Рак – болезнь или черта характера? Часть 2 – Тело, как переходный объект.

 Что такое раковая опухоль?

Почему в определенный момент часть человеческого организма «сходит с ума» и начинает пожирать окружающие ее здоровые ткани?

В этой статье мы опять поговорим о личности онкологического больного, о том, где в этой структуре закодирована возможность возникновения злокачественной опухоли.

Наблюдая за онкологическими больными, можно заметить, что эти люди как будто «парят» над собственным телом, относятся к нему с настороженностью и легким отвращением. Оно как будто им не принадлежит.

Современные немецкие психоаналитики создали теорию, которая говорит о том, что тело психосоматического и, в частности, онкологического, больного функционирует не как часть его личности, а как переходный объект.

То есть, можно говорить о том, что заболевание формируется по аналогии с перверсной сексуальностью. Когда сексуальное возбуждение отклоняется от естественной цели (полового акта) и формируется посредством переходного объекта, которым может быть предмет (фетишизм), картинка (вуайеризм), часть тела и т. д. И переход к полноценному половому акту возможен только через отношения с переходным объектом, а с развитием перверсии может стать ненужным или невозможным.

При психосоматике переходный объект аналогичным образом используется для разрешения межличностных конфликтов. При невозможности прямого контакта в межличностном взаимодействии (когда объект слишком важен, чтобы подвергать отношения с ним опасности, непосредственно выражая негативные чувства по отношению к нему, когда объект необходим и одновременно опасен, когда понимание с его стороны представляется невозможным, когда собственные чувства воспринимаются как источник опасности отвержения – и т. д. и т. п.) в качестве переходного объекта используется собственное тело. Фактически избивается, как знаменитая японская кукла, замещающая свой прообраз – начальника.

Очевидно, что для того, чтобы такое «поведение» было возможно, контакт с собственным телом у пациента должен быть изначально нарушен.

Этот контакт должен формироваться и развиваться на первом году жизни человека, когда младенец основную часть времени проводит на руках у матери. И материнское тепло, материнская любовь, выражаемая именно в физической ласке, внимании к телесным нуждам младенца, в удовлетворении его потребностей, формируют взаимоотношения ребенка со своим телом, учат понимать и принимать его.

Ведь в первые месяцы жизни собственное «Я» младенца практически неотделимо от телесных ощущений и физических потребностей. И ощущая любовь матери к своему телу, ребенок учится любить и принимать его.

Если же физический контакт с ребенком проходит с большим напряжением для матери, если она ощущается отстраненной и холодной, жесткой, отвергающей (как в случае послеродовой депрессии или неопытности матери и ее страха перед ребенком, или если у самой матери нарушен контакт со своим телом, и это нарушение транслируется ребенку) — то будет формироваться отторжение от своего тела, привычка существовать как бы вне его.

Тело не ощущается как часть себя, оно функционирует как кукла под управлением кукловода. И, используя эту куклу, можно разыгрывать разные интересные спектакли. В том числе символизировать с ее помощью внутренние конфликты, доносить информацию о себе до безразличных к твоим нуждам близких. Ведь если всерьез заболеешь, то «они наконец увидят, они наконец попляшут».

Работа по трактовке симптомов заболевания сходна с толкованием сновидений. В своей клинической практике в процессе психоаналитической терапии онкологических заболеваний я сталкивалась с различными видами рака, с многообразием топографии первичной опухоли. Нет двух одинаковых людей, нет одинаковых судеб, нет одинаковых опухолей. Единственное, что их объединяло — это то, что возникновение опухоли всегда в итоге можно было расшифровать как крик души, обращенный к значимому другому - «Посмотри, что ты со мной делаешь!».

Почему же один человек в такой ситуации заболевает раком, а другой, например, язвой желудка? Из теории Мелани Кляйн мы знаем о так называемых «орально-пожирательных» фантазиях младенческого периода.

С ее точки зрения, у грудных детей особенное восприятие самих себя и мира, в силу которого окружающие новорожденных объекты и они сами не ощущаются целостными, а внутреннее не отделено от внешнего.

Например, если ребенка мучает голод, он воспринимает это чувство как нападение «плохой» груди. Если младенца перекармливают, то это также воспринимается как «плохая», агрессивная, преследующая грудь. Ощущения удовольствия, комфорта, безопасности переживаются как взаимодействие с «хорошим» объектом.

И поскольку очень многое из происходящего в жизни грудного младенца связано с поглощением, питанием, то и фантазии его сосредоточены вокруг проглатывания, пожирания. И рак по сути своей есть символизация в теле именно идеи пожирания, съедания.

Конечно, важнейшей психотерапевтической задачей является трактовка, расшифровка симптома. Избавление больного от символизации проблемы на телесном уровне.

Но еще важнее, особенно в случае онкологических заболеваний, мне представляется восстановление, воссоздание контакта со своим телом. Чтобы, что называется, «неповадно было» использовать свой организм в качестве кукольного театра. Чтобы осознание смертельной опасности этой игры запустило инстинкт самосохранения, включило дремлющий иммунитет.