Раннее формирование механизмов зависимости

Раннее формирование механизмов зависимости

Современная точка зрения на зависимости рассматривает их как своеобразную задержку нормальной психосоциальной динамики взросления личности. Биологические факторы начинают играть активную роль в этом процессе при наличии активного употребления алкоголя или других психотропноактивных веществ (ПАВ). До этого же в динамике развития зависимостей главную роль играют психосоциальные факторы жизни, семья и микросоциальное окружение.

В настоящей статье предпринята попытка анализа раннего формирования механизмов зависимости в младший, школьный и подростковый период, когда ребёнок находится и воспитывается в семье. Речь идёт именно о механизмах: когда возникают и как их увидеть? Вызывает интерес, как одни и те же механизмы способны приводить к зависимостям, которые с возрастом «по-тяжёлому стреляют» типа химической зависимости: алкоголя и наркотиков, и к зависимостям, более мягко, скажем так, выраженным, и не всегда потому заметным невооружённым взглядом: пищевая, любовная, игровая, субстациональная. Как показывает практика, клиентов с паттернами зависимого поведения не так уж мало.

Выглядит это примерно вот так:

- Одна сигарета мне не повредит. Ну не убьет ведь? Да и пачка в день - это ж не до фига...

- Кому было плохо от двадцати грамм водки? Ах, пятый раз... но ведь человек, выпивший до полулитра - трезв.

- Ах, марихуана, ох, гашиш! А чем ты от меня отличаешься - ты пьешь кофе каждое утро, У ТЕБЯ ТОЖЕ ПРИВЫЧКА, так в чем разница?

- "Едет доктор, едет, сквозь снежную равнину, порошок целебный людям он везет, человек и кошка порошок тот примут - и печаль отступит, и тоска пройдет" - помнишь? Это - тоже оно.

- Я же тебя люблю БОЛЬШЕ ЖИЗНИ, я только хочу быть рядом с тобой, я хочу быть уверен(а), что не потеряю тебя. Поэтому покажи мне всю свою переписку, докладывай мне каждый час о том, где ты и с кем, не имей от меня секретов, будь таким(такой), каким(какой) я тебя люблю, НЕ СМЕЙ МЕНЯ РАССТРАИВАТЬ, иначе мне покажется, что я теряю тебя. (И вот тогда тебе будет по-настоящему плохо, но это ты почувствуешь только если не будешь "хорошим(ей)").

- Партия в покер - что может быть безобиднее!? А что - зарплата? Ну, да - зарплата... но, в конце концов, это мои деньги. Ты обещал(а) быть рядом со мной и в радости, и в беде - вот, у нас беда, МЫ БЕЗ ДЕНЕГ. ЧЕГО СТОЯТ ТВОИ ОБЕЩАНИЯ? Нет, не спрашивай меня, куда делись деньги, и что собираюсь делать я - это НЕЧЕСТНО. Лучше сделай что-нибудь, чтобы деньги были........

В психологическом портрете зависимого человека можно выделить следующие основные качества: ощущение своей неадекватности при взаимодействии с социумом, склонность к самолюбованию, самооправданию, нарушение взаимоотношений с противоположным полом, при этом выраженная потребность в признании, в любящем отношении, поклонении. И самое главное: лица с зависимостью не отвечают и не берут на себя ответственность за свои действия, чувства и импульсы, став взрослыми людьми.

Гештальт-теория указывает, что человек функционирует по здоровому пути, когда спонтанный процесс уделения внимания приоритетам и нахождения в контакте с ними не прерывается. Таким образом, ясные, сильные гештальты формируются динамическим процессом, чтобы мы жили в гармонии со своими возможностями.

Трудности раннего периода детства в установлении стабильных и эмоционально близких отношений являются предпосылкой серьёзных нарушений контакта с людьми в более позднем возрасте вследствие преобладания состояния базовой тревоги, снижения стрессоустойчивости аддиктивного субъекта и формирования у него глубинной потребности в переживании ситуаций и состояний, свободных от тревоги. Мало у кого родители были настолько мудры, что дали в детстве ровно столько любви, заботы, принятия, свободы и контроля, сколько было необходимо. Чаще всего, любви не хватало, свободы тоже, а контроля было в избытке. Поэтому большинство из нас в большей или меньшей степени зависимы в своих отношениях, даже не осознавая этого. До поры до времени это не мешает, но…проблема проявляется, когда степень зависимости велика, когда другой человек или вещество, или обстоятельство начинает занимать все пространство нашей жизни, когда происходит отказ от себя. Это причиняет страдание. Как с этим справиться?

Естественно, наиболее лёгким способом реализации данной потребности является установление постоянных отношений с неодушевлёнными объектами или процессами, а также выстраивание отношений с реальными людьми по типу и подобию предметов. Отношения «субъект-субъект» слишком непредсказуемы для зависимого, ведь эти отношения требуют воспроизведения таких механизмов межличностной перцепции как идентификация, эмпатия, рефлексия, которые у него либо недостаточно развиты вследствие аффективной фрустрации в раннем возрасте, либо утрачены в процессе аддиктивной реализации.

Итак, где оно, начало биопсихосоциальной истории зависимости? Уже к 5 годам ребёнка первые, самые ранние и самые ошеломительные по своей силе механизмы, возникают на подсознательном уровне. Практически каждого ребёнка родители воспитывают, как умеют, и делают всё из гуманистических позиций добра и хотят, естественно, «как лучше». Каким образом тогда получается, что очень часто добро ребёнку «причиняют», даже не догадываясь об этом? Сначала родители, потом микросоциальное окружение. Для этого следует вспомнить базовые возрастные кризисы, присущие каждому ребёнку и взрослеющему подростку.

1-ый год жизни: Доверие – недоверие к миру.

Потребность в безопасности и комфорте, присущая этой стадии, неудовлетворённая близкими значимыми людьми в столь раннем возрасте, связана с дальнейшей реализацией её химическим путём в дальнейшей жизни. Неблагополучно пройденный кризис 1-го года жизни - это, как правило, основа механизма алкогольной и табачной зависимости.

Видели вы выражение лица ребёнка, сосущего материнскую грудь? - Абсолютное беззаботное блаженство и счастье в слиянии с матерью! Зависимые от алкоголя и табака личности символически возвращают себя в подобное состояние, беря в рот сигарету или опрокидывая рюмку. Через призму изменённого состояния сознания мир становится более дружелюбным и открытым, и зависимый стремится слиться с ним.

3-й год жизни: Автономия – зависимость.

Неудовлетворённая потребность в автономии способствует стойкой фиксации на втором полюсе (зависимость) и формирует самоотношение путём интроецирования уничижительного отношения значимых фигур и проявляется в самоманипулировании с целью угодить другому, подавляя свои способности. Это является базовой личностной предпосылкой стратегий созависимости и зависимости. Родители, стремясь побыстрее приучить ребёнка к горшку и не проявляя должного терпения и понимания в этот период, используют чувство вины и стыда для воспитания ребёнка, чем и формируют несамостоятельность, неприспособленность ребёнка, а также чувство вины, стыда и, как следствие, в дальнейшем неверие ребёнка в собственные силы, в первую очередь, в силы управлять собственным организмом. Так и вспоминается анекдот, ярко иллюстрирующий зависимое поведение: Мама с балкона зовёт ребёнка: «Изя! Иди домой!» «Мама, я замёрз?» «Нет, ты хочешь кушать!» Не выходящая из слияния мама, не позволяет это сделать и ребёнку. Именно здесь, на фазе автономия - зависимость формируется второй пласт и составная часть зависимых состояний – глубинное нарушение самооценки, проявляющееся в её стойком снижении, крайней хрупкости и неустойчивости. Особо следует упомянуть типичный для состояний зависимости феномен расщепления самооценки на две составляющие: грандиозно-нарциссическую, становящуюся источником эгоцентрически-манипулятивного стиля поведения, и уничижительно-деструктивную, порождающую аутодеструктивные импульсы и невыносимые переживания стыда за сам факт собственного существования. Впрочем, аутоагрессия зависимого, как правило, также является способом манипулирования не только окружением, но и собой.

Неблагополучно пройденный кризис 3-го года жизни - это, как правило, основа механизма наркотической и игровой зависимости. Это совершенно противоположно алкогольной зависимости. Здесь удовлетворяется потребность в отделении, в автономии, недополученная в детстве. Именно поэтому алкоголики и наркоманы презирают друг друга, им не по пути: одни ищут компании для слияния, вторые же ищут способ изолироваться от всех.

4-5-й год жизни: Инициатива – вина.

Развитие интеллекта и инициативы в этот период связано с экспериментированием ребёнка, происходящим через метод проб и ошибок. Терпение значимых взрослых, окружающих ребёнка в этот период, и поощрение самостоятельности при разумных ограничениях приводит к благополучному разрешению кризиса. Правильная организация пространства для формирования чувства безопасности (например, убрать вазу наверх, чтобы ребёнок её не разбил, не порезался) будет лучшим ходом, нежели винить ребенка, если он что-то не так сделал. Родители же, как правило, спешат обвинить и пристыдить ребёнка, и зачастую это происходит так, что у ребёнка складывается ощущение непоправимости содеянного. Фразы типа «Ну, что ты опять натворил?!», «И зачем ты туда полез?» «Кто тебя просил это делать?!», «Уйди с глаз моих, чтоб я тебя не видел!» «Вечно от тебя одни проблемы!» крепко остаются в подсознании ребёнка и, наоборот, формируют безынициативность и постоянное чувство вины, преобладающее над стремлением к самостоятельности и ответственности.

Чтобы в дальнейшем эти чувства быстро как-то компенсировать, человеку нужно либо снова изменённое состояние сознания в виде алкоголя и наркотиков, либо формируется пищевая, любовная, игровая зависимости.

7-10-й год жизни: Компетентность – неполноценность.

Затруднения в адаптации и социализации могут формировать у аддикта хроническое чувство неполноценности, ощущение зависимости собственного эмоционального состояния от значимого Другого и внешнего мира. Если родителями в первую очередь и другими значимыми людьми, окружающими ребёнка, одобряются и признаются результаты труда и усилия, потраченные на них; ребёнка поддерживают, тогда возникает ощущение значимости и нужности. Если наоборот, ребёнка мало того не поддерживают, а ещё «навешивают» ярлыки (неудачник, нюня, копуша и т.п.), возникает постоянная потребность в систематическом получении позитивной оценки и одобрения своих действий. Это проявляется в хронически нереализованной потребности зависимого субъекта быть совершенным и лучшим, а также в избегании чувства своей несостоятельности, что легко впоследствии достигается при приёме психоактивных веществ и компенсаторном повышении самооценки в состоянии опьянения.

12-16-й год жизни: Осознание и принятие «эго-идентичности».

Этот кризис является чрезвычайно значимым в развитии зависимостей и связан с опытом дальнейшей социализации и выходом за пределы привычных микросоциальных групп – семьи и школьного окружения. Подростку предстоит решить две сложнейшие и взаимоисключающие задачи – осознать и принять свою уникальность-идентичность (создать чувство Я с соответствующими границами) и получить подтверждение своего принятия средой сверстников, т.е. обрести ещё одно МЫ, помимо уже имеющегося (в благоприятных случаях) семейного МЫ и МЫ формально-школьного уровня. Здесь, в семье разрешение проблемных ситуаций по принципу «обоюдного согласия сторон», доверие, проявление интереса к жизни подростка, поощрение самостоятельности и выстраивание взаимоотношений с подростком в роли «надёжный друг и советник» со стороны родителей, способствуют выбору подростком своей роли, имиджа и стиля поведения. Или же межличностное напряжение, присущее подростку из дисфункциональной семьи, чрезвычайно усиливается при его интеграции в группу сверстников. Довольно частым ритуалом принятия в группу является тест на алкоголизацию. Последующие ритуалы приёма алкоголя в рамках проведения свободного времени зачастую впервые дают подростку опыт переживания психофизиологического комфорта, принятия и безопасности в целом спектре ситуаций напряженного межличностного общения. Однако ценой этой лёгкости может быть утрата идентичности своего Я, что ведёт к состоянию спутанности ролей, распылению и аморфности Я и утрате его чётких границ.

18-25-й год жизни: Близость – изоляция.

У молодых взрослых этот кризис связан с альтернативами поиска близости, интимности и построением прочного контакта с любимым человеком для создания собственного МЫ, либо с развитием социальной и межличностной изоляции с замыканием на себе самом. Часто созависимый субъект выбирает себе супруга по принципу дополнительности – способности эмоционально удовлетворять нереализованные потребности более ранних периодов, и неудивительно, что впоследствии в таких браках всё чётче проявляет себя дефицит любви, больно ранящий обоих супругов и побуждающий одного из них искать спасения от эмоциональной боли в привычных иллюзиях опьянения, игры или любовных отношений на стороне. Неудивительно, что дисфункционально-созависимая семья является источником и местом поддержания новых сценариев созависимого поведения у своих детей. Отсюда и становится понятным, как родители «причиняют» добро своим детям.

Изначальные причины формирования эмоциональной зависимости лежат в неполноценных детско-родительских взаимоотношениях, выражающихся в недостатке любви и поддержке ребенка от родителей, в осуждении, игнорировании, негативных оценках и разных формах насилия, которое выражается на психологическом, физическом, сексуальном или экономическом уровне.

В нашей стране подавляющая часть населения воспитывалась и продолжает воспитываться в атмосфере, где те или иные виды насилия считаются не только рядовыми вещами, но и якобы полезными для формирования личности ребенка, а на самом деле приводящими к эмоциональной зависимости. Именно поэтому риск обращения к психотропноактивным веществам стоит практически перед каждым ребенком.

И тогда получается, что если родители помимо эмоциональных проявлений систематически не позволяют ребёнку сталкиваться с последствиями своего собственного поведения, лишая его возможности проявлять самостоятельность там, где он уже это умеет, а не делая что-то за него и вместо него, а дальше школьная система поступает аналогичным образом, механизмы зависимости с каждым возрастным этапом всё больше закрепляются. Единственный разумный выход тогда в семье профилактический – позволять ребенку сталкиваться с последствиями своего поведения.

Если клиент с зависимостью попадает к гештальт-терапевту, можно считать, с некоторой долей условности, что каждая из стадий психосоциального развития символически воспроизводится в отношениях терапевта с клиентом, что и определяет характер и стратегию терапевтических задач. Химические зависимости вызывают наиболее яркое изменение сознание. Пищевая зависимость (булимия, анорексия, вкусовая: от кофе, шоколада и т.д.) и субстациональная зависимость (от человека, времени, предметов, явлений) также вызывают определённое эмоциональное состояние, но не столь яркое. Однако механизмы действительно срабатывают одинаково, разница в том – какую потребность с помощью зависимости человек удовлетворяет. Психосоциальные кризисы оставляют в личности человека следы в виде замороженных, незавершенных эмоциональных реакций по отношению к миру и глубоко укоренившихся, часто бессознательных убеждений о себе и способах отношений с миром (системы неосознаваемых интроектов).

Исходя из этого, стратегическими целями лечения зависимого индивида являются:

Диагностика специфических нарушений контакта со своими чувствами и внешним миром в лице Другого (терапевта), формирующихся при искаженном проживании каждой из стадий.
Их активизация в пространстве контакта терапевт-клиент, где клиент «здесь и сейчас» неизбежно воспроизведёт свои привычные паттерны прерывания контакта с собой и миром, как правило, являющиеся микромоделью поведения «там и всегда» (Ф.Перлз).
Помощь клиенту в проживании и осознавании замороженных и искаженных реакций на жизненные проблемы, их совместное с клиентом исследование и переоценка.
Восстановление способности к естественному течению эмоциональных реакций и пересмотру базовых жизненных убеждений, что даёт эффект своеобразного психологического взросления субъекта, поддерживаемого и активизируемого психотерапевтом.

Стадии жизненного процесса характеризуются активизацией определённых эмоциональных и мировоззренческих полярностей, зашифрованных в темах терапевтической сессии либо группового обсуждения. Их осознанное проживание даёт стимул и поле для личностного роста клиента и его постепенного исцеления.