Идентичность и аутентичность группового аналитика

Идентичность и аутентичность группового аналитика

 (Доклад на 9-й Международной конференции по групповому анализу «Идентичность группового аналитика», Санкт-Петербург, 31мая – 2 июня 2013 г .)

- Один вопрос лишь: в сущности

что значит  «самим собою быть»?

- Быть самим собою – значит

Отречься от себя, убить

в себе себя иль «я свое»…

… самим собою быть – значит 

всегда собою выражать лишь то,

что выразить тобой хотел хозяин.

- А если ты всю жизнь узнать не мог

Что выразить тобой хотел хозяин?

- Нужна догадка, Пер.

Пер-Гюнт.  Генрик Ибсен.  

В последние два года в России — это третья конференция, посвященная теме идентичности психоаналитически-ориентированных терапевтов. На мой взгляд, это связано преимущественно с двумя происходящими сегодня  процессами.

Во-первых, быстро меняющаяся социально-психологическая атмосфера внутри страны. Конкуренция как ведущий фактор открытой экономики с одной стороны, и нарастающая централизация государственной власти и ужесточении государственного регулирования, с другой стороны. Это важные характеристики надсистемы, контекста, в котором формируются и действуют в качестве подсистем  различного рода организации. Прежде всего – негосударственные организации, ранее не подвергавшиеся такому недружественному давлению со стороны власть предержащих сил.

Второй процесс связан с внутренней закономерностью развития самих негосударственных профессиональных сообществ. Понятно, что актуальная специфика контекста определяет особенности этого развития. В частности, например, закономерное стремление  такого рода организаций к борьбе за доминирование и к коммерциализации своей деятельности. Пока что наблюдаемый процесс приводит к обесцениваю профессионализма и размыванию границ профессиональной идентичности.    

В такой ситуации стремление к профессиональной идентификации связано с поддержанием фрустрируемого самоуважения и потребности в признании. Говоря о стремлении к признанию, я имею в виду развиваемое в работе Френсис Фукуямы «Конец истории и последний человек» (1992)  понятие «thymos». Оно взято из топографической модели психики Платона, где  рассматривается наряду с желанием и разумом как одна из трех ведущих сил, определяющих  поведение как отдельного человека, так и человеческих сообществ.

Тут необходимо сделать небольшое отступление.

Терапия, которой мы занимаемся, является вербальной терапией. Это придает особую важность понимаю смысла используемых нами слов. Я говорю не о тривиальном утверждении, что часто говорящий вкладывает в используемый им термин смысл, не совпадающий со смыслом, который вкладывает в него слушающий.  Более заманчивым было бы поразмышлять здесь о границах, до которых может быть доведена ясность осознаваемой идеи, мысли или чувства при выражении ее словами. Похоже, что стремление к чрезмерной ясности может приводить к утрате или к искажению некого контекста, не сводимого к простому значению слова.  Хороший тому пример – поэзия.  Особенно ярко  это проступает при переводе стихотворения на другой язык. Отсюда, кстати, сложность одной из функции дирижера группаналитической группы – быть переводчиком, транслятором.

Чтобы не зайти слишком далеко в спекуляциях на эту тему, замечу лишь, что мое сообщение также подвергнуто переводу на другой язык. Более того, я замкнут в рамках заранее переведенного печатного текста. Можно рассмотреть этот факт как метафору конвенциального правила, которое определяет границы дозволенного.  Ведь даже рассуждение на эту тему связано с «профессиональной идентичностью» и «аутентичностью». Действительно, я должен быть идентичен правилам этой конференции, что, безусловно, сковывает мою аутентичность ровно настолько, насколько эти правила не позволяют мне быть самим собой.

Однако,  вернемся к определению смысла используемых слов.

Речь в моем сообщении пойдет о двух  типах идентичности и их взаимодействии друг с другом. Один тип идентичности называют также «самоидентичностью» или «самотождесвенностью». Близкими понятиями в данном случае будут являться «Эго-идентичность» Эрика Эриксона,  «экзистенциальная идентичность» Джеймса  Бьюджеталя или «Сэлф» Хайнца Когута.  Речь идет о глубинной и базовой психологической структуре, обеспечивающей человеку ощущение целостности своей личности, в том числе как переживания себя самого в качестве тождественного и непрерывного во времени. Именно это понятие об идентичности я буду иметь в виду, употребляя термин «аутентичность» или просто «идентичность».

 «Идентичность группаналитика» рассматривается здесь  как вариант профессиональной идентичности. Она формируется в процессе профессиональной подготовки. Будучи включенной в иерархическим образом организованную внутриличностную  систему идентичностей,  она,  очевидно, занимает более поверхностный уровень. Упрощая, можно сказать, что профессинальная идентичность - это некая формирующаяся конфигурация личностных свойств специалиста, позволяющая ему осуществлять  свою деятельность в соответствии с правилами, принятым в данном профессиональном сообществе. Понятно, что правила, или так называемую «технику» можно усвоить, изучая теорию. Для этого достаточно просто читать нужную литературу. Однако, формирование профессионально важных личностных свойств  происходит, на мой взгляд, несколько иным способом.   

Для дальнейших рассуждений представляется необходимым констатировать еще одно вполне очевидное положение. Речь идет  о связи между идентичностью и сознанием. Вне специфических условий, создаваемых в психотерапевтических группах, идентичность лишь в небольшой своей степени является результатом некоего осознанно и целенаправленно  приобретаемого  когнитивного опыта. По большей своей части она формируется и поддерживается непрерывным взаимодействием человека с другими людьми и с самим собой. Процесс этот протекает вне поля сознания. Лишь при определенных условиях идентичность может проживается лишь как некое весьма сложно вербализуемое ощущение.

И, наконец, полезно заметить,  что сама предлагаемая в здесь идея об идентичности как иерархически организованной системе является не более чем попыткой осознания, вербализации и систематизации  спекулятивных представлений о внутриличностных структурах. Со всей вытекающей отсюда неопределенностью такого описания и доступностью его для критики.  К сожалению, а может быть и к счастью, у людей, похоже, нет другого общедоступного способа передачи своих осознанных мыслей друг другу, как только через слова.

Итак, идентичность  и аутентичность группового аналитика.

Где находится и как формируется та граница, в рамках которой специалист, занимающийся работой с группами, может сказать себе – «да, то, что я делаю, действительно является  групповым анализом».  С другой стороны, те из нас, кто супервизирует  работу коллег  или участвует в интервизорских группах,  знают это ощущение  «правильности» или «неправильности»  действий супервизируемого. Откуда появляется это чувство?  Подчеркну, мне кажется, в начале это скорее неясное ощущение, которое можно использовать для дальнейшего понимания и осмысления.

Понятно, что формирование профессиональной идентичности начинается в процессе обучения. Однако стоит заметить, что есть внутри каждого из нас что-то, что в свое время позволило или подтолкнуло нас выбрать именно этот вид деятельности и настойчиво продвигаться по выбранному пути. Наверное, это первоначальное «что-то» тоже связано с аутентичностью.

 Как уже было сказано, основное значение в формировании профессиональной идентичности имеет не столько теоретические положения, сколько прохождение своего собственного анализа в группе. 

По вполне понятным и описанным в психоаналитической литературе причинам происходящее при этом знакомство с теми частями своей личности, которые до этого были с разной степенью успешности вытеснены из сферы сознания, редко сопровождается положительными эмоциями. Чаще речь идет о достаточно «болезненных» переживаниях.

Другими словами,  изучение себя самого в большинстве случаев является «атакой» на аутентичность. При определенной характерологической конфигурации это давление, эта необходимость к изменениям в самых глубинах своей личности может приводить к размыванию границ и даже  серьезному повреждению самости.  Понятно, что уже на этом этапе проходящий подготовку будущий специалист стремится тем или иным способом защитить свою аутентичность от внешнего давления, сохраняя status quo. Сопротивление проявляется  в нежелание или неготовность  к пониманию себя, пониманию других, пониманию, каким тебя воспринимают другие. Можно сказать о неготовности понимать свое нежелание понимать. Одним из традиционных способов защиты часто становится  путь «борьбы - бегства».

Упомянутое в одной из строф эпиграфа определение - «Быть самим собою – значит отречься от себя, убить в себе себя иль «я свое»» - несколько преувеличено, но на мой взгляд, неплохо отражает суть происходящего. Заметим, что это положение содержит в самом себе парадокс, который, к сожалению, не имеет возможности быть решен в рамках данного сообщения.

Подчеркну лишь еще раз, что изменение представления о себе самом протекает в результате взаимодействия с другими участниками в специфических условиях группаналитической группы. Здесь каждый отдельный ее участник вынужден непрерывно соотносить свое собственное представление  о себе самом с получаемым им от других членов группы множественным  представлением о нем. То есть, начинает разворачиваться процесс, который Фоулкс назвал «тренировкой Ego в действии» (1964). «Тренировка», на мой взгляд, затрагивает гораздо более глубокие психологические структуры и процессы, чем «Ego» в традиционном психоаналитическом понимании этого термина.

Так развертывается первый этап формирования профессиональной идентичности аналитика. В специфических условиях тренинговой группы формирование это идет с двух сторон. С поверхности – понимание, когниция. Из глубины – эмоциональный опыт проживания себя самого.

Конечно, сложно переоценить ту роль, которую играет в становлении профессиональной идентичности взаимодействие со столь специфическим участником группы, каким является ее профессионально подготовленный  руководитель. Идентификация и последующая интернализация этого родительской образа является, наверное, наиболее оптимальным, но далеко не единственным вариантом возможного протекания этих процессов. Однако, к сожалению, рассмотрение и этого аспекта становления профессиональной идентичности не вмещается в ограниченные рамки данного сообщения.

Второй этап наступает при переходе к ведению собственных групп и прохождению супервизий собственной работы. Часто на этом этапе обучающиеся испытывают значительные трудности.

Дело в том, что опыт, получаемый в процессе собственного пребывания в тренинговой группе в качестве ее участника, для профессионального становления существенно не полон. Там перед участником в качестве первоочередной никогда не стоит задача научиться видеть и понимать причины и смысл событий, происходящих в группе в целом и с отдельными участниками, задача научиться молчать и думать, тщательно взвешивая цели и последствия своих интервенций. Как и в любой группаналитической группе, базовым условием эффективной работы участника является нечто прямо противоположное – открыто говорить о чувствах и мыслях, приходящих тебе в голову. Недаром в руководстве по Дипломному курсу Института Группового Анализа (Лондон) используется странная для привычных к понятию «тренингового», то есть «учебного» анализа, терминология. Группы, в которых обучающийся работает в качестве участника в этом руководстве честно и прямо называются «терапевтические». То есть, в них обучающийся проходит собственную терапию. В то же время группы, которые обучающийся ведет самостоятельно как дирижер, называются  «тренинговыми».   

Другими словами, при переходе к деятельности дирижера на первый план выступают те требования к профессиональной идентичности, которым весьма сложно научиться в «учебной» группе.  Занимавшее в них первый план умение, понимая себя самого и другого, свободно выказывать свои чувства и мысли, в изменившейся ситуации уходит на второй план. Понятно, что это не уменьшает значения способности к рефлексии. Однако, к необходимости понимания своих чувств и мыслей добавляется необходимость их НЕ высказывать свободно, а использовать прежде всего для размышления над происходящим в группе. И, главное, фокус внимания принципиально смещается с себя самого на других участников группы. От ведущего начинает требоваться прежде всего способность к вчувствованию и пониманию латентного смысла слов и поведения других участников, и, самое сложное, всей группы в целом.

Этот приводит к новому витку изменения собственной аутентичности. Проходит он в еще более напряженной атмосфере. Она определяется необходимостью обеспечения  устойчивой работы своей группы, необходимостью получения оценки от «суперэгальных» родительских фигур супервизоров и коллег – сиблингов по обучению.  Нарциссическое ядро  будущего специалиста подвергается сильной травматизации.

Таким образом, формирующаяся профессиональная идентичность закономерно приводит к нарастающему изменению во все более глубоких слоях аутентичности специалиста. Еще одна тема, естественно продолжающая этот тезис но, как и ряд предшествующих тем, остающаяся за гранью этого сообщения, является тема профессиональной деформации как деструктивного пути дальнейшего развития аутентичности.

Конечно, существует и обратный процесс.

Но, прежде чем остановиться на нем, представляется важным подчеркнуть одно из нескольких простых и вроде бы очевидных положений, определяющих профессиональную идентичность психоаналитически-ориентированного терапевта.  Психоаналитическая терапия является трансферной формой терапии. Одним из основных терапевтических факторов становятся те отношения, которые терапевт выстраивает с пациентом (в данном случае не важно, будет это один пациент или группа).  В этой ситуации построения отношений доверия и понимания, терапевт не может «играть».  Различие между «cамим собою быть» и «быть психоаналитиком» практически исчезает.

И если при работе с пациентами, достаточно далеко оторванными от реальности, манипулятивные техники какое-то, и иногда – продолжительное время, могут работать, то при работе с невротическими или пограничными пациентами неискренность терапевта будет понята и соответствующим образом оценена  достаточно быстро.

Я недавно услышал следующий анекдот. Коллега упрекает приятеля - психоаналитика в том, что он не может перестать быть психоаналитиком после  окончания работы. На что первый отвечает: «А  ты сам  пробовал?».

Таким образом, в ситуации психоаналитической терапии проблема профессиональной идентичности и аутентичности некоторым образом смыкаются. Терапевт в этих отношениях не может не являться является самим собой, не может не быть, пользуясь терминологией Carl Rogers и  Germain Litaer «подлинным, конгруэнтным  и прозрачным». Если он не в состоянии быть таковым во взаимоотношениях с пациентом, если его аутентичность не совпадает с профессиональной идентичностью, психоаналитическая терапия,  на мой взгляд, заканчивается.

В этом ракурсе групповая терапия, при сравнении ее с индивидуальной, предъявляет к личности терапевта более сложные требования. Если в индивидуальной терапии  аналитик еще может «скрываться за спинкой кушетки», то в ситуации группы аналитик, как актер, находится в центре сцены и открыт зрителям во всех проявлениях себя самого. Другими словами, в ситуации группы резко возрастает роль невербального фактора. Непрерывно происходящая по этому каналу коммуникация зачастую весьма плохо осознается и поддается контролю и осознанному управлению. 

Например, личный и пока небольшой опыт работы с группой в режиме удаленного доступа показал, что даже такая проста вещь, как несоответствие между тем, куда смотрит терапевт и кому он обращается, может существенно меняет спектр возможностей дирижера при проведении интервенций. Кстати, на важность этого момента мне указали участники группы.

Выше я сравнил работу терапевта с работой актера, то есть говорил о лицедействе. Уместным представляется следующая длинная и, хотя и несколько выспренная, но, на мой взгляд, весьма точная цитата.

О, знал бы я, что так бывает,
Когда пускался на дебют,
Что строчки с кровью - убивают,
Нахлынут горлом и убьют!

От шуток с этой подоплекой
Я б отказался наотрез.
Начало было так далеко,
Так робок первый интерес.

Но старость - это Рим, который

Взамен турусов и колес

Не читки требует с актера,
А полной гибели всерьез.

Когда строку диктует чувство,

Оно на сцену шлет раба,

И тут кончается искусство

И дышат почва и судьба

(Б.Л. Пастернак, 1931)

Теперь коротко об обратном процессе. Он очевиден. Это попытка осознанного, но чаще – неосознаваемого восстановления попранной в процессе обучения аутентичности. Все же самость, аутентичность – весьма стойкая психологическая структура. 

Как было сказано выше. в «хорошем» варианте обучения область профессиональной идентичности постепенно сливается с областью аутентичности. «Быть аналитиком» делается все более и более естественным. Тем не менее, специалисту в процессе обучения и профессиональной деятельности требуется постоянно прикладывать усилия, чтобы поддерживать свою профессиональную идентичность. Супервизии, повторный собственный анализ, конференции, общение с коллегами – обычный способ поддержания адекватного расстояния между аутентичностью и профессиональной идентичностью.

В неблагоприятном варианте терапевту не удается интегрировать профессиональную идентичность в структуру своей аутентичности. Тогда специалист вольно или невольно прекращает обучение или меняет терапевтическую парадигму на более ему аутентичную. Или начинает заниматься чем-то, более для себя подходящим.

В заключении, к сожалению, совсем коротко о хорошем варианте. Это тот случай, когда аутентичность вполне конгруэнтна профессиональной идентичности. Тогда профессия не просто начинает приносить удовольствие. Она становится мощным стимулом для дальнейшего развития аутентичности, этого медленного и часто мучительного восхождения к себе самому.

В этом я усматриваю смысл другой строфы  из эпиграфа к данному сообщению.: «самим собою быть – значит всегда собою выражать лишь то, что выразить тобой хотел хозяин»