Берн Эрик » Трансакционный анализ и психотерапия

этом и думаешь>).

Игра <Это ужасно> очень печальна, в нее играют

в основном одинокие люди, коллекционеры хирурги-

ческих вмешательств.

В игру <Ты вовлек меня> играют вдвоем, и темой

ее могут быть деньги, секс или преступление; в игре

участвуют <наивный> (ты) и <кошка> (я). Тот, кто

попался, победитель. Противоположна этой игре игра

<Мне из этого не выпутаться>.

Ясно, что игры можно классифицировать по не-

скольким критериям. С нозологической точки зрения

игра <Ты вовлек меня> носит параноидальный ха-

рактер, а <Я из этого не выпутаюсь> - депрессив-

ный. С точки зрения зон <Алкоголик> - оральная,

<Хитрость> - анальная, а <Сражайтесь!> - фалли-

ческая. Можно классифицировать игры по основным

механизмам защиты, числу игроков, используемой

технике, употребляемой терминологии и т. д. Есть

игры-операции, они принадлежат к области интим-

ности. Игра, по определению, должна включать

<Трюк>, заставляя вмешиваться трансакцию второго

порядка: Операция есть прямая трансакция, кото-

рую выполняют во взаимодействии с другими, как,

например, поиски утешения и получение его. Игра

получается в случае, если человек, желая реально

получить помощь и утешение, делает вид, что хочет

совсем другого, или требует утешения, потом отка-

зывается, чтобы собеседник почувствовал неловкость.

Анализ игр не только выполняет рациональную

функцию, он придает интерес и дает жизнь серьез-

ному развитию психотерапии, как индивидуальной,

так и коллективной. Игру не следует ни принижать,

ни возвышать, просто опытный врач должен восполь-

зоваться теми преимуществами, которые она дает.

Прим е. чания

Меня часто просят дать список игр. Нужно до-

вольно длительное наблюдение, чтобы усвоить ос-

новные моменты игры, ее мотивации, дать ей наз-

вание. Изучение игр еще требует их классификации,

в этом нет ничего окончательного. Две разные игры

порой оказываются аналогичными, а сходные совсем

разными. К тому же не решена проблема, какие

игры должны сопутствовать тому или иному сцена-

рию. До настоящего времени только один сценарий

жизненного плана - <Красная шапочка> - изучен

с этой точки зрения. Чтобы описать все игры, по-

надобилась бы отдельная книга. Вышеупомянутые

игры можно дополнить: <Сделай же что-нибудь для

меня>, <Хлопоты>, <Я безупречен>, <Я же тебе гово-

рил (а)...>, <Игра в чулок> (<Посмотри, поехал чу-

лок...>), <Насилие> (<К-ак это я тебя соблазнила?

Это ты взял меня силой>), <Теперь-то я тебя держу,

негодяй> (с разными степенями жестокости).

Статья С. С. Фельдмана <Покрывающая интер-

претация> является блестящим описанием игры <Пси-

хиатрия>, где то врач-аналитик, то пациент нано-

сят первый удар. Согласно приемам трансакционного

анализа, врач или пациент восстанавливают архаи-

ческий элемент в реальных интерпретациях, а также

интересуются генетическими корнями игры в период

детства врача или пациента.

В чисто научном плане небезупречно называть

социальным и психологическим два уровня вторич-

ных трансакций, но эти термины являются самыми

содержательными, ясными и не требуют прибегать

к неологизмам.

Дезинтеграция групп <Анонимных алкоголиков>,

когда в них нет алкоголиков, подлежащих лечению,

явление, замеченное давно. Вопрос этот очень инте-

ресен и до конца неясен.

В историческом плане самой сложной является

игра <Придворный>, блестящее описание которой

приводит Стендаль в <Пармской обители>.

Глава XI

АНАЛИЗ СЦЕНАРИЕВ

Игры можно считать частью более широких и

сложных трансакционных ансамблей, называемых

сценариями. Сценарии относятся к области явлений

переноса, то есть являются производными, точнее,

адаптациями инфантильных реакций и опытов. Cue-

4. Эрих Берн 97

нарий, однако, не ограничивается простой реакцией

переноса или ситуацией переноса, но является по-

пыткой повторить в форме производной драму пере-

носа во всей совокупности, драму, разделенную, по-

добно театральным сценариям, на акты, которые яв-

ляются артистическими производными оригинальных

драм детства. С операционной точки зрения сце-

нарий представляет собой сложный ансамбль транс-

акций и по своей природе является циклическим,

но не обязательно повторяющимся, потому что пол-

ное представление может растянуться на всю жизнь.

Современная форма трагического сценария по-

строена на фантасме спасения женщины, у которой

несколько мужей подряд были алкоголиками. Потря-

сение от сценария такого типа приводит к отчаянию.

Сценарий предусматривает волшебное выздоровле-

ние мужа-алкоголика, которого в жизни почти не

случается, развод и новую попытку замужества.

С другой стороны, реалистичный и конструктив-

ный сценарий может быть источником большого

счастья, если другие члены группы хорошо подоб-

раны и правильно играют свои роли.

В практическом плане анализ сценариев требу-

ет, чтобы трансакционный и социальный материал

был организован таким образом, что пациент ясно

видит природу своего сценария. Сценарии невроти-

ков и психопатов почти всегда трагические и с уди-

вительным постоянством подчиняются правилам дра-

матургии: пролог, основное действие и развязка с

пафосом и реальным или символическим отчаянием,

которая заканчивается траурным песнопением. Сле-

дует соединить драму, происходящую в повседнев-

ной жизни, с ее историческими истоками так, чтобы

контроль индивидуальной судьбы перешел от Ребен-

ка к Взрослому, от состояния археопсихического

неосознанного к состоянию неопсихическому осоз-

нанному. В группе вскоре становится видно, что

каждый участник оценивает других, решая, смогут

ли они стать прототипами в его сценарии; он как

бы берет на себя обязанность режиссера, прежде

чем сам станет одним из прототипов.

Чтобы осуществлять эффективный анализ сцена-

риев, врач должен иметь концептуальный план, по-

строенный лучше того, которым он пользуется в

своих объяснениях с пациентом. Прежде всего, пси-

хоанализ не имеет никакого специального термина

для обозначения оригинальных экспериментов, отку-

да вытекают реакции перенесения. В анализе сце-

нариев называют прототипом семейную драму, ко-

торая разыгралась в первые годы жизни пациента

и не привела к удовлетворительной развязке. В клас-

сическом случае это архаическая версия драмы Эдипа,

продленная на долгие годы. Ее отголоски вновь про-

являются в виде собственно сценария, величины, про-

изводной от протокола. Но в каждой социальной си-

туации сценарий должен быть соотнесен с реальными

возможностями. Это соотнесение носит техническое

название адаптации, и вот этот адаптированный сце-

нарий пациент пытается воспроизводить в реальной

жизни, манипулируя людьми, которые его окружа-

ют. На практике термин <сценарий> покрывает про-

токол, сценарий и адаптацию. Из этих трех слов

только <сценарий> следует употреблять в группе,

как наиболее отвечающий поставленной цели и со-

держательный по смыслу.

Выбирая исполнителей своего сценария, пациент

наблюдает и оценивает других участников группы,

используя интуицию и проницательность, то есть

обычно правильно подбирает актеров на роли ма-

тери, отца, брата и других персонажей. Когда распре-

деление ролей закончено, он требует от своих собесед-

ников предусмотренных сценарием и ролью ответов.

Если в группе недостаток участников, то один че-

ловек играет две роли, если избыток, то несколько

человек могут играть одну роль или можно приду-

мать новую роль, маленькую, второстепенную.

Поведение пациента мотивируется необходимо-

стью возобновить или увеличить преимущества ис-

ходного опыта. Он может выбирать либо повторе-

ние классического конца, либо более счастливую

развязку. И так как целью анализа сценариев явля-

ется выбрать пьесу и поставить лучшую, то неважны

альтернативы в этой области. Например, установи-

ли, что неинтересно знать, сумеет ли женщина, не

добившаяся успеха в лечении отца-алкоголика, до-

биться лучших результатов в борьбе с алкоголиз-

мом своих мужей, а важно освободить эту женщи-

ну от необходимости переживать вновь и вновь свою

ситуацию и направить ее по другому пути. Это при-

менимо ко всем сценариям, которые показали свою

бесплодность.

Госпожа Каттерс иллюстрирует практические

проблемы анализа сценариев. Длительные индиви-

дуальные беседы ничего не дали: основным механиз-

мом защиты была сильно контролируемая манера вы-

сказываться, что успешно изолировало ее Ребенка, по-

этому просчитывались лишь незначительные данные,

позволяющие устанавливать ее симптоматику. Но

как только пациентка вошла в психотерапевтиче-

скую группу, она почти сразу перешла к действию:

активно участвовала в игре <Как вести себя с суп-

ругом-правонарушителем> (пастайм из серии <Ассо-

циация родителей>), систематически участвовала в

игре <Сражайтесь!> и с любопытством следила за

дискуссиями между мужчинами. А когда группа

играла в <Это ужасно>, она со смехом рассказыва-

ла о кровавых инцидентах, жертвами которых- были

ее друзья и знакомые. И таким образом за несколь-

ко недель в группе были собраны данные о ее за-

болевании, которые нельзя было получить за не-

сколько месяцев индивидуального наблюдения. Но

так как сценарии были сложными и носили личност-

ный отпечаток участников группы, понадобилось все-

таки прояснить материал в последующих беседах. Во

время одной из них госпожа Каттерс пожаловалась,

что не может защищаться от мужской агрессивности.

Врач, опираясь на имеющиеся в его распоряжении

данные, высказал мнение, что это вызвано, возмож-

но, ее гневом против мужчин. Она ответила, что это

какое-то недоразумение, что она никакого гнева про-

тив мужчин не испытывает. Она продолжала разго-

вор, описывая фантасмы при смерти своего мужа,

образцового волокиты. Однажды он попал в аварию

или какую-то переделку из-за женщины и его при-

несли домой, окровавленного и смертельно раненно-

го; так она стала для своих друзей романтическим

персонажем, трагической вдовой. Потом она стала

рассказывать о своем детстве, о том, как ее ранило

предпочтение, которое родители оказывали ее ма-

ленькому брату. Ее гнев распространялся особенно

на отца, и она думала: <Вот бы его убили, тогда

мама не бегала бы за ним>. Она. воображала, что

такая смерть поставила бы ее в особое положение

среди маленьких товарищей. Картина смерти отца

вызывала у нее особый радостный смех.

В самой простой форме ее протокол был следу-

ющим: мечты о смерти отца осуществились, хотя

она здесь была ни при чем; у его смертного одра

она испытала странное удовольствие, как и тогда,

когда пришла сказать об этом матери и видела ее

горе; она стала романтическим персонажем в глазах

своих маленьких товарищей. Эта драма возобнови-

лась в ее фантасмах по поводу мужа, но здесь от-

сутствовал один элемент: убитая горем мать. И когда

врач спросил, не играла ли какую-то роль в ее фан-

тасмах свекровь, она ответила, что это так, что пос-

ле смерти мужа она видит себя идущей объявить

роковую весть его матери, своей свекрови.

Этот протокол содержал шесть главных ролей:

она сама, отец, мать, соперник, нападающий, публика.

Он мог содержать несколько сцен, например, рев-

ность, нападение, у смертного одра, объявление о

смерти, романтическое скорбное песнопение.

Сценарий также предусматривает шесть главных

ролей: она сама, влюбленный мужчина, свекровь, со-

перница, нападающий и публика - и содержит те

же сцены и действия. Ее выбор мужа должен был

мотивировать ревность, что соответствовало сцена-

рию. Польза и преимущества, извлекаемые из про-

токола и сценария, одинаковы. Первичное внутрен-

нее преимущество касается жуткого смеха у смерт-

ного одра; первичное внешнее преимущество каса-

ется влюбленного объекта, который является источ-

ником сцены и беспокойства, а также реванша над

личностью матери. Вторичные выгоды вытекают из

наследства, а социальные преимущества - из траги-

ческой роли, которую она могла играть в своем ок-

ружении.

Ее адаптация к этому сценарию проявилась в

поведении в рамках группы в трех играх: <Муж-

правонарушитель> (<Ассоциация родителей>) (сцена

) - ревность); <Сражайтесь!> (сцена 2 - нападение)

и <Это ужасно> (сцена 3-у смертного одра). Рет-

роспективное поведение госпожи Каттерс в индиви-

дуальных беседах, манера делать заявления (сцена

4 - объявление), длинные тирады о чьем-то очаро-

вании (сцена 5 - скорбная песнь) - все это выяв-

ляло и подчеркивало ее сценарную роль. Эти воп-

росы подолгу обсуждались (правда, не так строго

и последовательно, как здесь), в результате чего па-

циентка имела довольно ясное понимание природы

сценария, к тому же она видела, как прошла часть

ее жизни, проигрывала свой спектакль. И если рань-

ше ее действия направлялись неосознанными прину-

дительными толчками, то теперь она могла осущест-

влять социальный контроль над своим поведением,

касавшимся многих окружающих ее людей. И хотя

ее Взрослый имел новый разумный подход к оценке

ее действий и ее отношений с другими людьми, сами

конфликты еще существовали. Ее положение все-

таки улучшилось не только в социальном, но и в те-

рапевтическом плане, так как теперь врач и паци-

ентка значительно больше знали, с конфликтами ка-

кого типа они имеют дело. Сексуализация смерти,

источник пристрастия пациентки к посещению клад-

бищ, не была теперь изолированным явлением, на-

ходя свое место в общей картине ее жизни; так же

обстояло дело и с другими симптомами.

В этом сценарии нет ничего странного для нев-

ропата, хотя он может показаться патологическим

людям, не привыкшим заниматься такими архаиче-

скими драмами.

То, что следует дальше, представляет реальный

ход одного сценария, протокол которого полностью

невозможно было прояснить из-за технических труд-

ностей.

Господин Кинз, холостой, двадцати пяти лет, при-

ехал в Нью-Йорк провести уик-энд и развлечься.

Он приехал рано утром, немного усталый и нервный,

и, решив взбодриться, зашел в бар. Там он завязал

разговор с какими-то подозрительного вида мужчи-

нами, которые, как он надеялся, помогут ему раз-

добыть девицу. Он сказал им, что у него только де-

сять долларов, но они ответили, что этого доста-

точно. Они посадили его в свою машину и повезли

в порт на берегу реки, где не было ни одной живой

души. В разговоре он сказал, что у него с собой

охотничий нож, они попросили его показать. Через

несколько минут машина остановилась и сидевший

на заднем сиденье мужчина обхватил сзади шею

господина Кинза, в то время как другой приставил

к его горлу отобранный нож. Они потребовали деньги,

и он, с трудом вытащив из кармана бумажник, от-

дал его. Выпотрошив содержимое, бандиты уехали,

помахав рукой. Господин Кинз вытер кровь и пошел

искать полицейского. Но он рассказал свою историю

так сбивчиво, а вид у него был такой жалкий, что

полицейский не очень удивился случившемуся. За-

писав необходимые детали, он отпустил потерпев-

шего, пожав плечами.

Подав жалобу о краже, господин Кинз поел не-

много и, не дав себе труда почистить одежду, явился

к дверям клуба своего отца. Швейцар не знал его и,

вытаращив глаза, послал мальчика объявить о его

приходе. Отец принял его в библиотеке, где он си-

дел с несколькими деловыми людьми, респектабель-

ными и консервативными. Господин Кинз не торо-

пился объясниться по поводу своего внешнего вида,

а когда отец спросил, ответил, что ему чуть не пе-

ререзали горло. Отец пригласил его в кабинет на

втором этаже привести себя в порядок. Господин

Кинз умылся, переоделся, спустился к отцу, вежли-

во попрощался с ним и его друзьями и ушел на

поиски новых развлечений.

Интересно отметить, что бандиты не боялись, что

господин Кинз предпримет поиски или потеряет го-