Выздоровление от расстройства пищевого поведения в процессе психотерапии.

В этой статье я хочу попробовать ответить на вопрос, который достаточно часто задают мне люди, знающие о том, что длительное время я прожила с расстройством пищевого поведения. Как тебе удалось выздороветь?

Это очень непростой вопрос, и обычно я коротко отвечаю, что в этом мне помогла психотерапия.

Но какие именно изменения произошли со мной в процессе терапии, что выздоровление стало возможным? Для этого я попробую описать "как у меня было" в период болезни и "как стало".

Сейчас я вижу и понимаю, что люди, заболевшие расстройством пищевого поведения очень часто обладают схожими личностными чертами, которые при определенных социальных условиях, в неразрывной совокупности с ними и являются спусковым крючком начала заболевания.

И первая такая характеристика - высокая эмоциональная чувствительность. С этим я родилась. Похожих на меня людей еще называют людьми "с тонкой кожей". То есть на стимулы из окружающего мира я реагирую более остро, чем люди в среднем, они больше меня затрагивают, вызывают более широкий спектр чувств и степень этих чувств высока.

И способов справляться с ними было очень мало, критически недостаточно. С этими способами никто изначально не рождается. Этому обучает социальное окружение, семья, в первую очередь мама. Но если мама по каким-то своим причинам сама не может разобраться со своей эмоциональностью, то и обучить своего ребенка этому она не способна.

И это первое из того, в чем мне помогла и продолжает помогать психотерапия - распознавать свои чувства, давать им имена, отличать одно от другого, проживать, делиться своими чувствами с другими людьми. Это такая долгая, сложная (но и необычайно интересная!) работа, не на месяц, и не на два. И в конечном итоге она дает такое глубокое внутреннее убеждение в том, что непереносимых чувств не бывает, что чувства проживаемы и конечны. Что даже боль не навсегда. И это знание, приобретенное не в книжках, а на своем личном опыте, дает ощущение устойчивой внутренней опоры на себя. Что если что, я смогу. Переживу, справлюсь. И где-то в этом же месте само собой отпадает стремление все и вся держать под контролем.

Вообще, на мой сегодняшний взгляд, отсутствие навыка обращаться со своими чувствами, это тот базовый, фундаментальный фактор, который и запускает расстройство. И многие паттерны поведения и характеристики болеющего человека, являются уже его следствием, способом справиться с чувствами. Да и само заболевание изначально тоже является способом психики справиться с эмоциями и жизнью в целом. Например, при значительной потере массы тела, человек становится менее чувствительным вплоть до полной заморозки. Чувства при этом никуда не деваются, но человек перестает их чувствовать. Как при анестезии.

Так вот стремление все контролировать, оно тоже, по моему мнению, прорастает корнями из неспособности переживать чувства. Когда я сталкиваюсь с окружением, его мнениями относительно меня, реакциями на меня, и возникающие в ответ на это чувства для меня непереносимы, мне становится необходимо каким-то образом пытаться контролировать эти реакции. Становиться такой, какой от меня ждут окружающие, вписывать себя в одобряемый окружением образ, стремиться все делать идеально (перфекционизм), дабы не вызвать порицания, все больше и больше отдаляясь от себя настоящей.

В процессе терапии, с опорой на свою способность все возрастающую способность переживать чувства, контроль постепенно становится нужен все в меньшей степени. Через опыт приобретается знание, что в сложной ситуации я сумею о себе позаботиться (от "простых" вещей - накормить, дать отдохнуть, по погоде одеться и т.д. до более сложных - самосострадательного доброжелательного отношения к себе, умения обратиться за поддержкой, если сама не справляюсь, знание к кому я могу обратиться и т.д.). Знание, что я не дам себя в обиду и сумею себя отстоять, если потребуется. Знание, что я переживу реакции на меня других людей, и сумею отделить, какие из этих реакций действительно относятся ко мне, а какие ко мне никакого отношения не имеют. И как я сама к чему-то в себе отношусь.

Сюда же ( в следствия, вытекающие из неумения обращаться со своими чувствами) я отнесла бы и повышенную тревожность. Изначально высокая эмоциональная чувствительность плюс неспособность как-то эти чувства перерабатывать, справляться с ними, делает мир в моем восприятии опасным и пугающим, заставляет действовать крайне осторожно и все контролировать.

Тревожность в процессе терапии снижается, уровень тревоги становится все более переносимым, и в арсенале появляются новые способы с нею обращаться. Восприятие мира меняется в сторону - мир разный, от взаимодействия с ним я не разрушаюсь.

Ощущение себя тотально виноватой. Или иначе токсическая вина - вина за что-то, лежащее вне зоны моей ответственности. А если есть вина, то есть и бессознательное стремление себя наказывать, искупать вину. Ограничениями в еде, самобичеванием и другими изощренными способами.

В процессе терапии, я лучше понимаю про свои границы, границы других людей, и зону своей ответственности. На смену чувство вины приходит злость на необоснованные обвинения и навык эту злость выражать по адресу.

Вообще, запрет на выражение злости, можно выделить отдельным пунктом. Если со значимыми взрослыми, в семье, чувство злости было под запретом и не находило выхода, то в конечном итоге ее энергия (как в случае с пищевым расстройством) направляется на себя самого. В виде саморазрушительного поведения. И в этом контексте (да и не только в этом) пищевое расстройство можно рассматривать как семейный симптом.

В процессе терапии, появляются навыки обращаться со своей злостью более экологичным способом, возвращается право на ее выражение.

Токсический стыд. Переживание себя дефектной, с приставкой "недо", переживания отвращения к себе и стремление себя переделать, чтобы соответствовать ожиданиям окружения. Стыд одно из самых тяжелых переживаний, потому что приводит к социальной изоляции.

В поддерживающей принимающей терапевтической среде, постепенно я училась принятию себя, обнаруживала и выплевывала отравляющие меня, стыдящие и отвергающие послания, обнаруживала и проживала злость на тех, кто меня стыдил и отвергал. Обнаруживала и принимала (и продолжаю этим заниматься) отщепленные части себя, своей личности.

Ну, и наконец хочется немного рассказать о том, почему расстройства пищевого поведения, у меня, и многих, очень продолжительны.

Я долгое время не обращалась за помощью. В самом начале, при первом эпизоде анорексии, это было обусловлено отсутствием критики к своему состоянию - я не понимала, что я больна.

Но спустя годы расстройства, когда я уже понимала, что со мной происходит неладное, я все равно продолжительное время не обращалась.

Я была убеждена, что моя болезнь - исключительно моя вина. И что выздороветь я должна самостоятельно, справиться с этим сама. И это еще одна одна черта, объединяющая людей с расстройствами пищевого поведения. Я должна справляться сама. О помощи просить нельзя. Просить у близких финансовой помощи на лечение - нельзя. Я и так виновата за принесенные им страдания. Такое токсическое убеждение тоже формируется в семье. Когда в ответ на обращение ребенка за помощью его винят или ругают.

К сожалению, ввиду отсутствия профессиональной психологической помощи, заболевание перетекает в хроническую форму. Мутирует из сверх контроля (анорексия) к полному его отсутствию (булимия, компульсивное переедание). Тем самым замыкая круг, и еще больше усугубляя ощущение себя виноватой, отвратительной, в конечном итоге приводя к почти полной изоляции.

В процессе терапии я вновь обрела внутреннее право просить помощь, поддержку. Я перестала чувствовать себя виноватой за то, что заболела. Я научилась сочувственному, доброму к себе отношению. И выздоровление стало возможным.

Наверняка, в процессе выздоровления произошло еще много других изменений во мне и продолжают происходить. Этот процесс бесконечен. Но моей задачей в написании этой статьи была попытка выделить самые, на мой взгляд, важные изменения, благодаря которым я теперь здорова.

Надеюсь, статья окажется полезной кому-то еще.

А тех из вас, кто еще в пути к выздоровлению, приглашаю на консультацию.