Перцептивно-динамический подход в психотерапии: концептуальные и структурно-функциональные аспекты

Спиридонов Я.В. Перцептивно-динамический подход в психотерапии: концептуальные и структурно-функциональные аспекты [Электронный ресурс] // Журнал практической психологии и психоанализа. 2015. 3.  http://psyjournal.ru/psyjournal/articles/detail.php?ID=3881

Аннотация

В статье представлен авторский подход в психотерапии, опирающийся на систему перцептивного функционирования психики. Раскрыты структурные и функциональные аспекты перцептивного процесса, применительно к психотерапевтической практике.

Ключевые слова: перцептивный акт, перцептивный модус, перцептивная матрица, внутренний объект, инфекция, символизация, ментализация, перцептивное поле.

Вводные замечания

Суть психического мы видим в актуальном перцептивном акте. При этом сам перцептивный акт мы понимаем несколько шире, нежели в когнитивной психологии, подразумевая под ним не просто познавательный процесс, а процесс онтологический в его объектном измерении. Что представляет собой этот акт? Это процессуальная, относительно автономная единица преобразования и включения воздействующих средовых стимулов (как внутренних, так и внешних) в актуальные психические структуры. В этом актуальном процессе структурирования, где внутреннее и внешнее образуют единую конфигурацию, сосредоточена вся гамма переживаний человека. По сути, именно здесь присутствует все психическое, - как сознательное, так и бессознательное. Именно здесь человеческую психику, если так можно выразиться, можно «пощупать». В этом локализованном перцептивном пространстве, пространстве единства воспринимающего и воспринимаемого, функционируют сложные динамизмы, от специфической работы которых зависят все психические системы: когнитивная, эмоциональная и поведенческая. Именно здесь можно обнаружить «строительные материалы» психического, сформированные на разных этапах онтогенеза, но при этом находящихся в динамическом, диалектическом единстве, локализованном в каждом перцептивном акте.

Для понимания специфики перцептивных процессов мы выделяем понятие перцептивного модуса. Перцептивный модус представляет собой динамическую систему организации объекта в его функциональном и содержательном измерении. Можно выделить два перцептивных модуса: первичный и вторичный. Эти модусы содержат в себе известную дихотомию нарциссического и объектного, однако она присутствует больше в формально-динамическом аспекте, нежели в содержательно-смысловом.

Первичный перцептивный модус представляет собой систему перцептивной организации объекта и связанных с ним динамических процессов в качестве элемента собственной внутренней психической структуры. Любые средовые изменения встраиваются в уже существующий символичный ряд, представляющий собой устойчивую структуру с доминирующим типом эмоциональной модальности.

В свою очередь вторичный перцептивный модус представляет собой систему перцептивной организации объекта и связанных с ним динамических процессов в качестве относительно автономных и имеющего собственный источник активности. Объект в этом случае имеет собственные непрозрачные границы и свою долю спонтанности и непредсказуемости. Если в рамках первичного модуса объект всегда индексируется как предсказуемый (чаще бессознательно), то в рамках вторичного модуса объект имеет собственный, не всегда познанный, но частично познаваемый источник активности.

В рамках первичного модуса окружающий мир представляет собой систему означающих, встраивающихся в уже имеющийся символический ряд. Иными словами все, что происходит всегда наделено определенным предвосхищающим смыслом, связанным с внутренними переживаниями, порой имеющими изрядную долю автономии от динамики средовых стимулов. Под окружающим миром подразумеваются, в первую очередь, люди. Эти люди-знаки могут отвергать и притягивать. Их может не хватать. И, наконец, они могут нести определенную угрозу. При работе первичного модуса внешние объекты оккупируются, сливаясь с внутренними объектами, - процесс, который мы обозначили в качестве инфекции отношений.

Внутренний объект и инфекция

Сам концепт «внутреннего объекта» является одним из самых востребованных в психоаналитической теории. Особенно в его британском варианте[1; 2; 3]. При этом смысловая нагрузка, вкладываемая в данный концепт, у разных авторов порой существенно отличается. Так, например, в модели Р.Фейрберна – Г.Гантрипа внутренние объекты представляют собой отражение исключтельно негативного психоэмоционального опыта (положительный и «переваренный» негативный сохраняется в виде памяти) [2], тогда как у Кляйн наряду с «плохим внутренним объектом», имеет место и «хороший внутренний объект» [3]. Стоит отметить, что в целом в большинстве моделей, внутренний объект представляет собой репрезентацию первичных объектных отношений.

В нашей модели внутренний объект представляет собой неассимилированный фрагмент психоэмоционального опыта, сохраняющий свою активность в бессознательном. Данный опыт сформирован на довербальных стадиях развития и почти не поддается выражению в речи, однако он символизируется в эмоциях и поведении, проявляясь в том, что мы обозначаем в качестве инфекции отношений. Внутренний объект является структурированным динамичным образованием, представляющим собой констелляцию болезненного опыта, связанного с большим Другим. Большим Другим, являющимся нечто большим, нежели просто человек. Сформированный на тех этапах развития личности, когда этот Другой в виде репрезентации материнской фигуры являлся источником всего, что необходимо для полноценного развития. Устойчивые колебания в системе: «ядерная самость – Другой» порождают неизгладимые следы в самой сердцевине ранних переживаний. Поэтому внутренний объект представляет собой не только болезненный и непереработанный фрагмент психоэмоционального опыта, но и глубокую связь с Другим, в желании быть любимым. Эта связь содержит разрыв. Разрыв, требующий своего преодоления в повторном слиянии. Здесь мы наблюдаем единство психической боли и связи с Другим, представляющим собой репрезентацию первичного материнского объекта. Механизм восстановления единства – инфекция отношений, путем повторного слияния. В этом случае «другой» становится «Другим».

Вышеотмеченное позволяет говорить о том, что внутренний объект имеет определенную структуру, которая включает в себя: ядерную самость (1), большого Другого (2) и переживания разрыва между ними (3). Качество этого разрыва в последующем определяет содержание структуры, которую мы обозначили в качестве перцептивной матрицы.

Что представляет собой ядерная самость? Это предструктурированный, первичный, базовый элемент психики. Если опираться на знаменитый афоризм Д.Винникотта «Не существует такой вещи, как младенец», то ядерная самость представляет собой то, что остается от психики младенца, если исключить оттуда материнский объект и отношения с ним. Т.е., по сути, - это «почти ничего». Семантическая нагрузка «ничего» предполагает отсутствие и пустоту, а семантическая нагрузка «почти» скрывает возможность появления и проявления обратного. Но это появление и проявление возможно только в присутствии Другого, - сильного, защищающего, любящего - репрезентацию первичной материнской фигуры. Таким образом, ядерная самость неразрывно связана с Другим. Возвращаясь к афоризму Винникотта: «Не существует такой вещи, как младенец», можно ее перефразировать: «Младенец может существовать только в присутствии матери». Ядерная самость в этом контексте, представляет собой «присутствие младенца в отрыве от матери».

Ядерная самость абсолютно не защищена, имеет хрупкую организацию и является источником первичной тревоги, связанной с потребностью преодолеть собственную дезорганизацию. Это «первичный ребенок» в самом прямом и глубоком смысле. Инструментом организации ядерной самости является материнский объект. Этот момент отчетливо отражен в концепте контейнирования У.Биона. Как уже отмечалось, неизбежные колебания в системе «ядерная самость – Другой» образуют неизбежный разрыв. Разрыв, требующий своего преодоления. Эта попытка преодоления реализуется в повторном слиянии. Таким образом, запускается процесс инфицирования отношений.

Механизм инфицирования описан известным британским психоаналитиком Гарри Гантрипом [2]. В нашей модели это центральный механизм функционирования первичного модуса.Инфицирование проявляется в том, что внешний объект принимает характеристики внутреннего объекта путем психологического слияния с последним. Более того, внешний объект может инициироваться к поведению, характерному для внутреннего. Например, при инфекции отвергающим объектом, человек не просто воспринимается в качестве отвергающего, но его буквально бессознательно принуждают отвергать. Так, девушка, которая жалуется на то, что ее постоянно бросают, может сама инфицировать свои отношения и бессознательно подталкивать партнеров к тому, чтобы ее бросили. Механизм инфицирования имеет много общего с тем, что в кляйнианском психоанализе обозначается в качестве проективной идентификации [3]. В когнитивно-аналитической терапии Э.Райла описан механизм «процедуры обоюдных ролей», включающий в себя не только коммуникативные и поведенческие стороны взаимного реагирования, но и провоцирование неосознанных переживаний в отношении друг друга [5]. Однако схожесть процесса инфицирования с проективной идентификацией имеет место больше в динамическом аспекте контроля над объектом. В содержательно-целевом аспекте эти механизмы отличаются. Так, если смыслом проективной идентификации является помещение в другого различных частей себя и последующий контроль, то смысл процесса инфицирования – попытка преодоления разрыва ядерной самости и Другого путем повторного слияния. Внутренний объект присутствует в самом перцептивном процессе. Каждый перцептивный акт в рамках первичного модуса инициируется определенным внутренним объектом, который запускает процесс инфицирования, тем самым образуя перцептивную матрицу.

Перцептивные матрицы

Внутренний объект, инфицирующий внешний объект и создавая тем самым определенные «правила» образует соответствующую перцептивную матрицу. Специфика перцептивной матрицы, определяется качественным содержанием разрыва ядерной самости с большим Другим. Можно выделить три основополагающих объекта и соответствующие им перцептивные матрицы:анорексическая матрица, булимическая матрица и персекуторная матрица. При этом мы не ограничиваем этими матрицами весь спектр перцептивных процессов в рамках первичного модуса. Мы говорим лишь о том, что эти перцептивной матрицы имеют место быть, и встречаются наиболее часто в терапевтической практике. Анорексический и булимический объекты имеют много общего с тем, что в модели Р.Фэйрберна и Г.Гантрипа обозначено в качестве отвергающего и возбуждающего объектов. Так, в вышеотмеченной модели первый объект является основой депрессивных состояний, а второй – шизоидных [2].

Анорексическая матрица образуется отвергающим объектом. Качество разрыва между ядерной самостью и Другим имеет модальность отвержения. При инфицировании анорексическим объектом, человек воспринимается в качестве отвергающего, покидающего, бросающего, оставляющего. При этом реальный человек может находиться рядом и проявлять все признаки любви и заботы. Но воспринимается он как бросающий. Как мы уже отмечали, любая динамика средовых стимулов встраивается в уже существующий символический ряд. Не бросил сейчас, значит намеревается бросить в будущем и бросит, в конце концов. Это очень странно, но когда объект любви «не бросает», то человеку в анорексической перцептивной матрице это состояние психологически переживается сложнее. Так как ожидание события страшнее самого события. Иногда человек, пытаясь предупредить последующее отвержение, сам отвергает объект своей любви. Или же бессознательно инициирует отвержение. Это часто можно наблюдать в художественных произведениях, когда герой или героиня, измученный состоянием субъективной ненужности оставляет объект своей любви дабы предупредить последующее отвержение со стороны этого объекта.

Булимическая матрица противоположна анорексической. Она образуется притягивающим объектом, но не способным полностью удовлетворить. Качество разрыва между ядерной самостью и Другим имеет модальность «сверхвозбуждения». При инфицировании булимическим объектом, человек воспринимается в качестве притягивающего - отталкивающего. А фундаментальное ощущение – ощущение ненасыщенности и нехватки объекта с одной стороны, и ощущение сверховзбуждения, приводящего к отталкиванию – с другой. Это бесконечный психологический голод, возбуждающая тоска по объекту. Но и страх, диктуемый сверхвозбуждением. «Мне тебя всегда мало, но я тебя не подпускаю слишком близко» - девиз булимической перцептивной матрицы.

Персекуторная матрица образуется преследующим объектом. Качество разрыва между ядерной самостью и Другим имеет модальность «ненависти». Это незащищенность ядерной самости перед атакующим Другим. «Со мной должно что-то случиться», «Ты что-то от меня скрываешь», «Я болен неизлечимой болезнью», «Когда мне становится хорошо, на меня внезапно обрушивается предвкушение чего-то плохого». Фундаментальное состояние – ожидание угрозы, которая нависла над человеком. Это может проявляться в страхе заболеть или в страхе предстоящих неконтролируемых негативных событий. Порой, на психотическом уровне, это просто неописуемый ужас в отношении чего-то неконтролируемого и смертельного.

Заметим, что все три перцептивной матрицы имеют одну цель – оккупацию и контроль внешнего объекта с последующим «включением» его свою систему правил, заданных особенностью того или иного внутреннего объекта. Живой, отдельно взятый объект отсутствует. Он инфицирован и внутренним объектом и включен в его структуру. Если это анорексической объект – он отвергает, если булимический – он возбуждает и его всегда мало, ну и если персекуторный – он несет угрозу.

Вторичный перцептивный модус. От символизации к ментализации

Результирующий механизм функционирования первичного перцептивного модуса определяется процессом символизации. Средовые стимулы встраиваются в уже существующий символический ряд, характерный для каждой перцептивной матрицы. Иными словами, все, что происходит вне и внутри человека символизируется. Так, например, при актуализации персекуторной перцептивной матрицы человек будет испытывать ощущение внутренней или внешней угрозы даже в ситуациях, где это угроза не имеет «объективных» оснований. Динамика переживаний может колебаться от чувства вины и зажатости на невротическом уровне, до ипохондрического страха на психотическом.

Если работа первичного модуса определяется внутренними объектами, инфицированием и последующей символизацией в качестве анорексической, булимической или персекуторной перцептивной матрицы, то работа вторичного модуса определяется обнаружением отдельного объекта, со своими уникальными процессами и границами, иными словами – ментализацией. Понятие ментализации в современном варианте введено и концептуализировано известным британским психоаналитиком Питером Фонаги [6]. Ментализация представляет собой способность видеть, что другие обладают собственными чувствами, намерениями и мыслями, отличными от собственных. Индикатором многих психических деструкций является дефицит ментализации, который проявляется в неспособности допускать, что в других протекают автономные психические процессы. Если при работе первичного модуса объект слит с внутренними объектами и как отдельно взятый отсутствует, то при работе вторичного модуса - происходит обнаружение объекта с его границами.

Перцептивные модусы находятся в постоянном динамической взаимодействии, образуя сложные динамические конфигурации. Данные результирующие конфигурации функционирования перцептивных модусов мы обозначили в качестве перцептивных полей. Одной из таких конфигураций является, например, ревность [7].

Ревность

Ревность представляет собой динамическую структуру, являющуюся результатом одновременной актуализации обоих перцептивных модусов. Так, актуализация первичного модуса с соответствующей матрицей приводит к оккупации объекта. Объект символизируется и включается в уже существующую структуру: ядерная самость – Другой, приобретая характеристики Другого. В актуальном перцептивном пространстве он лишается автономии, оккупируется и берется под контроль, – возникает феномен исчезновения объекта. Одновременная актуализация вторичного модуса приводит к обнаружению объекта. Однако обнаружение осуществляется посредством «вторгающегося» третьего [7]. Этот феномен схож с тем, что описывается в качестве «феномена зонда». «Его смысл заключается в том, что человек, использующий для ощупывания объекта зонд, парадоксальным образом локализует свои ощущения не на границе руки и зонда (объективно разделяющей его тело и не его зонд), а на границе зонда и объекта. Ощущение оказывается смещенным, вынесенным за пределы естественного тела в мир внешних вещей. Зонд, включенный в схему тела и подчиненный движению, воспринимается как его продолжение и не объективируется» [8, с. 3]. Вместе с тем обнаруживается объект в качестве отдельного тогда, когда испытывает воздействие третьего: «Наиболее важно в этом феномене то, что граница локализации ощущений (т. е. граница между Я и не-Я) прямо зависит от границы автономности/предсказуемости. В случае с зондом, например, ощущение сразу смещается на границу рука/зонд, если зонд начинает двигать не только сам субъект. Движимая другим лицом или неясным механизмом палка, которую я держу в руке, сразу же перестает быть зондом, а становится объектом. То же самое происходит, если мне не известна конфигурация зонда и ожидаемые ощущения не совпадают с действительными» [8, с. 3].

Одновременная актуализация перцептивных модусов приводит к «обнаружению» оккупированного объекта «глазами третьего». Иными словами, «я не могу тебя видеть, так как ты часть меня», «я начинаю видеть тебя с помощью другого». Однако последнее актуализирует болезненные переживания внутренней дезорганизации (часть меня, обнаруженная другим, оказывается отдельной), запускающей механизм тревоги, связанной с риском дезорганизации и распада, доходящей до паники и агрессии как попытке сохранить нарциссический баланс.

Что касается агрессии, то она может присутствовать как в форме первичного, так и в форме вторичного модуса. При этом ее вектор определяется той формой, в рамках которой она реализуется. Агрессия, реализуемая в рамках первичного модуса представляет собой источник депрессии, так как направлена на внутренний объект, т.е. на себя.

Уровни функционирования психического аппарата

Мы выделяем три уровня функционирования психического аппарата. Специфика каждого уровня определяется его объектным содержанием, прежде всего, в его количественном эквиваленте. Это психотический, нарциссический и невротический уровни. Стоит отметить, что содержательно данная топология отличается от общепринятой, несмотря на формальные схожести. Каждый уровень образуется определенным числом объектов в и их динамическом единстве. Условное обозначение уровней выглядит так: (I) - (II) - (III). Первый (в том числе и онтогенетически) уровень (I) можно обозначить в качестве психотического. Он образуется единственным объектом. Отношения как таковые отсутствуют.

Каждой перцептивной матрице характерна своя психоэмоциональная модальность. Так для анорексической перцептивной матрицы на психотическом уровне характерно ощущение внутренней депривации, которая выражается во внутренней пустоте и фактически невозможности описать собственные чувства. Внутренний мир как бы отсутствует, человек чужд самому себе. Это фундаментальный отказ от аффективной наполненности.

В свою очередь, для персекуторной матрицы характерно ощущение внутренней угрозы и тревоги, связанной с самоаннигиляцией. Наиболее яркий пример – ипохондрическая тревога. Хотя источник угрозы может проецироваться во вне и проявляться в виде тревоги преследования. – персекуторная матрица, замороженность - и уход. И, наконец, для булимической матрицы характерно ощущение психотического возбуждения, доходящего до кататонического ступора.

Второй уровень (II) можно обозначить в качестве нарциссического. Он образуется двумя объектами. Однако отношения носят самообъектный характер. Нарциссические модальности: брошенность, угроза и возбуждение - для анорексической, персекуторной и булимической матрицы соответственно.

Что касается невротического уровня(III), который образуется как следствие возникновения триангулярной структуры, - он включает социализированные структуры функционирования объектных отношений. Включение третьего объекта, разрушающего диадическую структуру мать-ребенок, предполагает возникновение социокультурных аспектов регулирования (Балинт, Лакан) [1; 4]. Наиболее отчетливо вышеотмеченное представил Лакан в своем знаменитом концепте «Имена Отца». Балинт обозначал данный уровень психики в качестве «Эдиповой сферы» [1]. Это уровень где речевые интервенции, в отличии от предшествующих уровней, обладают своей прямой функциональностью. Невротические модальности, для анорексической, персекуторной и булимической матрицы: отчуждение, репрессия и нехватка соответственно. Так, например, одной из форм персекуторной матрицы на невротическом уровне является то, что К.Хорни обозначила в качестве «тирании долженствования» [9]. В этом случае, атака Другого реализуется через усложненные требования, отражающие социокультурные аспекты жизнедеятельности человека.

Объемы данной публикации не позволяют нам более подробно раскрыть топические аспекты функционаривания выделенных нами перцептивных матриц. Более полно они будут раскрыты в последующих публикациях.

The Perceptual-Dynamic Approach to Psychotherapy: Conceptual and Structural-Functional Aspects

Аnnotation

The article presents the author's approach to psychotherapy, based on the perceptual system of mental functioning. Disclosed structural and functional aspects of the perceptual process, as applied to the practice of psychotherapy.

Keywords: perceptual act perceptive modus, perceptual matrix internal object, infection, symbolization, mentalization, perceptual field.

Литература

1. Балинт М. Базисный дефект: Терапевтические аспекты регрессии. – М.: Когито-Центр, 2002.

2. Гантрип Г. Шизоидные явления, объектные отношения и самость. – М.: Институт Общегуманитарных Исследований, 2010.

3. Кляйн М. Зависть и благодарность. Исследование бессознательных источников. – СПб.: Б.С.К., 1997.

4. Лакан Ж. Имена-Отца. – М.: Гнозис, 2006.

5. Райл Э. Теория объектных отношений и теория деятельности: модель последовательности процедур как возможное связующее звено [Электронный ресурс] // Журнал практической психологии и психоанализа. 202. № 2. URL: http://psyjournal.ru/psyjournal/articles/detail.php?ID=2037&sphrase_id=80530 (дата обращения: 16.05.2015).

6. Райл Э. Фонаги П. Психоанализ, когнитивно-аналитическая терапия, психика и самость [Электронный ресурс] // Журнал практической психологии и психоанализа. 202. № 2. URL: http://psyjournal.ru/psyjournal/articles/detail.php?ID=2020&sphrase_id=80532 (дата обращения: 16.05.2015).

7. Спиридонов Я.В. Динамическая модель ревности: концептуальные, клинические и функциональные аспекты [Электронный ресурс] // Журнал практической психологии и психоанализа. 2013. № 2. URL: http:// http://psyjournal.ru/psyjournal/articles/detail.php?ID=3381 (дата обращения: 16.05.2015).

8. Тхостов А.Ш. Топология субъекта (опыт феноменологического исследования) // Вестник Московского Университета. Сер. 14. Психология. 1994. № 3.

9. Хорни К. Невроз и рост личности. – М.: Академический проект, 2008.