Самодисциплина или насилие над собой?

Тема статьи появилась, когда я заметил, что довольно часто мне стали задавать вопросы о соотношении уровня саморегуляции и уровня самоограничения. Мне показалось, что неплохо было было бы осветить эту тему подробнее. Собственно, пример такого вопроса:

«многие психологи пишут, что важно удовлетворять свои потребности и реализовывать желания, а я вот, например, часто хочу просто поваляться на диване или сходить с друзьями в бар, а еще часто не хочу работать, не смотря на то, что проект нужно было сдать еще вчера – так если я все эти желания постоянно буду реализовывать, меня просто уволят и я ничего не добьюсь!» 

Действительно, если обратиться к нашему опыту, серьезные достижения невозможны без упорной и планомерной работы. Понятно, что при этом ради достижения более глобальной и отдаленной цели порой есть смысл отказывать себе в удовлетворении некоторых сиюминутных, которые с глобальной целью не согласуются.

С другой стороны, в таком порыве легко забыть, что «жизнь – это не выстрел из пушки», и что все те мгновения, что вы трудитесь над достижением вашей великой цели, имеют собственную ценность и наполнение. Чем они являются – жизнью или подготовкой к жизни – определяется как раз в наличии или отсутствии реализации чувств и желаний.   

Кроме того, эмоции, не имеющие разрядки, часто приводят к росту напряжения и, в конечном счете, психосоматическим расстройствам.

Таким образом, проблема звучит так: как человек может управлять собой и своими чувствами, не проигрывая в качестве жизни и не страдая от чрезмерных запретов?

Чтобы найти ответ на этот вопрос, давайте разберемся, каким образом вообще мы можем контролировать себя. В психологии этот вопрос называется проблемой волевой регуляции, которая осуществляется посредством волевого действия.

Мы прибегаем к волевому действию в двух случаях – когда мы желаем снизить наше побуждение к чему-либо (самоограничение) и когда это побуждение желаем повысить (самомотивация).

Сам механизм волевого действия (по В.А. Иванникову) заключается в изменении и дополнении смысла совершаемого нами действия, а также соотнесения его с другими нашими убеждениями, целями и ценностями.

Воспользуемся примером из вопроса в начале статьи: допустим, в воскресенье вечером я хотел бы сходить с друзьями в бар. Пока я отношусь к своему желанию просто как к факту, у меня нет никаких оснований его не реализовать.

Но если я рискну спросить себя «а зачем я туда хочу?», вариантом может быть много. Например, я иду, чтобы пообщаться с друзьями. Или я иду туда, чтобы выпить. Или я хочу убежать от семьи и работы. Или я хочу найти место, где могу забыться и хоть ненадолго избавиться от переживаний и тревог. Возможно, мне скучно и просто не знаю, чем себя занять.

Итак, за каждым нашим желанием могут скрываться многие смыслы. Причем далеко не все из них отражают наши собственные желания и потребности. Например, я иду, поскольку позвали, а отказаться мне неудобно.

И вот когда я действительно начинаю понимать смысл, стоящий за моим желанием, я наконец-то могу к нему каким-то образом отнестись:

• Хочу ли я реализовать свое реальное желание именно в такой форме?
• А нравится ли мне сам стоящий за желанием скрытый мотив? Как я отношусь к нему?
• Важно ли мне это желание само по себе или я лишь замещаю этим другое, более подлинное желание (находиться в хороших отношениях с женой или развестись с ней, например)?

Но есть и другой путь. Вместо того, чтобы прислушаться к себе и своим желаниям и смыслам, некоторые люди предпочитают управлять своим поведением за счет обращения к чужим желаниям (жена не хочет, чтобы я шел туда, значит не пойду), формальным представлениям о «хорошо» и «плохо», «можно» и «нельзя» («пить вредно, не пойду», «друг не может отказывать друзьям»), общим, лишь декларируемым, но реально не разделяемым ценностям («здоровье», «саморазвитие», причем в таких случаях не понятно, какое реальное место они занимают в иерархии ценностей).

Так вот, когда волевая регуляция осуществляется посредством присвоенных, чужих ценностей, желаний, установок и убеждений и возникает реальное насилие над собой, причиняющее скорее вред. Это происходит потому, что отказывая себе в реализации своих желаний, человек, по существу, ничего кроме временного снижения уровня тревоги (избежал недовольства жены, поступил «правильно») не получает. А часто не получает и его.

Если же эта регуляция происходит за счет соотнесения желания с собственными убеждениями, ценностями, целями, это скорее самодисциплина.

Она не причиняет вреда, поскольку направлена на реализацию подлинных смыслов человека, и, ограничивая себя в чем-то одном, человек реализуется в другом, более важном.

Но это только уровень отношения к самому желанию. А ведь мы еще и соотносим наши желания с их последствиями, особенно в контексте их возможных противоречий.

Например, я хочу пойти в бар, но завтра рано утром мне нужно на работу. И тут встает вопрос – а что для меня значит моя работа? Я работаю, потому что вынужден? Или это мой способ реализации своих профессиональных интересов? Или это место, где много близких мне людей? Насколько я реально увлечен своей работой и не хочу на нее опоздать, или я скорее отношусь к ней формально и не имею право, не должен на нее опоздать?

Волевая регуляция возможна и с той и с другой позиции, но именно с позиции моего искреннего интереса к работе она не будет насилием. Во втором случае я жертвую своим желанием ради того, что мне реально не близко.

Таким образом, настоящая самодисциплина возможна только при хорошем понимании того, что для меня реально важно, близко и значимо. Наполнять свою жизнь теми людьми и занятиями, что отражают именно личные смыслы и интересы – часть ответственности за свою жизнь.

Если человек живет не равнодушно, а определенным образом относится как к своему окружению, так и к своим порывам, у него намного меньше шансов превратить достижение мечты в крестовый поход против самого себя.

Литература:

Иванников В.А. – психологические механизмы волевой регуляции.  Учебное пособие. – М., 1998