язычники думали, что низшие души преобразуются после смерти в дьяволических эфирных духов". (Лелойер, стр. 22)  

Термин Eteroprosopos, разделенный на составляющие его слова, даст нам целое выражение: "другой, нежели Я, со свойствами моей личности".  

И именно в отношении этого земного принципа - эйдолона, лярвы, бхута - назовите его любым именем,- отрицалась реинкарнация в "Изиде".*  

Учение теософии является просто достоверным эхом учений античности. Человек есть единое только в своем происхождении и конце. Все духи, все души, боги и демоны исходят и имеют в качестве своего корневого принципа ДУШУ ВСЕЛЕННОЙ - говорит Порфирий ("Жертвоприношения"). Нет такого сколько либо известного философа, который бы не верил: (1) в перевоплощение (метемпсихоз); (2) в множественность человеческих принципов, или в то, что у человека есть две души с обособленной и совершенно различной природой; одна тленная, астральная душа, другая - нетленная и бессмертная; и (3) что первая не была человеком, которого она представляла - "ни его телом, ни его духом, но лишь, в лучшем случае, его отражением". Этому учили брамины, буддисты, евреи, греки, египтяне и халдеи; послепотопные наследники допотопной Мудрости: Пифагор и Сократ, Климент Александрийский, Синезий и Ориген, древнегреческие поэты так же, как и гностики, о которых Гиббон говорит как о наиболее чистых, ученых и просвещенных людях за все времена (см. "Закат и падение..."). Но толпа была одной и той же во все века: суеверной, чрезмерно самоуверенной, материализующей каждую духовную и наиболее благородную концепцию, и низводящей ее до ее собственного низшего уровня, и - всегда враждебной философии.