Теория тревоги в концепции Мелани Кляйн. Психоанализ.

В теории Мелани Кляйн тревога рассматривается в пределах основной идеи о расщеплении. Кляйн предположила, что отношения с первичным объектом, представляющим собой психический репрезентант материнской груди, устанавливаются через механизмы проекции и интроекции.

Объектные отношения возникают во внутрипсихическом пространстве во взаимодействии между проективным и интроективным переживанием. Инстанция Я в начале постнатальной жизни относительно однородна и эта слитность связана с большей или меньшей способностью переносить тревогу [16]. 

Кляйн предложила концепцию параноидно-шизоидной позиции.

Аналогично этому разорванному соматическому опыту, эмоциональное состояние рассеяно. 

Параноидно-шизоидное расщепление, по мысли Кляйн - защита от тревоги. Проекция и интроекция - ранний защитный механизм, служащий той же цели. «Плохость» состояния проецируется на первичный объект.

Важно, что в концепции Мелани Кляйн расщепление рассматривается не в контексте образования двойственности, а в контексте образования фрагментарности. Проекция преобладающе враждебного внутреннего мира под влиянием страха преследования приводит к интроекции - «вбиранию обратно». Интроекция внешнего мира усиливает проекцию внутреннего мира.

 В своих заметках Мелани Кляйн выделяет те мысли других психоаналитиков, которые так же содержат идею фрагментации.Она выделяет мысль Ференци в «Заметках и фрагментах» (1930) о том, что любой живой организм реагирует фрагментацией на неприятный стимул. Так проявлено влечение к смерти. При неблагоприятных условиях организм буквально распадается на части ради возможности сохранить хотя бы одну из частей. Так часть может стать аналогом целого. Ференци предполагает, что этот биологический механизм, возможно, сохраняется каким-то образом у сложных организмов. 

 Также Кляйн соглашается и с таким вариантом фрагментарности психического, как разделение состояний сна и пробуждения: «д-р У.К.М. Скотт затронул другой аспект расщепления. Он подчеркнул важность перерывов в протяженности переживаний, что скорее подразумевает расщепление во времени, чем в пространстве. В качестве примера было приведено чередование между состоянием сна и бодрствования» [15, c. 433].

К причинам возникновения тревоги Кляйн относит:

1. Страх уничтожения (смерти), который может принять форму страха преследования. Страх преследования может быть узнан лишь из социального опыта. Кляйн обращает понятие страха преследования к его предшественнику, страху деструктивного импульса. «Всемогущее отрицание существования плохих объектов и болезненных ситуаций является бессознательным эквивалентом уничтожения посредством деструктивных импульсов» [15, с. 435]. Само понятие импульса указывает на некую однородность и, значит, может быть отнесено ко внутренней, субъективной опасности.
2. Фрустрация телесных потребностей. «Во время же состояний фрустрации ненависть и тревога преследования переносятся на фрустрирующую грудь» [15, c. 434]. Очевидно, имеется в виду фантазия о фрустрирующей груди, поскольку говорится и о ненависти - это значит, что представление об объекте уже сформировано.
3. Травма рождения или тревога сепарации как источник первичной тревоги. Кляйн поддерживает взгляды Ранка на происхождение тревоги. Если о фрустрации телесных потребностей можно размышлять как о внешней опасности, то к чему относится страх, связанный с травмой рождения?

Кляйн связывает понятия фантазии и идеализации с тревогой. «Описанные мною процессы, вне сомнения, тесно связаны с фантазийной жизнью ребенка. Тревоги, которые стимулируют механизм расщепления, по природе своей тоже фантазийны»[15, с. 433].

Мелани Кляйн полагает, что представление об идеальной груди следует из идеализации. «...идеализация, таким образом, проистекает из страха преследования, она, в то же время детерминируется мощью инстинктивных желаний, целью которых являются безграничное удовлетворение. Таким образом идеализация создает картину неистощимой и всегда щедрой — иначе говоря, «идеальной», груди» [15, с. 434].

Кляйн продолжает линию Фрейда, почти доводя ее до идеи Лакана о том, что психическая травма представляется в последействии: «Основные процессы, действующие в идеализации, также действуют и в галлюцинаторном удовлетворении, а именно - расщепление объекта и отрицание фрустрации и преследования... Отрицание психической реальности становится возможным лишь благодаря сильным переживаниям всемогущества - важнейшая характеристика ранней ментальности» [15, c. 434-435] 

Эта непростая индивидуально-сбалансированная картина мира однажды изменяется, с началом депрессивной позиции. Возможно, это самый важный момент в психической жизни субъекта. Это момент точки невозврата (или по крайней мере, затруднения возврата) к параноидно-шизоидной позиции.

Все то враждебное и идеальноефиксируется в один момент и в одном месте как запечатлевание всех фрагментов в едином образе. Интроецированный целостный объект претерпевает изменения, подобные интеграции. Если ранее речь шла о частичных влечениях, то в депрессивной позиции объект фигурирует как целое.

Аффект тревоги многократно усиливается и доходит в своих проявлениях до признаков переживания горя. Идеальные и враждебные стороны материнской фигуры переживаются одномоментно. Следовательно, говоря о депрессивной позиции, можно понимать что, вероятно, происходит зарождение амбивалентности отношения к объекту. 

К моменту переживания депрессивной позиции образуется такой защитный механизм как проективная идентификация, которая является основой многих тревожных переживаний. Проективная идентификация репарирует цезуру между интроекцией и реинтроекцией (проекцией). Подвергающийся интроекции и реинтроекции объект переживается, как содержащий враждебные импульсы. Происходит усиление депрессивного аффекта, состоящего в страхе преследования самого себя.

«Побуждение возмещать и защищать поврежденный объект подготавливает почву для приносящих большее удовлетворение объектных отношений и сублимаций, что в свою очередь увеличивает синтез и интеграцию эго» [15, с. 438].