In treatment: в поле хорошего объекта

Есть такая «теория объектных отношений», которая мне очень близка и помогает в работе. Если примерно, то объекты – это интернализованные фигуры, значимые люди из прошлого пациента. В психоаналитической терапии, когда терапевт старается быть «белым экраном», создается возможность, чтобы пациент как раз встретился с этими своими внутренними объектами. Когда пациент мне рассказывает о чем-то, испытывает ко мне определенные эмоции, я часто думаю, кого он видит, кому рассказывает свою историю, кто перед ним. Но объект – это не только некая фигура, значимые эмоциональные отношения. Объект – это также процесс, движение, пространство. У объекта есть определенное поле, которое обязательно проявляется и в общем терапевтическом поле.
Я хочу сказать, что, когда ты сидишь в кресле терапевта и чувствуешь себя вдруг равнодушным родителем, до которого невозможно достучаться, или критично настроенной и осуждающей мамой, или кем-то еще, это не просто какая-то беседа, где каждому условно отведена своя роль. Но это, если образно, каждый раз какое-то отдельное пространство, определенным образом организованное, в котором развивается некоторый сюжет. Терапия – это пространство метаморфоз. Вместе с пациентом переносишься в разные места, осматриваешься там, пытаешься понять, как там себя чувствует пациент, как себя чувствуешь ты. И иногда хочется спросить пациента: «Где мы сейчас?»
Пространство может расширяться и схлопываться, оно может быть темным и душным, а может ощущаться как просторное и светлое, это может быть место печали или радости, там может быть пустота или наполненность. А может, все вместе. И когда ты реагируешь на то, что рассказывает пациент, он тебя ведет себя за собой словно бы в очередную «комнату», где вновь предстоит осмотреться и понять, какая роль тебе отведена.
Когда у пациента в детстве не было достаточно хороших объектов, это ощущается в терапии. Можно увидеть, образно говоря, как в поисках помощи пациент перебирает объекты, переходит в разные комнаты, но не находит чего-то важного. Можно застрять, например, в какой-то одной из комнат и долгое время сидеть в ней. Осмотревшись в ней, можно обнаружить себя с пациентом в каком-то душном и тесном месте, где сложно пошевелиться, где мало живого, где хаос… Нет места радости, любви, пониманию, утешению. Все это сопровождается искажениями в контакте. Когда говоришь пациенту слова поддержки, а они ощущаются, например, как критика.
Что происходит, когда вдруг находится поле хорошего объекта? И иногда, учитывая историю пациентов, на самом деле поражает, когда вдруг этот объект находится, потому что часто это может оказаться не человек из семьи, а какая-то любимая учительница, соседка или кто-то еще. Сразу вспоминается роджерианская метафора о картофеле, который тянется к свету. И понимаешь, как сильна в пациентах потребность стать живыми, стать собой. И всегда восхищает жизнестойкость пациентов, которые готовы погрузиться в личный ад, чтобы найти там себя настоящего.
Так вот поле хорошего объекта в терапии ощущается совсем иначе. Там пациент может принять поддержку, утешение, может найти опоры для себя, как-то подпитаться, наполниться силами, осознавать свои потребности и говорить о них, ощущать себя принятым, стать более уверенным и многое другое. И там меньше разных искажений в терапевтической связи: поддержка ощущается как поддержка, уважение как уважение... Контакт становится более теплым, менее напряженным, более наполняющим. Пациент оказывается больше открытым к тому, чтобы принять что-то для себя хорошее и полезное. И после душных комнат поле хорошего объекта кажется местом действительно более живым и светлым.