Чем я занимаюсь, когда говорю что занимаюсь психотерапией. Часть 1. Осознание авторства своей жизни.

Работа психотерапевта также глубока и неоднозначна как и жизнь в целом. От части, поэтому описать ее раз и навсегда мне думается невозможно. Каждая попытка описать эту деятельности будет в какой-то степени недостаточно полной и в чем-то спорной. Вместе с тем, несмотря на такую глубину и неоднозначность, попытаться выразить свое мнение на то, что эта за деятельность, чему посвящается столько лет обучения, в какое пространство мы приглашаем клиентов, я думаю стоит. Стоит это сделать с одной стороны для самого специалиста (как персонально, так и для сообщества), а с другой для потенциальных (а возможно и для действующих) клиентов. Так как в ситуации неопределенности, важны методологические основания профессии, которые служат «маятником в бескрайнем океане человеческой души», которую мы совместно пробуем исследовать, чтобы в дальнейшем совместно создать в нем пригодную для жизни среду.

Таким образом, в данном тексте я попробую ответить на фундаментальный вопрос нашей профессии, который звучит следующим образом, «ЧЕМ Я ЗАНИМАЮСЬ, КОГДА ГОВОРЮ ЧТО ЗАНИМАЮСЬ ПСИХОТЕРАПИЕЙ?». В этих размышлениях я не буду касаться двух важный тем в психотерапии и консультировании. Первое, это определение материальных границ терапевтического процесса (длительность встречи, частота, оплата, место и т.д.). Второе, это принципы работы при острых жизненных кризисах (стихийное бедствие, переживание смерти близкого человека в первые дни события, острые телесные травмы и т.д.) и консультативной работы психотерапевта, практикующего психолога. Эти вопросы важные и мне бы не хотелось о них говорить поверхностно, а хочется для этого выделить отдельное пространство. Сейчас спектр моего интереса направлен на вопрос не материальных, процессуальных оснований работы при длительной терапии, направленной на исследование личностных особенностей и улучшение качества жизни, с учетом этих особенностей.

Ввиду того, что текст получается не маленьким, для удобства читателя и своего, решил его разделить на части. На мой взгляд, эти части единого терапевтического процесса, не идут последовательно. Нам (психологам) думаю приходится параллельно решать сразу несколько задач, каждым нашим словом и действием. Нумерация по частям носит скорее условный характер.

Итак,

Часть 1. Осознание авторства своей жизни.

Для меня одной из основных отличительных особенностей психотерапии (практической психологии), от иных поддерживающих пространств, является то, что это пространство перехода от философии потребителя, к философии исследователя, автора, творца в своей жизни. Это не пространство где можно получить от психолога какую-то определенную истину о том, как нужно действовать в той или иной сфере или вообще в жизни. Исходя из моего профессионального опыта, я глубоко убежден в том, что чужие мысли, идеи, концепции, взгляды и т.д. в той или иной степени не подходят мне, какими бы замечательными они не были. Так или иначе, но «рубашка» будем не по размеру. Мне придется обнаруживать, переживать свою уникальность, если я хочу прожить сообразную себе жизнь. Именно эта философия, на мой взгляд, лежит в основе терапевтических отношений и задач терапии.

Этот переход в жизненных философиях, довольно не простой, возможно, даже и сложный. Сложный, так как приходится в нем отодвигать идеи, которые раньше были опорой, хоть порой и травмирующей. Допустим, идея о том, нужно жить строго определенным образом, все предрешено,  в моих сложностях виноват кто-то другой: папа, мама, муж, жена, сосед, работодатель и др.,  этот мир ужасен, опасен и т.д. То есть идеи, которые открещивали ответственность от личности, и наделяли властью над своей жизнью кого-то другого или что-то другое. Для некоторых людей, такой переход в философии собственно и не является переходом. Они наоборот, только искали такое пространство, где можно было бы обнаружить свою персональную ответственность, чувства, смыслы, желания. Лично для меня пространство психотерапии явилось именно таким. Я всегда верил, что есть что-то еще, помимо идей и принципов, которыми я был окружен. И это «еще» – это я сам, со своим ощущением жизни, того как стоит жить лично мне.

В нашем с клиентом диалоге я должен быть первым человеком, который транслирует эту философию. Мне ее важно не только транслировать, но и жить в ней. Жить в философии авторства, персональной ответственности. В восприятии ситуации, не ссылаться на общественную мораль или на какую-то теорию, а на личную и профессиональную этику, на основе пережитого опыта. Иначе все будет пустой декларацией, которая приведет к такой же пустой трате времени.

Почему говорю, что я должен быть первым? Потому что клиент может быть не готов в одночасье принять факт ответственности за свою жизнь, переживания, осознания нее, а также делать это в контакте с другим человеком. Возможно, он шел совершенно за иным, допустим за волшебным рецептом, предсказанием, уроком и т.д. Я не навязываю эту философию, скорее присутствую в ней. Присутствую с интересом к клиенту, к импульсу, который его ко мне привел. Каждое свое слово стараюсь направлять на осознавание клиентом своей жизни, в контакте с другим человеком (в данном случае со мной, как с терапевтом).

Присутствие с интересом к клиенту, в исследовании его персональных особенностей, предполагает отодвигание в сторону моей экспертной позиции. То есть позиции, когда у меня имеются четкие представления о том, что это за человек, в чем проблема его жизни, что он хочет и т.д. Конечно, у меня есть некий профессиональный (теоретический и практический) опыт, но полного понимая быть не может. Каждый человек в чем-то уникален и страдания его, на мой взгляд бывают от того, что он не живет сообразно своей уникальности. Отмечу, что слово «уникальность» в данном случае не является синонимом «успешности» с социальной точки зрения. Человек может жить, достаточно спокойную, простую жизнь, но эта жизнь именно то, что ему нужно.

Клиенту может подойти такая терапевтическая позиция, а может и нет. Если не подойдет, то мне придется с этим мирится и оставаться на своем, ибо если я втянусь допустим в иллюзию своего всемогущества, человека, который знает как поступить в том или ином событии, знает ответы порой на несуществующие вопросы, то я попаду в западню, которую клиент для себя бессознательно создает, отказываясь от авторства своей жизни, ее переживания и осмысления. Если же такая терапевтическая позиция подойдет, то нас ожидает очень интересное время. Время, в котором благодаря специфическому терапевтическому диалогу, клиент рискнет задаться вопросами о том, что он на самом деле хочет, что чувствует, как распоряжается своими энергетическими ресурсами (куда вкладывается), как останавливает себя от удовлетворения своих потребностей, какими смыслами и ценностями живет, на сколько они ему подходят, как совладает с экзистенциальными данностями жизни. Вопросы, которые вшиты в «полотно нашей жизни», заряжены огромной энергией и требующие своих персональных ответов. Ответов, на которые в дальнейшем можно опираться, которые формируют личную этику личности.

Таким образом, если попробовать подытожить, все вышесказанное из первого раздела и дать промежуточный ответ на вопрос, «чем я занимаюсь, когда говорю что занимаюсь психотерапией?», то ответ будет примерно таков – я поддерживаю клиента в исследовании, обнаружении, переживании и присвоении (или же один словом – осознании) личной уникальности, авторства своей жизни. На мой взгляд, это действие, является одновременно целью и средством всего терапевтического процесса, без которого наш с клиентом диалог не может быть терапией.

Продолжение следует. Спасибо за внимание.

Живопись, Стив Хендерсон, «Свобода».