"Человек - швейцарский нож" и теория объектных отношений Мелани Кляйн.

«Человек-швейцарский нож» и теория объектных отношений Мелани Кляйн.

     Фильм «Человек-швейцарский нож» погружает зрителя в мир психопатологии. Фильм необычен всем: сюжетом, странностью, патологичностью, непонятностью поведения главного героя, гротескностью, концентрирующейся на обсуждении запретных, «низших» тем и частей тела.

     Начало фильма дает представление о молодом еще, бородатом мужчине, находящимся на крошечном необитаемом острове в океане и от отчаяния своего положения пытающегося повеситься на обрыве океанического «пляжного» берега.

       Но осуществить столь незатейливый замысел ему мешает попавший в поле зрения труп утопленника мирно почивающего на берегу. Это мужчина, среднего возраста, прилично одетый. Строгий деловой костюм выраженно оттеняет бледно-серый цвет лица с синевой губ. Вот тут всё и начинается. Труп начинает дергаться и издавать звуки. Герой, видя это, также начинает барахтаться, соскальзывает с пластикового баллона и вешается. Отчаянно дергаясь на веревке, он все же ее обрывает и доползает до трупа, где пытается его реанимировать. Труп постоянно издает неприличные звуки вследствие отхождения газов и дергается, и именно это сподвигает героя фильма использовать труп в качестве моторной лодки с реактивной тягой испускаемых газов и добирается до берега спасительного материка. Сам, поразившись такой функциональной возможности трупа, герой далее в своем путешествии к местам обитания людей таскает на себе труп, разговаривает с ним (и в один прекрасный момент труп начинает разговаривать с ним) и открывает все новые и новые функциональные возможности трупа: изо рта изливается чистейшая питьевая вода, когда возникает нестерпимая жажда, половой член трупа становится компасом, указывающем верное направление, так как при беседе с трупом на интимные, низшие (запретные) темы фаллос трупа напрягается и шевелится, труп стреляет ртом, набитым камнями, не хуже автоматической винтовки, что позволяет охотиться на мелкий животных и не дает герою умереть с голоду и т.п. Т.е. человек (вернее его труп) многофункционален как швейцарский нож.

        Что это? Черный юмор в стиле Д.Линча? Болезненные параноидальные фантазии больного разума режиссера? Разум зрителя до середины фильма еще пытается как-то все структурировать и объяснить поведение героя, экстраполируя к другой кинематографической ленте, где другой герой практически также несколько лет находясь на необитаемом острове, разговаривал с футбольным мячом, создав из него образ друга. Но, постепенно кое-что проясняется. Труп обездвижен, парализован, но разговаривает. Но его коммуникация особенна, он ничего не помнит и не понимает из человеческой жизни. Он и жив и мертв одновременно, он может осуществлять коммуникацию, но эта коммуникация мертвого человека, которая вынуждает героя фильма объяснять ему самые элементарные человеческие вещи, понятия, отношения. Создается парадоксальная ситуация, когда мертвый вынуждает живого говорить о сокровенном, о себе, о своих собственных сокровенных переживаниях, отношениях, фантазиях, страхах. И на протяжении фильма, постепенно из этой фантасмагорической коммуникации выясняется, что герой фильма психически болен, что все действие на самом деле происходит не где-то вдали от цивилизации, а в пределах пригорода, где разбросаны места свалок бытовых отходов жизнедеятельности города. Из контекста этой коммуникации можно вывести и диагноз – шизотипическое расстройство личности. Но, что это объясняет? Что, на этом зрителю можно и успокоиться – а, все понятно, прикольный фильм про шизофреника, с его болезненными причудами? Нет. Фильм многоплановый, толковый, и заставляет задуматься о многом, а не только посмеяться над причудами героев фильма и режиссера. На поверхности лежит трагедия молодого человека с расстройством психики, который в городе, среди множества людей, не может осуществлять нормальную коммуникацию, у которого есть отец, но отец, «забывающий» даже поздравить его с днем рождения и приходится отцу на телефон ставить специальную программу, которая от его имени отсылает сыну открытку с поздравлением в его день рождения. И это нас непосредственно отсылает к теории объектных отношений Мелани Кляйн: чтобы справиться с невыносимым чувством тревоги и покинутости, ребенок создает внутренний образ матери (мать в теории объектных отношений – любой человек, осуществляющий уход и заботу за ребенком) как отвергающего объекта (интроекция). Согласно теории Фэйрберна (последователь М. Кляйн), интроекция – это первый защитный механизм, применяемый Эго против невыносимой боли и сепарации от объекта. Чтобы сохранить в сознании идеальный образ матери, Эго ребенка пытается преодолеть боль отвержения, полностью вытеснив образ плохого объекта в бессознательное, Такой отвергнутый объект подвергается расщеплению по категориям: отвергающий объект и возбуждающий объект. Однако внутренний объект не может расщепиться сам по себе. Вместе с ним должны претерпеть расщепление и связанная с ним часть Эго и аффект, его сопровождающий. В случае отвергающего объекта ребенок испытывает гнев, фрустрацию и печаль, а в случае объекта возбуждающего – болезненное страстное влечение. Всё это мы и наблюдаем у героя: аффект, связанный с отвергающим объектом приводит его к попытке суицида, но, в то же время, по ходу фильма, выявляется и болезненное влечение к возбуждающему объекту (замещающему мать) – женщине, которую он только однажды увидел в автобусе, не посмел заговорить с ней, а только тайно сфотографировать. И в конце фильма мы видим, что весь путь герой с трупом проделал именно к её дому, к ней.

         Далее мы переносимся в план ужасающе фантастический, фантасмагорический с манипуляциями трупом. Почему? Зачем? Какой в этом смысл? Гарри Гантрип (еще один последователь М. Кляйн) высказал предположение, что при шизоидных состояниях часть уже вытесненного Эго подавляется, отщепляется, скрывается в отдаленной, омертвевшей части самости, пытаясь таким образом избежать опасности потерпеть эмоциональную неудачу и испытать ощущение пугающей пустоты в центральной части самости. Аналогичные феномены обнаружил у своих пациентов и Майкл Балинт. Пациенты говорили об ощущении отсутствия чего-то важного в сердцевине своей личности. Балинт назвал это «базовым дефектом», который возникает вследствие обедненных отношений между матерью и младенцем, в которых последний не чувствовал любви и заботы. Так к чему же все эти манипуляции с трупом? Герой фильма имеет такой базовый дефект. Самая сердцевина его личности мертва и именно это не дает ему коммуницировать с живыми. Эта часть его личности создает проективную идентификацию (по М. Кляйн) с трупом и, тем самым, создаются условия для роста остатков здоровой самости для трансформации, развития. Этот базовый дефект (отсутствие, омертвение части самости, создающее «ощущение пугающей пустоты» (что и символизирует труп – он пуст, он не помнит ничего человеческого) при проективной идентификации с трупом начинает требовать заполнения, начинает требовать коммуникации, вынуждает героя говорить с трупом и не просто говорить-болтать, а практически самотерапевтировать себя. Что важно, только с трупом и могла осуществиться эта самокоммуникация у героя. Это наводит на определенные размышления. Вспоминается Ганнибал Лектер из «Молчания ягнят», психиатра, убивающего и поедающего своих пациентов. Логика такова «чтобы коммуницировать со мной ты должен стать трупом, а если в качестве труппа ты уже не способен коммуницировать со мной, то я съем (инкорпорирую) тебя».

        Что дальше? Далее мы видим ужас в глазах женщины, которая оказалась беззащитной от нашествия сумасшедшего, притащившего труп к ее дому, во дворе которого беззаботно играл ее маленький ребенок. Мы видим возрастающий ужас у этой женщины, которая видит, какие непонятные сооружения понастроил этот человек вблизи её дома, и только может произносить постоянно одну фразу: «откуда моя фотография в твоем телефоне?». Что же дальше? Мы видим, что в процессе коммуникации с трупом (по сути самокоммуникация в проективной идентификации с трупом) герой фильма социально вырос: он уже может коммуницировать с живыми и даже делать заявления на телекамеру. И это пугает больше всего. Человек, вкусивший коммуникации с трупом, осознавший эффект от этого, став сильнее, что от него ждать? Ждать что он самотерапевтировался? Ждать, что он будет успешно социализироваться? Или он будет повсюду искать трупы, чтобы и дальше расти, а в их отсутствие будет задумываться: «раз трупа нет, поговорить не с кем, то надо сделать труп, сделать себе собеседника»?

Вступайте в группу ВКонтакте «Союз психологов и психотерапевтов» https://vk.com/soiuzpsichologi