II. Ницшеанство и марксизм - Ницшеанство и марксизм, русский синтез - Жукоцкий В.Д. - Философы и их философия

Вечная проблема: учитель и его ученики, достигнутая вершина – “камень” – первого и “омываемые воды” вторых. То, что прощается учителю, не прощается ученикам. Между учением, принятым из рук учителя, и учением, растиражированным его учениками, есть большая разница, не только распыляющая истину, но – в другом отношении – уточняющая ее. Достаточно сравнить христианство, принятое из рук Христа, эту “единицу объема”, с тысячей таких единиц, представляющей историческое христианство его последователей. Из этого следует, что момент синтеза ницшеанства и марксизма, хотя и невозможен без соответствующих предпосылок основоположников, но в лице последователей и учеников способен обретать и вовсе замысловатые формы, впрочем, не всегда затемняющие, а порой и проясняющие суть.

Парадокс культурно-исторической адаптации этой истины состоит в том, что нигде, кроме России, она не нашла такого явственного проявления в конкретных течениях мысли и у конкретных мыслителей, соединивших – синтезировавших – в своих мировоззрениях эти идейные устремления марксизма и ницшеанства. Разумеется, как и во всем мире, появились прежде всего “марксисты” и “ницшеанцы” – ортодоксы своих учителей. Но каждый из этих отрядов вдруг (или – далеко не вдруг) обозначил в своих внутренних структурах присутствие другого. И в этом все дело. К блистательной плеяде ницшанствующих русских марксистов относятся не только М. Горький и А. Луначарский. Превращенные формы марксиствующего (не осознавшего себя) ницшеанства можно найти у многих вождей ортодоксального марксизма, проявивших незаурядную волю к власти как на уровне партийного и государственного строительства, так и в создании новой религии, о которой по-своему мечтал Ф. Ницше. Интенции ленинизма и сталинизма в этом отношении не только различны, но и тождественны.

Особую тему составляет “бессознательный” марксизм вполне осознавших себя ницшеанцами деятелей русского символизма, изначально вскормленного ницшеанским духом религиозного протеста и панэстетизма [см. 5, с. 307-323]. В том, что мировоззрение Белого, Блока, Брюсова, Мережковского, Чулкова пронизано философским прозрением Ницше, нет ничего удивительного. Но тем более удивительно открывать в их философско-поэтическом концепте марксистские по-существу мотивы грядущей всесокрушающей и всеочищающей грозы глобального социального взрыва. Можно подкреплять такого рода пророчество совокупностью политико-экономических формул и расчетов, как это делали ортодоксы от марксизма, а можно находить те же знамения (!) в логике построения эстетических символов, как это делали ортодоксы русского ницшеанства.