Перенос (трансфер) в гештальт-терапии

Перенос (трансфер) - это психологическое явление, впервые описанное в психоанализе, при котором клиент, неосознанно, начинает воспринимать и реагировать на терапевта как на значимую фигуру из своего прошлого [2, 10]. В принципе, этот процесс (трансференция) является достаточно универсальным и характерен для отношений людей вообще. Однако здесь я буду рассматривать его как феномен, возникающий в диадных психотерапевтических отношениях.

Действительно, сама ситуация терапии способствует возникновению переноса. Клиент рассказывает другому человеку о своем внутреннем мире, о своих переживаниях и отношениях с другими людьми, о своих жизненных затруднениях. Более того, он ожидает помощи от этого человека в решении своих проблем. Кроме психотерапии, такое взаимодействие в жизни возможно только с близкими людьми и/или с людьми, имеющими важное значение в жизни человека. Нередко незавершенные и неосознанные ситуации с людьми из прошлого влияют на то, как клиент воспринимает мир и выстраивает свои отношения с людьми уже в настоящем, являясь частью проблемного опыта, с которым человек пришел в психотерапию. Можно сказать, что процесс трансференции неизбежная часть терапии, поэтому стоит уделять ему должное внимание и стараться использовать его в терапевтических целях.

Иногда в литературе по гештальт-терапии можно встретить определение переноса как специфического вида проекции или специфического вида прерывания контакта [1, 4, 6, 8, 11]. В целом соглашаясь с этим определением, попробуем понять, в чем же состоит эта специфичность.

Если говорить кратко, то специфика проекции при трансференции заключается в том, что проецируются не просто отдельные чувства, желания или черты характера, а целая система отношений, реально имевших место в жизни клиента или, наоборот, желаемая картина, которую клиент хотел бы иметь, с одним, а нередко и с несколькими значимыми людьми [1, 2, 3].

Еще одна специфика переноса состоит в том, что это всегда, в той или иной степени, расщепление, диссоциация неинтегрированных чувств, условно разделяемых на позитивные и негативные. Это связано с тем, что когда-то человек находился в зависимости от значимой фигуры, в чем-то нуждался от нее и, естественно, не всегда это получал. Одним из важных этапов развития ребенка является интеграция в психике образа хорошего (удовлетворяющего потребности) родителя, в первую очередь матери, и плохого родителя (фрустрирующего, не удовлетворяющего потребности) в единое целое. В этом процессе очень важно, чтобы родитель был достаточно хорошим для ребенка (но не идеальным!), и чтобы фрустрация и наказание происходили по ясным и предсказуемым для ребенка причинам и правилам. Это позволяет принять тот факт, что один и тот же объект (человек) может одновременно быть для ребенка хорошим и плохим (амбивалентным), сочетать в себе разные качества. Если же какие-то важные потребности ребенка не удовлетворялись (например, мать находилась в депрессии) и/или фрустрация была непредсказуемой, непоследовательной, то образы хорошего и плохого родителя разделяются и как бы хранятся в психике на разных полочках, слабо связанных друг с другом. Естественно, весь этот сложный механизм может проявиться в терапевтических отношениях.

Американский психоаналитик Хайнц Когут считал [5], что в детстве есть три важные потребности, которые должны быть удовлетворены, чтобы человек мог развиваться нормально – это потребность в «отражении» (быть отраженным в другом человеке), потребность в идеализации и потребность быть похожим на других.

Если эти потребности в детстве не были достаточно удовлетворены, то это создает незавершенный гештальт, и уже взрослый человек будет испытывать своеобразный голод (неудовлетворенные потребности), и активно пытаться удовлетворить их во взаимодействии с другими людьми или активно избегать ситуаций, где эти потребности могут проявляться.

Соответственно, если эти потребности были сильно фрустрированы в детстве, то они будут, так или иначе, проявляться в отношениях с психотерапевтом. Например, недостаточно удовлетворенная потребность в идеализации, может проявиться либо в виде идеализации психотерапевта, либо в виде сильных реакций разочарования и обесценивания. При этом одно не исключает другого.

Еще одна особенность детского восприятия, важная для формирования переноса - это желание получить удовлетворение практически всех своих потребностей от одной фигуры. Это нормально для раннего возраста, в котором мать, а потом еще и отец, обеспечивают практически все самые важные потребности ребенка. В нормальном варианте развития это "напитывает" ребенка, и постепенно он может свободно отходить от родителей и искать удовлетворения своих желаний уже в большом мире, среди других людей. Иногда какая-то потребность или несколько потребностей остаются хронически неудовлетворенными, но у ребенка нет других ресурсов и людей, чтобы их удовлетворить. Именно это и создает сильную эмоциональную привязанность и фиксацию на одном объекте. Человек привыкает со всей силой и одновременно бессилием стремиться туда, где ему ничего не дают, создавая порочный круг, перенося это восприятие во взрослую жизнь и постоянно стучится в закрытую дверь, не замечая других дверей, которые могут быть для него открыты. Нередко это становится основой для созависимых отношений.

Еще одной предпосылкой для формирования переноса является наша потребность иметь предсказуемый и понятный мир. Встречаясь с новой ситуацией, мы начинаем искать в своем прошлом опыте что-то, хотя бы отдаленно похожее, и переносим этот опыт на текущую ситуацию, пытаясь таким образом справиться с ней. В социальной психологии это явление получило название каузальной атрибуции - феномен интерпретации причин поведения другого человека в условиях недостатка достоверной информации о нем [9]. Стоит ли напоминать, что терапевт, в силу самой особенности терапевтической ситуации, всегда является для клиента, в той или иной степени, закрытым и непонятным.

Особой предпосылкой для переноса являются психотравмирующие события в личной истории клиента. Под психологической травмой я понимаю особый вид незавершенной ситуации, в которой человек подвергся сильному нарушению своих границ и остался в состоянии бессилия и беспомощности, не имея при этом в последующем поддерживающего жизненного фона. Что помешало ему справится с этой ситуацией, восстановить свою способность контакта с миром, восстановить идентичность активного деятеля своей жизни. Тогда трансферетные реакции могут принимать характер травматического отыгрывания. Отношения между клиентом и психотерапевтом могут становиться похожи на описанный Карпманом треугольник Преследователь-Жертва-Спасатель [12].

Стратегии работы гештальт-терапевта с переносом.

В целом общую стратегию работы с трансференцией в гештальт-подходе можно описать через концепцию работы с символическими и реалистическими аспектами отношений как с полярностями, предложенную О.В. Немиринским [7]:

1. Трансферентные тенденции пациента как выражение символического аспекта терапевтических отношений поддерживаются терапевтом, который старается сделать их более осознанными и полными.

2. Реалистический аспект отношений поддерживается терапевтом не за счет разрушения переноса, а за счет проявления присутствия терапевта в его взаимодействии с пациентом.

3. Первое и второе не должны механически ослаблять друг друга. Более того, наиболее эффективным было бы добиваться максимальной выраженности и того, и другого (иногда даже одновременно!) в целях естественного движения пациента к интеграции противоположностей.

Вот некоторые соображения о возможностях такой работы.

1. Осознанная поддержка трансференции.

Одной из важных компетенций терапевта является способность осознанно занимать неосознанно предлагаемые клиентом комплиментарные роли.

Конечно, невозможно написать точную инструкцию, когда и как это делать, однако, можно выделить некоторые ситуации, когда это может оказаться полезным.

А. Начало терапии.

Для установления терапевтического альянса и доверительных отношений с клиентом, в которых можно будет относительно безопасно рассматривать различные чувства, желания, мысли, способы поведения, без страха и ожидания критики и оценки со стороны терапевта. В этом случае терапевт, как хороший родитель, может осознанно придерживать, некоторые свои чувства к клиенту, которые могут помешать установлению терапевтического альянса, ожидая того момента, когда эти чувства смогут стать инструментом терапии, способствовать более глубокому осознанию клиентом самого себя и своих отношений с другими людьми, а не нанесут ему еще одну нарциссическую рану, которых в его жизни и так было достаточно.

Вторая сторона этого процесса - контейнирование терапевтом чувств самого клиента, позволение себе быть ранимым и не защищаться от попыток уязвить, обесценить терапевта, от высказывания клиентом агрессии и обвинений, дожидаясь момента, когда клиент будет способен рассматривать и осознавать внутренние причины некоторых своих реакций.

Б. В ситуации, когда у клиента реально отсутствуют важные для нормального развития части опыта, обычно приобретаемые в детско-родительских отношениях, а иногда в отношениях с сиблингами.

Пример. В какой-то момент сессии клиентка со смущением осознает желание прокатиться у терапевта на спине "как на лошади", терапевт соглашается на этот эксперимент, в процессе которого клиентка вспоминает, что отец в детстве редко брал ее на руки, катал на себе, подбрасывал. Далее клиентка связывает эту неудовлетворенную потребность со сложностью опираться на мужчин - "я слишком тяжелая для мужчин, меня трудно выдержать". Опыт телесной легкости в эксперименте и удовольствия от этого процесса дает основу для пересмотра некоторых паттернов поведения с мужчинами уже во взрослом возрасте.

В. Для амплификации трансферентной тенденции клиента, с целью последующих интервенций для ее осознавания.

Пример. Терапевт в контакте с клиенткой ловит себя на фантазии, что она жалуется ему на мужа, как могла бы это делать маме. Терапевт просит выразить свои претензии максимально полно, подобрав соответствующие интонации. Постепенно это приводит клиента к осознанию точного адресата этих жалоб.

2. Предложение терапевтом иной трансферентной фигуры.

Иногда, с моей точки зрения, уместно "предложить" себя в качестве другой трансферентной фигуры, отличающейся от "предлагаемой" клиентом изначально.

Пример. Клиент часто опаздывает на встречи, иногда "забывает" на них прийти. В отношениях с терапевтом в основном занимает контрзависимую позицию, мало говорит о своих переживаниях, косвенно выражает недовольство результатами терапии. Через какое-то время у терапевта возникает гипотеза, что клиент переносит на терапевта отношения с матерью, которой он не мог открыто выразить протест и косвенно сопротивлялся. Попытки терапевта прояснить этот момент воспринимались клиентом как давление и требования, увеличивали защитную реакцию. Гипотеза терапевта состояла в том, что символически клиенту было трудно обсуждать отношения с мамой с "матерью" спроецированной на терапевта. Учитывая небольшую разницу в возрасте и рассказы клиента о том, что в детстве ему не хватало друзей, терапевт решает "предложить" сиблинговый перенос. Он просит клиента пофантазировать, что именно они могли бы делать вместе в детстве, если бы дружили, и как бы они могли вместе переживать сложные для клиента ситуации. Терапевт рассказывает несколько историй из своего детства, когда ему была важна поддержка друзей. Это срабатывает. Клиент становится способен рассматривать свои отношения с матерью вместе с терапевтом и проводить параллели между своим контрзависимым поведением во взрослой жизни и в терапии с невозможностью в детстве открыто выражать матери (властной и авторитетной фигуре) свой протест и агрессию.

3. Осознание переноса.

С моей точки зрения делать действия направленные на осознание клиентом переноса стоит тогда, когда:

А. Терапевтический альянс уже сложился.

Б. У клиента и/или терапевта есть ощущение тупика и отсутствия продвижения в терапии.

В. Терапевту как личности становится некомфортно в предлагаемой ему роли.

Параллельно терапевту важно проделать работу по осознанию собственных контрпереносных реакций и подумать над вопросами (одному или вместе с супервизором) – «Какие мои действия могут способствовать формированию именно такого переноса у клиента? Какие действия клиента способствуют формированию у меня именно такой реакции на него»?

Терапевтические действия терапевта, способствующие осознанию клиентом своего переноса, могут быть различными. Это могут быть простые вопросы о том, похожи ли отношения здесь на какие-то отношения еще? Можно пофантазировать вместе с клиентом о том, на что похожи терапевтические отношения, можно попросить клиента их нарисовать и нарисовать самому. Можно разыграть эти отношения в динамической сценке для углубления осознавания. Наконец, можно просто инициировать открытое обсуждение с клиентом проблемы переноса и чувств клиента по отношению к терапевту.

Важно, чтобы такое осознание не вызывало у клиента чувства токсического стыда, которое нередко возникает при осознании переноса. Терапевту стоит открыто сказать клиенту, что это нормальное явление, и что оно может оказать большую пользу для терапии.

4. Фрустрация переноса и поддержка реальных отношений.

Она возможна тогда, когда терапевт ясно обозначает клиенту, что не может быть для него всем тем, кого бы он хотел перед собой видеть.

Пример. Терапевт говорит клиенту, что он никогда не сможет стать для него тем идеальным отцом, о котором он мечтал в детстве. Всё что он может - это погоревать вместе с ним об этой невозможности. Это позволяет клиенту начать смиряться с бессилием осуществить свою детскую мечту, осознать, что часто он искал этого идеального отца в других людях, а потом в них разочаровывался. Запускается процесс горевания, который будет являться основой для построения клиентом более реалистичных отношений с другими людьми.

Другой вариант это отыгрывание трансферентной роли, и затем осознавание клиентом реалистичности отношений в "здесь и теперь".

Пример. Сначала клиентка выражает свою ярость и злость, которая была адресована матери по поводу ее многочисленных запретов, терапевту. После чего терапевт спрашивает клиентку о том, чего бы ей хотелось в отношениях именно с ним. Немного подумав, клиентка говорит, что хотела бы иногда не соглашаться с терапевтом и иногда конкурировать с ним. В дальнейшей работе клиентка экспериментирует с фигурой, привнесенной из ее отношений с матерью, уже в новом контексте, контексте реальных отношений с терапевтом, причем с новой идентичностью (взрослой женщины, а не ребенка).

С моей точки зрения концепция трансференции еще далека от органичной интеграции в теорию и практику гештальт-терапии. Эта статья является небольшим вкладом в решение этой непростой задачи.

Литература:

Булюбаш И.Д. Руководство по гештальт-терапии. М., Изд-во «Психотерапия», 2004. - 768с.
Гринсон Р. Техника и практика психоанализа. М., Когито-Центр, 2010. – 478 с.
Джойс Ф., Силлс Ш. Гештальт-терапия шаг за шагом: Навыки в гештальт-терапии — М., Институт Общегуматинарных Исследований, 2010 — 352с.
Зембински З. Перенос и контрперенос в гештальт-терапии. /Гештальт-96, 1996, с.35-51.
Кан Майкл - Между психотерапевтом и клиентом: Новые взаимоотношения - Б.С.К., 1997 — 148 с.
Лебедева Н.М. Трансфер в гештальт-терапии: подкидыш, приемное дитя или?//[Электронный ресурс] http://gestalt.spb.ru/articles/transfer/
Немиринский О. «Хочу, чтобы ты стукнул меня по спине», или микродинамика переноса. /Гештальт-96, 1996, с.52-62.
Польстер И., Польстер М. Интегрированная гештальт-терапия.: Контуры теории и практики. - М.: Независимая фирма «Класс», 2004. — 272 с.
Социальная психология: Учебник для высших учебных заведений/Г. М. Андреева. ― 5-е изд., испр. и доп. ― М.: Аспект Пресс, 2012. ― 363 с.
Фрейд Зигмунд. Основные психологические теории в психоанализе / пер. М. В. Вульф, А. А. Спектор. — М.: АСТ, 2006. — 400 с.
Шон С. Я-Ты и перенос. /Гештальт-94. 30-36 с.
Karpman Stephen B., M.D. Fairy Tales and Script Drama Analysis//[Электронный ресурс] http://www.karpmandramatriangle.com/pdf/DramaTriangle.pdf