Адская любовь-2. Что даёт демонизация объекта?

Для кого-то ненависть может быть обратной стороной любви.

В отношениях партнёр, чаще с пограничной организацией личности, прибегает к проективной идентификации, провоцируя агрессию и иные эмоции в другом. Делать он это может с помощью обвинений, газлайтинга, нарушения границ, договоренностей - любого поведения, которым ожидает вывести жертву из равновесия. Потом агрессор начинает предъявлять претензии, по-научному - перекладывать ответственность.

Данный приём иначе называется "уловка-22", при которой любые попытки оправдаться, будут использованы против вас же. Следовательно, выход тут может быть только один: сохранять спокойствие и не идти на поводу у этих посланий, пытаться давать аргументированную обратную связь.

Каковы истоки такого поведения агрессора?

Начнём с того, что подобным образом он отыгрывает болезненный сценарий из прошлого. В анамнезе с большой долей вероятности окажется мать-нарцисс - обесценивающая, обвиняющая, игнорирующая.

Например, мать обращала внимание на ребёнка, только когда он на неё кричал, хулиганил, болел. Но за этим внманием стояла не любовь, а скорее формальное отношение. Мать могла сказать больному ребенку: "Как ты меня задолбал! Вот, выпей аспирин и отстань".

Конечно, ребёнок любил мать, потому что она мать, но в глубине его души уже поселились обида, злость, униженное достоинство, чувство ненужности, брошенности. 

И вот, он, вырастая, вступает в отношения и хочет искренней любви, но через проекцию видит к себе тот же формальный, обесценивающий подход, вроде "выпей аспирин и отстань". Результатом работы проективного механизма становятся ненависть и желание отыграть свои обиды посредством провокации, осуждения, отдаления.

В сериале "Шакал" есть эпизод, в котором патологоанатом, вставший на путь преступлений, больной шизофренией, в разговоре с девушкой приводит воспоминание, как мать никогда не слушала его в детстве, а когда она умерла, он два дня говорил с ее телом.

Что даёт агрессору провокация?

Ответную агрессию и подтверждение, что его не любят, чтобы потом можно было обвинять и "бить" свою жертву, или  доказательства любви?

Данное провокативное поведение - это как зов ребёнком матери в кромешной темноте, чтобы мать пришла и дала утешение.

Однако, если мать садистична и скупа на теплоту, ребёнок не получит то, что ожидает. Это как сосать грудь, не дающую молока. Или просто ребёнок ненасыщаем? Кто виноват, кто прав? 

Отошения с объектом (или материнской грудью) могут строиться по двум сценариям: 1. "мать" даёт "ребёнку" "грудь", но он её не принимает или не может почувствовать насыщение; 2. "грудь" "матери" пуста, "ребёнок" не может от неё ничего взять и кричит от голода и тревоги или же "мать" вовсе не даёт ему "грудь".

Под "матерью" я имею в виду значимую для человека фигуру  (супруг, любовник, терапевт), на которую идёт перенос травматичных детско-родительских отношений.

Обе ситуации фрустрирующи, но первая касается восприятия ребёнка, а вторая - его реальности.

В первой ситуации проективный механизм заставляет человека выстраивать свои отношения по одному и тому же сценарию - по сценарию демонизации другого. Во второй ситуации человек почему-то остаётся в отношениях с реальным садистом.

Для чего человеку нужен этот садист и постоянная борьба с ним: "если ты не садист, то я превращу тебя в садиста в своей голове?"

И в этом месте мы переходим к сути садомазохистических отношений, которые заключаются в отыгрывании травматичных отношений с матерью: "бей, но люби". 

Стандартный способ получения любви через заботу, нежность, теплоту почему-то не приносит полного удовлетворения. Он слишком скучен и не даёт адреналиновой встряски. Поэтому жертва находится в постоянном поиске своего садиста и наоборот.

Жертва и садист безумно влюблены друг в друга, по крайней мере, в короткие моменты их слияния. Это вершина созависимых отношений, когда кто-то находится от тебя в полной зависимости или когда ты полностью отдашь себя во власть своего мучителя.

Подобные отношения в духе bdsm - это как укол адреналина для созависимого, балансирование на грани жизни и смерти (речь больше об эмоциональном bdsm, чем о ролевых играх, которые являются лишь верхушкой айсберга). Это как наркотик, без которого он уже не может жить: провоцировать, получая долгожданную разрядку.

Возможно, в этом заключается ненасыщаемость "младенца"?

Если дать ему одержать символическую победу над "матерью", то он, возможно, попросту её обесценит, ему станет скучно и пресно? А пока он создаёт себе "демона", у него есть ощущение себя живым? 

Недавно я посмотрела фильм "Эверест" и слова одного героя отразили суть данной адреналиновой зависимости: он сказал, что чувствует себя живым, только когда покоряет вершины, подвергается риску, а когда он находится дома, даже, быть может, в благополучной семье, он впадает в депрессию, его психическое либидо угасает.

Корректируется ли подобная зависимость в психотерапии?

Психотерапия позволяет увидеть и осознать деструктивные паттерны и свои потребности. Возможно, человек и идёт в терапию, чтобы продолжать отыгрывать свой сценарий и получать эмоциональную встряску, пока не заскучает или не испугается? Сближение с другим - уже экстремально для него.

Уход в экстрим - это замечательно, с какой-то стороны, но как восполнить потребность в душевной близости? Можно ли это вообще как-то сублимировать?

Могут ли отношения в терапии, как один из способов сублимации, восполнить этот, казалось бы, ненасыщаемый вакуум?

А Вы как думаете, уважаемые читатели?

© Все статьи являются авторскими, поэтому указание авторства при копировании обязательно!