Отличия скорби от меланхолии (по работе З. Фрейда "Скорбь и меланхолия", 1917).

Фрейд в своей работе «Скорбь и меланхолия» разграничивает эти два понятия, считая меланхолию патологическим состоянием, а скорбь – нормальным аффектом. Общее в этих понятиях –сниженное настроение. Природа появления этих расстройств – в ряде случаев – сложные жизненные обстоятельства, состояния утраты, в ряде случаев – неизвестна. Скорбь всегда является нормальной реакцией субъекта вследствие утраты значимого другого, или объекта равнозначного значимому другому, возникновение же меланхолии не обязательно привязано к этим событиям. Меланхолия – более глубокий и тяжелый аффект, включающий в себя явное нарушение самочувствия, нежелание жить.

Работа утраты при скорби заключается в том, что в связи с потерей значимого объекта, происходит необходимость отнятия энергии либидо от него, в связи с чем появляется реакция сопротивления, нежелания этого. В зависимости от силы реакции сопротивления, может происходить уход субъекта от реальности, нарушение ее тестирования, что приводит к психотическим проявлениям. Тогда субъекту грезится объект своего вожделения, при завершении этой работы скорби - субъект освобождается.

При меланхолии же не всегда имеет место быть утрата объекта, субъект не всегда может знать причину своих страданий. Таким образом, утрата объекта при скорби очевидна, она находится в сознательном, а при меланхолии – в пространстве бессознательного. Утрата интереса к окружающему при скорби объясняется затратами ресурсов на саму работу скорби. При меланхолии происходит «обеднение Я», чего нет при скорби. Меланхоличный субъект опустошен, он словно теряет самого себя, отказывается от удовлетворения своих витальных потребностей во сне и еде. Ведь зачем спать и есть, если его нет?

Внешние проявления являются результатом действия внутренних механизмов. При меланхолии, предполагает Фрейд, работа скорби поглотила все «Я» субъекта, вследствие чего его и не стало, в метафорическом смысле. Предъявляя жалобы, меланхолик, не испытывает стыда и стеснения, он даже жаждет поделиться с другими словами о своем пребывании в меланхоличном состоянии, слово обвиняя других в том, что он утратил себя.

Меланхолик диссоциирует себя на части – одна часть его «Я», которую Фрейд обозначает как «совесть», говорит об отсутствии или плохости второй части, основного «Я». То есть, если при скорби происходит утрата любимого объекта, то при меланхолии этим объектом становится собственное «Я». Процесс образования меланхолии можно предположить следующий – либидо было направлено на объект, но произошла не утрата его, а разочарование в нем. Вследствие чего, из-за этого потрясения, привязанность к объекту была уничтожена. И либидо, перенесенное на «Я» стало отождествляться с потерянным объектом, то есть потеря объекта стала потерей «Я». Этого мнимого другого и пытаются уничтожить или хотя бы покалечить меланхолики в ситуациях самоубийств и аутодеструкций, по факту причиняя боль себе.

Предпоссылками для формирования меланхолии служит большая фиксация на объекте и слабая привязанность к нему. То есть меланхолия по сути складывается из скорби и процесса регрессии с нарциссического выбора объекта.

Меланхолия имеет свойство проходить, изменений личности впоследствии не происходит. Но меланхолия, подобно монете, имеет еще одну сторону, и способна превращаться в противоположное состояние – манию, характеризующуюся повышенным настроением и приливом сил. Тело, долгое время находившееся в ловушке собственного состояния, вдруг приобретает новые свойства. Накопив силы, оно теперь напоминает фонтан или источник, из которого энергия бьет ключом. «Я» освобождается, энергия либидо снова способна выбирать объекты.

Отличие меланхолии от скорби с точки зрения топического различия систем в том, что при меланхолии энергия либидо непрерывно циркулирует, словно застряв между объектом и «Я». Это похоже на то, как компьютер зависает вследствие ошибки программы, при скорби же этого не происходит. После же «развисания» бессознательного, либидо с отвергающего объекта снова возвращается к «Я», допуская в сознание произошедшее, делая субъекта снова способным любить.