1. Историческое послесловие - Введение к изучению философского наследия Фуко - Неизвестен - Философы и их философия

Фуко усматривал появление дисциплинарных обществ еще в восемнадцатом и девятнадцатом веках, хотя пика своего развития они достигли в начале двадцатого. Подобные общества положили начало формированию многочисленных “закрытых пространств”. Индивид постоянно переходит из одной такой закрытой среды в другую, каждая из которых имеет свои законы: во-первых, семья, затем школа (“ты — больше не дома!”), потом казарма (“ты — больше не в школе!”), позже — фабрика, время от времени — больница, возможно, тюрьма, эта выдающаяся инстанция среди прочих закрытых пространств. Тюрьма служит им в качестве аналогической модели: при виде неких рабочих героиня фильма Росселлини “Европа 51” воскликнула бы: “Я думала, что увидела заключенных”.

Фуко блестяще проанализировал идеальный проект этих закрытых пространств, лучше всего видимых на примере фабрики: здесь присутствуют концентрация производительных сил, их распределение в пространстве, организация во времени, комбинирование в пространственно-временном измере­нии, в результате чего достигается гораздо больше, нежели от простого сложения их составляющих. Но то, что Фуко усмотрел, при этом, было недолговечностью этой модели: она последовала за моделью принуждающих обществ, чьи цели и функции были совершенно иными (скорее взимание налогов, чем организация производства, скорее владычество над смертью, чем администрирование жизнью), этот переход занял некоторое время, и, кажется, именно с Наполеона начинается крупномасштабное продвижение от общества одного типа к другому. Но в этом повороте дисциплина претерпела кризис с выгодой для новых сил, которые были мало-помалу институализированы и значительно окрепли после Второй Мировой войны: дисциплинарное общество стало тем, чем мы уже больше не были, чем мы прекратили быть.

Мы вовлечены в общий кризис всех закрытых институтов — тюрьмы, больницы, фабрики, школы, семьи. Семья есть "внутреннее пространство", и она оказывается в кризисе подобно всякому другому внутреннему пространству — школьному, профессиональному, и т.д. Наемные чиновники [administration in charge] никогда не прекращают заявлять о якобы необходимых реформах: реформе школы, реформе производства, реформе вооруженных сил, тюрьмы. Однако каждый знает, что эти институты исчерпали себя, каким бы долгим ни был срок их существования. Вопрос состоит только в сохранении управляемости их последними ритуалами и поддержании занятости населения, вплоть до установления новых сил, стучащихся в дверь. Таковы общества контроля, которые приходят на смену дисциплинарным обществам. “Контроль” — это слово, предложенное Берроузом для обозначения нового чудовища, слово, которое Фуко представляет символом нашего ближайшего будущего. Поль Вирильо также постоянно анализирует ультраскоростные формы видоизменяющегося контроля, которые сменяют старый дисциплинарный порядок, характерный для времени закрытых систем. Нет нужды упоминать об экстраординарной лекарственной продукции, молекулярной инженерии, генетических манипуляциях, хотя все это и предполагалось в качестве элементов нового процесса. Нет нужды спрашивать, насколько более жестким является тот или иной режим, ибо внутри каждого режима силы освобождения и порабощения конфликтуют друг с другом. Например, в этом кризисе больницы как закрытого пространства муниципальные клиники, хоспис и патронаж могут поначалу выражать новую свободу, но могут и участвовать в механизмах контроля, равносильных самому суровому заключению. Нет нужды бояться или надеяться, надо лишь искать новые средства для борьбы.