Потери в нашей жизни

При потере объекта (человека, отношений, надежд, привычного образа Я и пр) перед нами встает необходимость долгосрочной работы, требующая времени и энергии. В процессе утраты нам приходится заново тестировать реальность и модифицировать наши представления о том мире, в котором мы находимся сейчас - но уже без объекта. Если же такая перестройка невозможна, наше сознание может проигрывать только прошлое, исключая новый опыт. Мы не видим других людей, потенциальных партнеров, или не видим новые способы существования, мы не можем представить себя в "новой жизни". Когда утрата становится недоступной для сознания, наступает меланхолия; в процессе печали же нет ничего бессознательного.
Депрессия как реакция выступает на утрату в следствии частичной интенсификации с утраченным объектом. То есть как будто объект есть часть меня. Либидо, не отнятое у объекта, служит для идентификации с оставленным объектом, в результате чего тень объекта падает на Я (умирает объект - умираю я).

При этом наша задача состоит не только обновить связи со внешним миром, но и реконструировать свои внутренние объекты, которые в процессе утраты находится под угрозой разрушения.

В своей работе "Печаль и Меланхолия" Фрейд описал работу горя следующим образом:
когда тестирование реальности показало, что объект утрачен, его больше не существует, необходимо отнять все либидо, связанное с этим объектом, вернуть его Я. Психика должна выявить каждое воспоминание или ожидание, связывающие либидо с объектом, чтобы либидо могло отделиться от них. Работа скорби завершается освобождением Я и появлением способности интересоваться внешним миром и формировать новые отношения.

Почему отделение либидо от объекта столь болезненный процесс? Почему, проживая процесс утраты, прощания с человеком (отношениями, работой, чем угодно), мы испытываем колоссальную боль?
Не хочется здесь ссылаться на различие работы горя и ее невозможности при разной организации; а хочется внести нотку романтизма в процесс меланхолии и депрессии.

Мое видение романтической составляющей депрессии имеет развитие, от строк: Помеченный депрессией не ждет тепла, не верьте. Помеченный депрессией мечтает лишь о смерти;

до: Депрессия прекрасна своей поглощающей глубинной, с одной стороны, и чертовски пугающая - с другой. Депрессия – это подарок, если мы находим в себе силы принять его. Подарок, который дарит нам наша психика. Ведь тогда, когда мы видим, что возвращение после войн и разрушений возможно, мы верим, что смерть после жизни существует?

Также подарком депрессии выступает как будто бы необходимость в этот момент сублимации, которая является противовесом потери. Но, как будто бы невозможно увидеть всю красоту искусства сублимации, пока не завершится траур, и чтобы не видеть смерть свою и другого, "я" скрывается за искусством сублимации. То, что было – того уже нет, но как будто "я" "может" преобразовать небытие.

Красота, искусство как прекрасное лицо потери, - преобразовывать потерю, чтобы заставить ее жить. И порой только сублимация сопротивляется смерти.