Об эмпатии и беспристрастности (трезвости)

Для  большинства современных специалистов - психологов  понятие  эмпатии, вне   всяких  сомнений,  относится к  базовым  категориям современной   психологии, определяющим,  по  сути,  сам  принцип  оказания  психологической  помощи на  основе...  якобы  умения  специалиста смотреть  на  мир  "глазами", т.е.  чувствами  и эмоциями  нуждающегося в  помощи.

Как утверждает сетевая  энциклопедия Википедия, сам термин «эмпатия» был  введён английским  психологом-экспериментатором Эдвардом Титченером (1867 – 1927), который использовал немецкое слово Einfühlung (проникновение), использованное в 1885 году Теодором Липпсом в контексте теории воздействия (проникновения)  искусства  на   человеческую  культуру и сознание.

Как следует  из  того же  источника, одно из первых определений эмпатии  было  дано в 1905 году Зигмундом Фрейдом в работе «Остроумие и его отношение к бессознательному»:  

«Мы учитываем психическое состояние пациента, ставим себя в это состояние и стараемся понять его, сравнивая его со своим собственным».

Именно это базовое определение эмпатии  по  Фрейду  и легло в  основу всех последующих вариантов его использования  и интерпретации в другие   виды  эмпатии эмоциональной, когнитивной, предикативной и т.д.

Таким  образом, эмпатия  по  определению —  это суть  проникновение  в  эмоциональное  состояние другого человека и его субъективный  мир  с  целью  его понимания  и… сопереживания через призму  личного  восприятия, что принципиально важно при  эмпатии.

С точки зрения  повседневной логики  тут  вроде  бы всё  правильно и нет  никаких  противоречий,  но это только  с  формальной точки  зрения.

В действительности в  этом  определении скрывается глубочайшее когнитивное  и  духовное  противоречие, а  точнее  нарушение  фундаментальных  духовных принципов и законов. 

1.  Первое  и  главное  противоречие понятия эмпатия связано с  тем, что  само понятие  происходит  от  греческих ἐν — «в» + греч. πάθος — «страсть», «страдание», «чувство». Т.е. буквально эм-патиос —   это  в страстность, а   эмпатия —  умение погружаться в  чью-то страсть (страдание).

2.   Второе  противоречие  данного понятия  связано с  полным  отсутствием  в  эмпативном  подходе   хоть каких-либо  объективных критериев оценки  и  понимания  «нормальности»  как  эмоционального (страстного)  состояния другого человека,  так  и специалиста,  оценивающего состояние  другого «от себя  и через  себя».  

3.   Третье противоречие  связано с  неизбежным действием  закона «синергии»  или чувственно-эмоциональной  взаимообусловленности, т.е.  прямого  и косвенного влияния  эмпативности клиента  на  эмпативность  консультанта  при  их  тесном контакте с  изменением сознания  и восприятия у обоих.

Данные принципы являются  своего рода  духовными  аксиомами в  святоотеческой  психологии  и аскетике, направленной на   прямо противоположный  эффект ухода  от любой  самости,  пристрастности  и эмоциональности, как  ложного  эго   фона или  душевного «шума», заглушающего  тихий  голос  совести, как   высшего  ума.  В  этой  связи   в  святоотеческой психологии существует  даже  фундаментальный  закон  соотношения  низшего  «ума  головы»  рассудка  и  совести, как   высшего  «ума  сердца», который  говорит  о  бесспорном  духовно-нравственном  приоритете совести  перед эго  рассудком  именно в   силу  обусловленности последнего самостью и страстностью, т.е.  эгоизмом.  

Иными  словами, с  духовно-нравственной  точки зрения  главным принципом  и критерием  объективности подхода   к  решению  любой  психологической  и душевной  проблемы является   принцип  ухода  от  чрезмерной  самости,  страстности и эмоциональности в сторону совести, как  высшего сознания  добра  и зла.

«Человек, слушающийся своего помысла, часто приводится к  падению  и  смерти. Но тот человек, который слушается  своей   совести, всегда руководствуется ею к  жизни и Царству Божию. Ибо человеческая  совесть — кормило корабля его  души.»  (Авва Аввакум, Власий, Сияние  святости) 

В свете  данных  противоречий  понятия  эмпатии  предстаёт  уже  не  синонимом сострадания и сопереживания,  а термином  перевёртышем, в  котором  благая  с  виду  форма не   соответствует  страстному  содержанию.    Из этой   формализованной  страстности   вытекает  по  существу главное противоречие парадигмы  академической  психологии  и метода, заключающееся в  том, что  именно  принцип  эмпатии и  создаёт  в  психологии  полигон  для бесконечных психологических игр  (консультанта  и консультируемого) в  любом  направлении  взаимной   страстности   при  отсутствии каких-либо неизменных  и объективных  духовно-нравственных критериев.

Проще  говоря,  при всей  внешней  гуманистической  привлекательности  принципа  эмпатии, как  «слепого»  сострадания всему  и вся,  именно  эмпатия  утверждает  доминанту   самости   и страстности  (субъективности)   при  полном   отсутствии  в  подходе   единых  норм, а  также  ориентиров  и критериев этики, морали и нравственности,  когда  каждый  специалист  «сам  себе  ориентир» с  точки зрения своей  личной  эмпатии. 

Фактически  принцип  эмпатии  разрушает  всю  чёткость  и строгость  духовно-нравственной  «матрицы»  совести, как  высшего  духовно-нравственного закона,  а  создаёт ложное  поле  субъективных (страстных)   игр двух  эго,  условно принимаемое «верным»  и  консультантом  и консультируемым.  В режиме   просто  поговорить (поболтать)  ни о чём  —  это  может быть  и  не   принципиально, но в  случае терапии и врачевания  одной  души  другой  — это принципиально.

Если учесть, что у  абсолютного большинства современных  специалистов – психологов просто  отсутствует реальное  понимание такой  фундаментальной  категории, как   «страсть» и  «страстность»  через  призму аскетики  и святоотеческого учения, а  сами они находятся в  глубоко  страстном эго состоянии, как  и большинство  людей,  то несложно понять во  что вытекают  все  «эмпативные»  игры  со  страстями.  

Можно  открытым  текстом  говорить о том, что  для  большинства  современных  специалистов  т.н.  «эмпативной  психологии»  они становятся   средством изощрённого  манипулирования чувствами и эмоциями клиента с  точки зрения эффекта удовольствия  и удовлетворения, который,  по  сути, и оплачивается  клиентом. 

Что это значит ?

Это значит то, что «эмпативный» специалист  уже изначально лишён  объективности и непредвзятости в  подходе, требующем неизменного локуса  и чистоты восприятия   проблемы,  т.е. не  нацелен на   поиск  истины, а заинтересован  в  эмпативном  обыгрывании проблемы в  ложно-позитивном контексте с  неизменным  выходом на  ложно-позитивный  гештальт  или  эмоциональный  эффект (аффект), который  и  оплачивается клиентом.

По существу —  это  вовсе  не  решение   сути  проблемы   посредством  глубокого  нравственного  осмысления  и   понимания  её  причин, а  средство  эмоционального  угождения  («угодничества»)  за   счёт  искусного  подыгрывания  и   формирования  позитивной  чувственной  картинки  (иллюзии), которая через  некоторое  время  лопнет, как  мыльный  пузырь и клиент вынужден будет обращаться к «специалисту» за  новым  мыльным пузырём очередной иллюзии. 

Самым  парадоксальным  в  эффекте эмапатии  с  точки зрения  принципа  энерго-информационного  переноса  является  то, что эффект эмпатии или прямого  переживания  любого  чужого чувства  и эмоции  фактически аналогичен эффекту совместного  приёма  алкоголя  или наркотика, когда  оба принимающих входят  в  одно  изменённое чувственно-эмоциональное  состояние, по  сути  одинаково  теряя трезвость, ибо таков  эффект любой  страсти (изменённой чувственности).

По существу эффект  эмпатии - это не  анализ и  разрешение  ситуации  с  точки зрения  трезвости и беспристрастия (нравственности), а  то же   самое  "облегчение" по  принципу "соображания  на  двоих".

Так работает  принцип  ложной  эмпатии (взаимной страстности)  в  современной  психологии, когда  консультирование  превращается по  сути  в  манипулирование  и  лукавую  игру  одних  страстей  с другими  человеческими  страстями.

В этой   связи  принципиальное  отличие  парадигмы христианской психологии  заключается  в  том, что  ключевым принципом оказания помощи  в  ней  является  принцип  не  эмпатии, а   безпристрастия,  т.е.  умения воспринимать чужую  проблему, страдание  и боль  не  через  «себя» (своё  эмпативное  эго), а  через  призму  совести и   высшего духовно-нравственного закона (Закона Божьего), который  неизменен  и совершенен во  всём.  Сострадание  и сопереживание  чужой  боли  при  безпристрастном  подходе  никуда  не  исчезает, но лишается  не  нужной  «шелухи»  эго  субъективизма и собственной  пристрастности, поскольку  находится под управлением  совести, как неизменного духовно-нравственного закона.

Ложная  эмпативность, т.е.  избыточная   чувственность  с  эмоциональностью  становится  в  последнее  время  на   фоне   развития  эмоционального  (т.е. поверхностного и чувственно-обусловленного)  интеллекта  едва ли не  фишкой  современной   эго  психологии, которую  можно  называть  «эмо-психологией» человеческой  страстности и  порочности, в  основе   которой   лежит   не   умение  пользоваться   совестью  и   владеть своей  чувственно-эмоциональной  сферой. 

В этой   связи  антиэмпативный подход может  кому-то показаться чересчур  скупым, излишне строгим и даже жестоким, но именно этот  безпристрастный  подход  позволяет  филигранно  точно и эффективно  разбираться в  самых  сложных  психологических  и  душевных  проблемах, требующих  с  одной   стороны  предельной  объективности и  компетентности, а   с  другой  невозмутимости перед играми больного  и разгорячённого  клиентского воображения.  Важной  особенностью антиэмпативного  подхода   является, кроме   всего прочего,  сведение к   минимуму возможных  клиентских  переносов за   счёт не   включения в эмоциональные игры эго, что особенно важно для   практиков кризисной психологии, работающих  в   сложных  ситуациях  с  открытым  сердцем  и предельно чистым, т.е.  безпристрастным  умом.  Последнее  условие, т.е. отсутствие  эмоциональных  игр  и сводит  риск  выгорания  при  такой   работе  к  минимуму.

Не секрет, что  антиэмпативный  подход нашёл  широкое  применение в  христианской психологии, как  изначально  более  строгой  ценностно  (нравственно-ориентированной)  и кризисной психологии, накладывающей  на  специалиста дополнительную ответственность, тогда   как «эмпативный» подход  чаще   применяется в  психологии конъюнктурной (светской), где  уровень  манипулятивности  и эмо  игр   зашкаливает.

Говоря  об истории  возникновения  понятия  эмпатия,  просто нельзя  не   сказать о том, что  данный  психологический  термин впервые появился в английском словаре в 1912 г. и был изначально  близок понятию «симпатия»  от греч. συμπάθεια — «внутреннее  влечение».  Парадокс  данного понятия  заключается   ещё  и  в  том,  что  изначально  принцип  эмпатии, т.е.  проникновения  в   субъективный   мир  личности,   использовался  не  в  целях   сострадания, а   в  сугубо  прагматичных  целях, когда  контролирование  и манипулирование эмоциональной  сферы других  является  профессионально необходимым качеством  отдельных  категорий  специалистов (менеджеров, управляющих и т.д.), работа которых непосредственно связана с  управлением  людьми.

Таким  образом,  эмпатия  —  это далеко  неоднозначный  термин,  имеющий  по  типу  троянского коня   не   одну   форму  и  содержание.

Существует широкий диапазон проявлений эмпатии – от полного  (аффективного) погружения  в чувственно-эмоциональную сферу консультируемого «с  головой»,  когда специалист фактически  теряет почву  под  ногами,  до предельно отстранённого (безстрастного) наблюдения  и восприятия  как  бы со  стороны с  элементами симпатии, но сохранением предельно твёрдой   почвы  под ногами  и «ясной головы».

Практика  убедительно  доказывает, что   степень  эмпативности  —  это своего рода маркер  недостаточно  зрелых  в  онтологическом  и  профессиональном  отношении  специалистов,  тяготеющих  к избыточной   чувственности   (душевности),  которые  таким  способом   решают  те   или   иные  личностные  проблемы  и  в   избыточной  эмоциональности  находят  средство  душевной   компенсации.  

У опытных практиков эмпативность со  временем как  бы  «выгорает» в  хорошем  смысле   слова, поскольку  прорабатываются  сами страсти, которые и являются  основой  для  эффекта  эмпатии.  Именно по  этой причине  в  духовной  сфере  у  монашествующих,  а  также  опытных  священнослужителей, работающих  практически  с  самыми  сложными  проблемами  в  эмоционально-психологическом  плане практически не бывает эмоционального выгорания, поскольку работа  осуществляется по  принципу безпристрастности и через  призму высшего духовно-нравственного закона, а  не  своего  эго.

Принцип  ложной эмпати, т.е.  застревания  в чувственной  «шелухе» клиента   в   ряде  случаев   может   приводить   не   столько  к  облегчению  состояния  клиента  через  сострадание, а   к  углублению   внутреннего   кризиса,  не выходящего  на   уровень  причинности.    

Это   можно проиллюстрировать ситуацией, когда  у больного  приступ   «острого аппендицита», требующий НЕМЕДЛЕННОЙ! операции для недопущения  «перитонита», а больному   очень  хочется  поговорить с врачом о разновидностях боли (острых, ноющих, фантомных и т.д.) и  обсудить  варианты  наиболее эффективного  «обезболивания», тогда  как реальная   ситуация  требует  срочного   вскрытия  внутреннего  «душевного нарыва»,  поскольку  промедление  будет  чревато   суицидом, преступлением или психоневрологическим  диспансером.

 В  данной  связи  принцип  эмпатии  для  не  опытных   психологов  — это не   столько  принцип  «сострадания  и  сопереживания», сколько  личного  «застревания»  в  страстных  играх   и  страстях,  как  своих, так  и  испытываемых  кем-либо.  Принцип  эмпатии  в   принципе  возможен, но  во  всей   свей  полноте  он  предполагает,  прежде   всего,  наличие  полного  контроля  над  своей  страстностью  (чувственно-эмоциональной   сферой), а  это удел  считанных  единиц  глубоко проработанных  специалистов с  огромным  опытом  работы.  Для  основной  массы  современных  психологов  принцип  эмпатии — это  широкие  врата  во  все  тяжкие  игры  с  ядром  человеческой  порочности и повреждённости —  эгоизмом  и страстями.  Очень не   многие специалисты  могут  из  этих  игр  выходить без  последствий.  

Именно  поэтому  далеко не  во все  игры  и  человеческие  страсти  с  точки зрения  их  «токсичности»  следует  проникать, особенно, если за  ними стоят не   просто  страсти или   отрицательные   качества,   а   сущности  мира  тьмы. По мнению святых  отцов  само  падение Адама было связано с  погружением  в   чувственность и застреванием в  чувственности. Именно  чувственную  сферы  отцы  церкви  считают главным  средством помрачения  ясности ума. 

«Тот, кто смог увести чувства от страстей и отделить душу от привязанности к чувствам, становится достаточно сильным для того, чтобы оградить стеной ум от вторжения диавола, осуществляемого посредством чувств. Поэтому он в пустыне, то есть в естественном созерцании, и возводит, словно незыблемые столпы, благочестивые представления о сущих. Нашедший себе убежище в них уже не боится  бесов, предающихся грабежу в этой пустыне, то есть в естестве зримых [вещей], через чувства вводящих в заблуждение ум и влекущих его в мрак неведения.» (Преп. Максим Исповедник, Вопросоответы к Фалассию)

Как это ни странно  и шокирующе  будет  звучать  для   многих  специалистов – психологов, но  принцип  эмпатии  (проникновения),  активнее  всего  используют  бесы, когда  требуется  манипулирование чьей-либо душой  через  страсти, чувства и эмоции. 

Из  Священного  Писания  известно, что  любая  душа  свята  и  даже  Бог  не   вторгается  в  святая святых – в душу  без  запроса   с  её  стороны  для  помощи той,  а  как   могут  это делать  психологи  из  личных  «благих  намерений и побуждений», которыми  известно куда устлана  дорога ?

Именно по этому  в качестве  альтернативы  эмпатии, как   своего рода  эмоциональной  инвазии,   гораздо   этичнее   использовать   принцип  беспристрастия  и  симпатии, как  доброжелательного отношения, или  сочувствия в  форме  внутренней  готовности оказать помощь.

И  не   следует  думать, что  беспристрастность  —  это  эмоциональная   скупость или  бесчувственность  специалиста.  Для  воспитанных  и  действительно  образованных людей, знакомых с  культурой  чувств  и  чувственности,  беспристрастность —  это  основа  духовной  мудрости и   когнитивной  зрелости  на  основе  знания фундаментальных  духовных  законов жизни  тела, души и духа.  

И всё-таки,  как  же  быть  с  эмпатией    большому  числу  практикующих  специалистов,  получивших  формальное  значение  данного  понятия —  неужели  отказываться  от этого  принципа  работы ?  

Вовсе  нет, по  большому   счёту  речь  идёт не  об отказе от  самого  принципа  эмпатии, как   эмоционального   сострадания  и сочувствия, а  о переносе   акцента  внимания   и  внутреннего  контроля   с  чувственности  и эмоциональности  на  совесть  и беспристрастность.  Кому  это  удастся  сделать, преодолев  сопротивление  своего пристрастного эго, —  тот  станет  ближе   к   уму   сердца   и    собственной   совести,  открыв  для   себя  неисчерпаемые  возможности  нравственно-ориентированного подхода и метода  работы.

Впервые опубликовано на сайте www.psyheo.by