У нас есть тело, что дальше?

У нас у всех есть тело. Часто оно делает то, что мы от него хотим, но ещё чаще оно делать этого не хочет или не может. Мы знаем, что делает ему хорошо, а что плохо, что оно любит, а что нет. Похоже, мы многое знаем о своём теле, а что насчёт его границ? Будто бы тут все понятно — мы ограничены от мира кожей и можем легко определить, что является частью тела, а что нет. Но сложности начинаются почти сразу: наши волосы и ногти являются частью нашего тела? Ампутированная рука все ещё принадлежит её владельцу? А что с бионическим протезом? Становится ли он частью тела? Где вообще те критерии, по которым мы в принципе отделяем наше от не нашего?

В философии много веков было принято противопоставлять живое и неживое, тело и психику, внутренний и внешний мир. Опираясь на такую логику, ответить на поставленные вопросы сложновато. Такая модель будто упускает какое-то звено, принципиальное для понимания не только границ тела, но и того, что есть тело в принципе.

Ряд специалистов, в том числе российских, полагают, что границы тела не являются устойчивыми. Желая проиллюстрировать это внешне чудное предположение, они часто говорят о так называемом феномене зонда. Представьте себе стоматолога, осматривающего ротовую полость с помощью специального тонкого крючка (зубного зонда). Он так сосредоточен, что зонд становится буквально частью его руки, его внимание сосредоточено не на кончиках пальцев, а на кончике этого самого зонда. Так ему удаётся самому почувствовать текстуру больного зуба и выявить глубину кариеса. Инструмент врача парадоксальным образом становится частью его самого, изменяя привычные границы тела. Такие примеры можно увидеть и в наших привычных занятиях: когда мы проверяем картошку в супе, вынимаем занозу или пишем. Это все как раз и есть то смещение границ, о котором мы говорим.

За счёт чего это происходит? За счёт того, что мы можем управлять этим предметом. Для этого сам инструмент (нож, ложка, ручка) должен быть достаточно твёрдым, полностью подвластным и предсказуемым. Представьте, как сложно будет писать мягкой резиновой ручкой. А каково будет стоматологу, если вы начнёте двигать зонд — внимание врача тут же переместится обратно на пальцы.

Суть в том, что граница нашего тела оказывается там, где мы сталкиваемся с сопротивлением внешнего неуправляемого и не подчиняющегося нам мира, а не на границе нашей кожи. Но если эти психологические границы не равны физическим, то что вообще они отделяют? Они являются границами схемы тела — сконструированной мозгом модели нашего тела. Эта модель подвижна и она формирует то, что мы знаем о своём теле, о его единстве, положении в пространстве и возможностях движения.

Познакомьтесь с этими ребятами ниже, гомункулусы моторной и чувствительной коры больших полушарий. Эти смешные ребята выражают то, как представлены части нашего тела в отделах мозга, отвечающих за ощущение и движение-различия с отражением в зеркале налицо. В нашей схеме тела так же как и тут более детализированы лицо и руки.

Различие между схемой тела и собственно телом можно увидеть при фантомных болях. Человек с ампутированной конечностью чувствует её, будто она до сих пор есть, пытается ею двигать, испытывает в ней боль. Причём чем более детализирован образ потерянной конечности, тем сильнее ощущение её наличия. Поэтому фантомные боли при ампутации правой руки у правшей сильнее, чем при ампутации левой.

С другой стороны, мы можем даже не понимать, где именно находятся наши почки, а только знать, где по идее они у нас должны находиться. Но стоит нам почувствовать там боль, как почки сразу становятся видимыми для нас, их местоположение точно определяется и занимает в схеме нашего тела своё место согласно купленному билету. Примечательно и то, что любой болевой опыт делает более точной схему тела в этой области. К примеру, люди с головными болями, рисуя человека (одна из рисуночных методик в психодиагностике), делают его голову непропорционально большой.

Стоп! В наших рассуждениях мы все дальше отдаляемся от самого тела. Какую роль во всём этом играет собственно тело, как оно есть? Помните мы говорили, что для того, чтобы предмет встроился в схему нашего тела, он должен нам подчиняться? Но разве тело подчиняется нам на 100 процентов? Давайте представим идеальное тело, оно способно на все: прыгать выше неба, поднимать тонны — такое тело не устаёт и не требует еды — идеальный предмет для подчинения, универсальный зонд, с помощью которого можно исследовать мир вокруг.

Это супертело очень похоже на ручку. Когда мы ей не пишем мы можем её со всех сторон пощупать, почувствовать материал из которого она сделана. Но стоит нам начать её использовать, как она становится будто невидимой для нас, и мы чувствуем только как ей скребём бумагу. С идеальным телом произойдёт то же самое — мы будет замечать его наличие только в соприкосновении с внешним миром. Такое тело можно сравнить с идеально чистым стеклом, настолько чистым, что кажется, будто его вовсе нет.

И все бы хорошо, но наши тела не такие. Они своенравные: чувствуют боль, ограничены в силе, постоянно чего-то хотят. Наше тело скорее запылённое стекло с царапинами, и если сильно по нему ударить, оно может разбиться. Но при этом через него все равно многое видно. Наше сознание будто находится внутри этого стекла, а весь внешний мир снаружи. Если стекло чистое, мы не видим существования чего-то между, но если оно в пыли, мы сразу понимаем, что между нами и миром есть что-то ещё.

Тело наше, но оно не мы. Тело вроде как и инструмент, но какой-то не очень исправный. Тело, может, и хранилище наших чувств, но где тут курица, а где яйцо? Телом мы презентуем себя окружающим, но часто ли оно нас полностью выражает? Удивительно, что мы можем одновременно изучать его и изучать с помощью него. Так ли очевидно сейчас, что такое наше тело?

Статья написана специально для проекта Kushetka https://vk.com/kushetka_psy