Молитва как путь к разрушению власти Объекта и Концепции

Аналогии только что описанному процессу мы находим в сущности молитвы. Тезис о разрушении субъект-объектных отношений применим к ней в полной мере. В молитве разрушается Объект. Разрушается вместе с субъектом. На некоторое непродолжительное время больше нет образа Бога и нет меня. Есть лишь единое поле (а именно оно и есть Бог). Тут с очевидностью также замешан схожий парадокс, на сей раз теологического свойства. А потому он более опасный для описания и понимания. «Как же так!?», – может спросить удивленный читатель: «Молитва – средство, призванное обеспечить доступ к Богу, уничтожает его?» 

Выглядит, на первый взгляд, как богохульство. При первом прочтении, действительно так. Однако, это верно лишь до тех пор, пока мы рассматриваем Бога в качестве объекта – некоего седовласого существа, похожего на нас, сидящего где-то в небесах. Не богохульство ли само по себе такого рода антропоцентрическое понимание Господа?!

Разумеется, мы не можем видеть и представлять мир глазами не-человека. Но и любая религия, за некоторым, правда, исключением основана не на непосредственном опыте, но на вере. А это некий отличный от традиционного наблюдения способ познания. Поэтому и доказательства существования Бога в истории философии носили не опытный, а умозрительный, например, логический или онтологический характер. Возвращаясь к разговору о сущности Бога, подчеркну неоправданность антропоцентрического подхода к его пониманию. То, что он сотворил нас (или продолжает сотворять сейчас) по своему образу и подобию, вовсе не означает, что это подобие телесного свойства. И вообще, не факт, что именно Господь сотворил тенденцию человека строить реальность по принципу «концептуального уплотнения мира». Возможно, это более позднее новообразование антропоцентрического свойства. Поэтому нам не станет никогда достоверно известно, какова природа Бога. Однако, исходя из множественных указаний в самой Библии, Бог представляет собой скорее поле, нежели тот или иной субстрат, «выжатый из него».

Полагаю, все время в течение своего развития человечество имело доступ не столько к богу, сколько к концепции Бога. Так же, как и всякая более или менее глобальная концепция, она приобрела совершенно отчетливые очертания и сформировала соответствующий ей мир. Теперь Бог стал реальностью, реальностью, природа которой антропоцентрична. Полагаю, именно по этой причине психологический образ Бога, появившийся в Библии и в посланиях отцов церкви, так напоминает акцентуированные качества собирательного образа человека. Бог христиан, например, очень ревностен, суров, угрожает человеку перманентным наказанием. Бог мусульман непримирим, но гостеприимен. Боги Древних скандинанов и славян воинственны. А языческие Боги греков и римлян обладают целым набором человеческих качеств, которые просто потрясают своим разнообразием.

Как бы то ни было, при внимательном прочтении древних текстов становится очевидным антропоцентрический характер представлений о Боге(ах)[1]. Разумеется, это не случайно. Та или иная культура, тот или иной уголок человеческой цивилизации стал источником разных концепций. Но центром всех их был и остается сам человек, его эмоции, его чаяния, его ожидания. По этой причине христианский Бог является христианином по сути, Бог мусульман и иудеев соответственно мусульманином и иудеем. Поэтому совершенно парадоксальным на первый взгляд образом мы можем прийти к Господу, только разрушив концепцию Господа. Так, то, что сначала выглядело как парадокс, приобретает более ясную и последовательную форму при внимательном его прочтении.

Вернемся же к исходному пункту наших рассуждений – к молитве как средству встречи с Богом. В процессе молитвы, точнее молитвы с высокой степенью психологического присутствия в ней человека, происходит нивелирование значения абстракций объекта и субъекта. В какой-то момент человек и Бог перестают быть отделенными друг от друга. Они становятся одним и тем же. Восстанавливается естественная природа поля. В этот момент человек и Бог неотличимы друг от друга. Порой такое состояние продолжается не более нескольких мгновений, после чего восстанавливается прежняя концептуально-фиксированная реальность привычного христиано-иудейско-мусульмано-языческого мира. Бог снова становится чем-то отдельным и недостижимо-непостижимым. Но самое важное в молитве происходит именно в эти мгновения, когда человек теряет привычную концептуальную опору, выстроенную на абстракциях субъекта/объекта, времени и пространства. Говоря словами квантовой механики, он оказывается стремящимся к суперпозиции, а апеллируя к языку диалогово-феноменологического подхода в психотерапии, скажем, что он очень близок к сущности первичного опыта.

Позволю себе поискать еще более глубокие аналогии между молитвой и присутственным контактом. Может следующее прозвучит слишком вызывающе, но все же скажу, что молитва и присутственный контакт, так же впрочем, как и медитация, суть один и тот же процесс. С той лишь разницей, что исходно эти процессы апеллируют к разным концептуальным объектам. В случае молитвы это образ Бога, в присутственном контакте образ Другого, в медитации – образ Будды, ламы или любого другого объекта. Различаясь радикально в исходных установках, все описываемые процессы преследуют одну и ту же цель – выход за пределы концептуально фиксированного мира. Справедливости ради стоит отметить, что эта цель неочевидна для молящихся, медитирующих или находящихся в присутственном контакте людей. Но каждый раз, когда степень психологического присутствия в том или ином процессе становится достаточной для того, чтобы был разрушен концептуальный объект (чаще всего это происходит, напомню, незаметно), концепции на некоторое мгновение утрачивают свое влияние. Именно в этот момент и происходят все изменения. Итак, молитва, медитация и присутственный контакт суть одно. Таким образом присутствие своей Жизнью в Жизни Другого совершенно идентично молитве. Иначе говоря, присутствие в контакте с Другим – суть встреча с Богом. Именно в глазах другого человека можно узреть Бога.

Я хочу быть правильно понятым читателем. Я провожу столь смелые аналогии не потому, чтобы заимствовать авторитет религии и церкви, равно как и не для того, чтобы вызвать скандальные реакции религиозных ортодоксов. И уж совершенно не для того, чтобы вызвать смятение в умах и претендовать тем самым на новую религию. Религиозные по своей сути искания вообще не имеют отношение к моим рассуждениям. Я хочу лишь продемонстрировать и высветить некий единый механизм доступа к невообразимым изменениям, которые могут быть доступны для человека. Этот механизм имеет в своем основании все тот же базовый для диалогово-феноменологической психотерапии тезис – первичный опыт может быть частично или полностью доступен нам лишь при условии разрушения или временной деконструкции классических абстракций, являющихся необходимым условием для формирования любых концепций – объекта/субъекта, времени и пространства. Правда, это лишь теоретическое положение. В реальности мы никогда еще не получали доступ к суперпозиции в прямом смысле слова. А если и получали, то те из нас, кому это удалось, пребывают уже, возможно, в ином мире, в иной вселенной, или пополнили своим присутствием психиатрические клиники.

[1] На память приходит эпизод из вышедшего недавно в прокат фильма «Гнев титанов». В нем Зевс говорит своему сыну Персею: «Мы, боги, ослабли, потому, что люди перестали молиться нам!» Красиво, не правда ли? Этот текст очень ясно отражает суть религиозных представлений, которые концептуальны по своей сути. Реальные для нас боги суть разнообразные концепции теологического свойства, которые формируют реальность нашего мира. И сила этих концепций, а соответственно, и стабильность реальности прямо пропорциональна витальным вкладам, инвестированным в них. 

http://pogodin.kiev.ua/news/molitva-kak-put-k-razrusheniyu-vlasti-obekta-i-koncepcii