|
|
Эссе по работе У.Р. Биона «Внимание и интерпретация»Автор статьи: Татьяна Витальевна Фокина
Эссе по работе У.Р. Биона «Внимание и интерпретация» Интерпретация представляет собой одну из ключевых проблем психоаналитической теории и практики, фундаментальный вопрос любой психоаналитической процедуры. Оригинальную разработку данной проблемы представил британский аналитик Уилфред Рупрехт Бионв опубликованной в 1970 году работе «Внимание и интерпретация»[1]. Здесь он, в частности, пытается исследовать и проанализировать возможные ответы на всегда актуальный вопрос: как можно реально добиться того, чтобы субъективная интерпретация, предложенная терапевтом, была воспринята субъективностью пациента как «верная»? И больше того – даже в том случае, если анализируемый опознает эту интерпретацию терапевта как действительно адекватную его психологической ситуации, - как добиться того. Чтобы эта интерпретация и приятие ее пациентом в достаточной мере послужили основной цели анализа – способствовать осознанию анализируемым определенных психических содержаний, прежде пребывавших бессознательными?.. Данное исследование представляет собой дальнейшее развитие тем, представленных в более ранних работах автора, в частности в «Научении через опыт переживания» (1962), в «Элементах психоанализа» (1963) и «Трансформациях» (1965). В то же время с ней связан и определенный поворот от теории к практике: конечно, и прежде Бион, выстраивая свои концептуальные конструкции, опирался на свой богатый клинический опыт; но именно работа «Внимание и интерпретация» адресована непосредственно и в первую очередь практикующим психоаналитикам, о чем автор предупреждает уже в самом ее начале. Людям, не имеющие подобного опыта, говорит он, будет, возможно, слишком сложно разобраться в логике приводимой им аргументации, поскольку у них нет возможности связать те или иные теоретические конструкты с реалиями практического психоанализа. В то же время работа представляет безусловный интерес и для тех, кто лишь интересуется психоанализом; она, несомненно, вошла в золотой фонд психоаналитической литературы. Для тех читатели, которые уже были знакомы с предыдущими работами Биона, будет интересно дальнейшее развитие им своих взглядов, во многом революционных. Тем же, кто впервые открывает для себя это имя, оценят оригинальность его подхода и глубокую разработанность теоретической экспозиции. Бион рассматривает сложные, дискуссионные вопросы самого широкого спектра – от кляйнианской теории до теологических и даже математических проблем. Но центральный тезис, разрабатываемый Бионом в этой работе, заключается в том, что в процессе аналитического изучения психологии людей, будь то индивидуально или в группах (важное уточнение для Биона, чья научная карьера началась с исследования групповой динамики), первостепенную важность обретает «точность», реализуемая в следующих параметрах:
Бион концентрируется на препятствиях и негативных воздействиях тех или иных ситуаций, влияние которых определяет формирование «стены» между аналитиком и анализандом, порождая непрозрачность, а также на возможных методов снижения таких влияний и рисков.. Актуальность проблем, рассматриваемых Бионом в этой книге, обусловлена всем его практическим психоаналитическим опытом и стремление преодолеть, в научной системе отсчета, те огромную трудности и препятствия, которые возникают перед терапевтом в процессе наблюдения, оценки и интерпретации несенсорного опыта. В целом весь комплекс вопросов, рассматриваемых Бионом во «Внимании и интерпретации», можно разделить на три основных блока:
Соотношение психоанализа и медицины Бион в большинстве своих построений «отталкивается» от наследия Зигмунда Фрейда, хотя зачастую придает ему совершенно новое содержание. В вопросе же соотношения психоанализа и медицинской науки он фактически следует традиции отца психоанализа. К моменту публикации «Внимания и интерпретации» дискуссия, посвященная этому соотношению, продолжалась уже почти полвека – и весомый вклад в понимание этого вопроса внес, конечно, сам Фрейд в работе «К вопросу о дилетантском анализе» (1926)[2].(Под словосочетанием «дилетантский анализ» он понимал психоаналитическую терапию, которая проводится кем-то, кто не имеет медицинского образования и, соответственно, официально не является врачом. В более точном смысле термин подразумевает проведение терапии человеком, не получившим необходимую подготовку в практике анализа.) Этот термин был впервые использован Фрейдом при обсуждении иска, поданного против Теодора Рейка (члена Венского психоаналитического общества – не имевшего, тем не менее, медицинского образования) в связи с его незаконной медицинской практикой. В этой статье Фрейд вновь подтвердил, что не-медик может быть психоаналитиком, приводя в пример Рейка и свою дочь Анну Фрейд. Он добавил, однако, что это не относится к тем случаям, когда объектом анализа оказываются серьезные или сложные соматические факторы. Фрейд всегда придерживался этой позиции и утверждал, что такова же была и позиция всего Венского психоаналитического общества с момента его образования: общество, следуя этой либеральной политике, принимало в свои члены и лиц без врачебного. Так, в 1905 году член общества Макс Граф, не будучи дипломированным врачом (но при этом имея уже солидную теоретическую базу), проводил, под руководством Фрейда, анализ собственного сына (этот случай известен в психоаналитической литературе как случай «маленького Ганса»). Бион идет еще дальше. В отличие от Фрейда, всегда подчеркивавшего свое убеждение в прочной научной основе психоанализа, он утверждает, что психоанализ не является наукой (и уж определенно не является медицинской наукой), не являясь в то же время и искусством; у него совершенно особый статус. Большинство, в том числе и Фрейд, пишет Бион, видят в психоанализе вариант «лечения» от недега, на который жалуется человек. Этот недуг и жалобы на него якобы аналогичны соматической болезни. И такая аналогия в определенной мере может быть полезной, поскольку, опираясь на действительно существующее определенное сходство целей медициын и психоанализа, можно выстраивать различные модели, помогающие конкретизировать важные моменты в теории и практики обеих сравниваемых дисциплин.. Однако ближе к истине те, кто подчеркивает коренное различие между медициной и психоанализом, ведь по мере развития последнего пропасть между ними становится поистине непреодолимой. Рассуждая о соотношении медицины (которую Бион называет «физической медициной») и психоанализа, он пишет, что главное их различие заключается в следующем: в медицине врач имеет дело с сенсорным материалом, терапевт в психоанализе – с несенсорным. Обращаясь к врачу, пациент жалуется на конкретное телесно-физическое ощущение – например, боль в груди или в ноге. Жалобы, с которыми имеет дело психоаналитик, совсем другого рода. Тревога, печаль, скорбь или боль утраты не имеют никакого физического проявления и выражения – ни формы, ни запаха, ни цвета, ни вкус и т.п. То есть душевная боль не предоставляет никаких для своего изучения «эмпирических оснований», исходящих из сенсорных впечатлений[3]. Для дифференцирования этих двух видов боли вряд ли имеет значение, насколько один из них «предпочтительнее» другого: такие предпочтения могут быть ситуативными и индивидуальными -иногда люди предпочли бы страдать от физической боли, чем от физической, иногда же наоборот. Помимо того, существенное различие касается такого момента, как признание болезни. В соматической медицине достаточно того, чтобы наличие болезни признавал врач; в психоанализе, наряду с таким признанием со стороны терапевта, необходимо также, чтобы и пациент осознавал, что с его психической и эмоциональной жизнью о пси «не все в порядке». Итак, основное различия, отмечаемые Бионом между психоанализом и медициной:
Последний пункт – наиболее важный; он, по сути, лежит в основе всей конструкции, разворачиваемой Бионом на страницах его книги. Как ни парадоксально, в то же время Бион, как и во многих предыдущих своих работах, предпринимает попытки «объективизировать» субъективную по своей природе психоаналитическую процедуру, придать ей определенные черты, характерные обычно для точных наук, формализовать и моделировать механизмы психической деятельности. В этом стремлении сказывается влияние очень влиятельной во второй половине ХХ века философской школы неопозитивизма (Л. Витгенштейн, Р Карнап и др.), требовавшей «перенесения» в гуманитарные дисциплины методологии точных и естественных наук. Так, делается попытка показать аналогию определенных психологических концепций тем или иным математическим областям, такими как теория множеств.Той же цели служат два методологических подхода, связанных непосредственно с его именем:
Уже к тому времени для Биона его «решетка» сама по себе была не столь важной, как попытка увеличить возможности наблюдения, интуиции, интерпретации и трансформации. Впоследствии Бион отказался от попыток чрезмерной алгоритмизации психоаналитического процесса. Приходится признать, что особой роли в развитии техники психоанализа они не сыграли и широкого применения не нашли, оставшись в истории психоаналитической мысли скорее яркими примерами творческих исканий, чем реально работающими инструментами. В книге Биона рассматриваются также проблемы языка, иаользуемого в психоаналитической практике: в процессе коммуникации аналитик обязан использовать слова и формулировки, исходящие из сенсорного опыта - но предназначенные для использования в совершенно другой сфере. Кроме того, автор напоминает, как часто мы забывают, что как таковой дар речи был дан людям не только с целью разъяснения или передачи той или иной мысли – но также в целях более эффективного ее сокрытия, притворства, лжи. Конечно, для психоанализа этот вопрос имеет грандиозное значение. Прежде чем приступать к интерпретации, аналитик должен ясно понимать – насколько откровенен и искренен пациент, до какой степени предоставляемую им информацию можно считать правдивой. Помимо того, может существовать ложь в том числе и бессознательная, скрывающая за собой сопротивление пациента анализу, в значительной мере не осознаваемое им нежелание вскрывать свои болевые точки и осознавать собственные «нежелательные» импульсы и желания. Такое положение может сложиться, например, в ситуации с такой давно интересующей Биона категорией пациентов, как пациенты с высокой степенью непереносимости фрустрации и болезненных переживаний. Именно столь низкая толерантность к фрустрации видится Биону одним из главных факторов развития психотической личности. Конечно, анализ такого пациента сталкивается с серьезными трудностями. «Страдание от боли, - отмечает автор,- включает в себя уважение к факту боли, своей или чье-то еще. У него <пациента с нетерпимостью к фрустрации> нет этого уважения, и поэтому у него нет уважения к любым процедурам, таким как психоанализ, которые связаны с существованием боли <…> Фрустрация и интенсивность боли приравниваются». Такой «выбор» может быть осуществлен человеком уже в младенческом возрасте и сохранен на всю жизнь. При этом сенсорная восприимчивость, обусловленная чисто материальными факторами не нарушается: не существует физических причин того, чтобы пациент не чувствовал боль. Он продолжает чувствовать е- и тем не менее отрицает, «вытесняет» из сознания, как в других случаях это происходит, например, е отрицаемыми человеком эмоциями. Его Эго становится все более фрагментированным, а контакт с реальностью (в том числе с собственной ментальной реальностью) все сильнее нарушается.
Психоанализ как «акт веры» Собственно, как легко заметить, эта часть работы «Внимание и интерпретации» - посвященная психоаналитическому процессу как «акту веры», - продолжает предыдущую, о сообтношении между медицинской наукой и психоанализом, и даже представляет собой своего рода частный случай указанного соотношения. Действительно, ведь одним из существенных факторов, отличающих психоанализ не только от медицины, но и от любой другой научной дисциплины, как уже не раз подчеркивалось, выступает субъективность. В бионовской же теории, когда она подводит нас к концепции «акта веры», появляется новый аспект, который можно без особой натяжки назвать «мистическим». Автор делает акцент на своего рода пересмотре традиционно разделяемого многими психоаналитиками признания важности участия терапевта «в реалиях» психических явлений, поскольку они проявляются в анализе индивидуума или группы; фактически речь идет о разделении, в той или иной мере. аналитиком иллюзорных представлений пациента, его «вчувствованиии» в галлюцинозный мир анализируемого. Бион не разделяет ни этот подход, ни противоположный ему – согласно которому роли терапевта и пациента остаются жестко фиксированными: первый «знает», второй «заблуждается», и задача аналитика – поделиться с пациентом своим «знанием», заставить его принять и разделить это знание. Чтобы адекватно понять позицию Биона по этому вопросу, необходимо понять сначала одну из важнейших введенных им категорий – так называемую категорию «О» («опыт, или вещь-в-себе»). «Я буду использовать знак О, - поясняет Бион,- для обозначения некоей окончательной реальности, представленной такими терминами, как окончательная реальность, абсолютная истина, божество, бесконечное, вещь в себе. О не попадает в сферу знания или изучения, разве что случайно, оно может «становиться», но не может быть известным. Оно есть тьма и бесформенность, но оно входит в сферу К <«знание»>, когда развивается до точки, в которой оно может познаваться при помощи знания, приобретаемого в опыте, и формулироваться в терминах, взятых из сенсорного опыта; его существование выводится феноменологически». То, что Бион называет сферой «О», представляет собой непознаваемую, или конечную, Истину - нечто, лежащее в самой основе существования – не только терапевта или пациента, не только всех людей, но и всего бытия как такового; при этом само «О», насколько можно понять, не является ни существующим, ни несуществующим. Оно может быть воспринято, но не доступно никакой вербализации и/или концептуализации. Возможность его восприятия – лишь чистая перцепция без апперцепции, чистое восприятие ьез примеси влияния предшествующего опыта (будь то опыт сенсорный, эмоциональный или ментальный). Безусловно, здесь заметен след влияния Канта, философией которого Бион в совей время увлекался. В кантианском «трансцендентальном идеализм» подобным образом описывается категория ноуменов, или «вещей-в-себе» - противопоставленных конкретным и доступным познанию феноменам («явлениям»). Однако еще сильнее бионовское «О» напоминает знаменитый мистический «Абсолют» - гностическую Плерому, индуистский Брахман, буддистскую дхармакайю («первое тело Будды») и т.п. Мы не можем знать, какую роль сыграло здесь индийское прошлое Биона (его рождение и детские годы в индийском городе Матхура) – но и в самом деле, влюбых описаниях Абсолюта, всегда лишь приблизительных (поскольку Абсолют не поддается точному и адекватному описанию), всегда подчеркивается в первую очередь именно этот принцип: его можно воспринимать, но невозможно описать, он недифференцирован, невербализируем и неконцептуализируем. Второй фундаментальный принцип, роднящий «О» с Абсолютом мистических учений, - принцип эманационный. Эманации Абсолюта, который сам по себе не проявлен, порождают всю иерархию существующего в мире; точно так же у Биона все, что можно назвать существующим, представляет собой «трансформаций» первопринципа, обозначенного им как «О». «Бионовская концепция преобразований и эволюций в «0» представляет собой одну из самых глубоких изменений парадигмы в психоанализе на сегодняшний день. Размах его эпистемологических исканий настолько радикален, что, по понятным причинам, смущает представителей многих аналитических когорт, которые именно вследствие этого маргинализировали фигуру Биона в Британском психоаналитическом обществе. Понятие «0», я утверждаю, объединяет все существующие отрасли культуры и эпистемологии от религиозных к научным и позволяет нам начать концептуализировать безграничный горизонт наших безграничных восприятий нашего бытия в жизни и мире»[4]. Конечно, сложно было бы ожидать, что в психоаналитических кругах данная концепция сразу найдет безусловное признание. Фрейдистский психоанализ изначально был ориентирован на научность, объективность, рационализм. Хорошо известно, что разрыв Фрейда с Карлом-Густавом Юнгом, некогда любимым и наиболее перспективным его учеником, произошел именно в связи с чрезмерным, по мнению Фрейда, увлечением Юнга мистическими идеями и перенесением их в психотерапевтическую теорию и практику. одна из фундаментальных для всего классического психоанализа работ Фрейда, «Неудобства культуры»[5], фактически представляет ответ на письмо Ромена Роллана, заявившего, что источником религиозности человека является «океаническое чувство» единения с миром, изначально ему присущее. Фрейд опровергает это мнение, утверждая, что источником самого этого чувства является подобное же чувство единства с окружающим миром, характерное для раннего возраста, когда младенческое «Я» еще не научилось отделять себя от мира. И вот теперь Бион, объявляющий себя последователем Фрейда, призывает вернуться к тому самому «океаническому чувству единения» - и, больше того, настаивает, что такое «возвращение» должно лечь в основу не только теории психоанализа, но даже и клинической практики. Потому что именно концепция «О» действительно лежит в основе представлений Биона о «правильном» психоанализе и «правильной» интерпретации психического материала. «Опыт психоанализа дает возможность получить материал, несопоставимый с материалом из любого другого источника.Следовательно, этот материал дожен быть полностью доступен для психоаналитика. <…> Аналитик должен фокусировать свое внимание на О, непознанном и непознаваемом. Успех психоанализа зависит от сохранения психоаналитической точки зрения; точка зрения – это психоаналитический вертекс[6], психоаналитический вертекс – это О. с этим психоаналитик не должен идентифицироваться, он должен бытьэтим. Любой получаемый в анализе психический материал материал сам по себе как таковой также представляет собой одну из форм, или «трансформаций» принципа «О». – Соответственно, чтобы адекватно воспринимать предоставляемый ему пациентом материал и столь же адекватно его оценивать и реагировать на него, аналитик, по мнению Биона, не должен должен ни разделять с ним его галлюцинозных представлений, ни противопоставлять им свою роль «знающего». Сам аналитик – такая эе трансформация («эволюция») «О», как его пациент, и только это дает реальную возможность понимания. «Всякий объект, познанный или познаваемый человеком, включая его самого, должен быть эволюцией О., которое эволюционировало достаточно, чтобы ему соответствовали способности К <»знание»> психоаналитика. Он не знает «окончательной реальности» кресла, или тревожности, или времени, или пространства, но он знает кресло, тревожность, время и пространство. В той мере, в какой аналитик становится О, он способен знать события, которые являются эволюциями О». И это также напоминает воззрения многих мистиков, согласно которым «встреча» ученика и учителя, возможность их взаимопонимания обретает подлинную реальность не на обыденном уровне мира явлений, а на уровне Абсолюта. (Не случайно, видимо, и то, что, исследуя во «Внимании и интерпретации» взаимоотношения группы и выдающегося индивида, роль и миссия которого – вывести группу на новые, революционные рубежи, - Бион называет такого индивида «мистиком».) Теоретическим построениям полностью соответствуют и предлагаемые Бионом практические принципы проведения психоаналитической терапии – которые, в свою очередь, в той же мере совпадают с принципами мистических медитативных практик, требующих постоянного присутствия адепта в «здесь и сейчас», не замутненном следами прошлых переживаний, представлений и воздействий. Лишь такое медитативно-чистое восприятие обеспечивает достаточный контакт с истинно реальностью для получения интуитивного («безмолвного») и единственно верного знания об объекте. – Вот так же и Бион, в качестве главного требования, предъявляемого к терапевту в процессе проведения анализа, выдвигает требование освободиться «от желаний и воспоминаний». От воспоминаний – поскольку они своей базой имеют прошлый опыт, от желаний – в связи с тем, что они устремлены в будущее. Аналитик, по мысли Биона, обязан пребывать в том же «здесь и сейчас» для обретения истинной интуиции касательно каждой конкретно ситуации. (Глагол tointuit– в переводе «интуитивно познавать» – играет центральную роль во всей этой концепции). Такой анализ как раз и представляет собой «акт веры», обозначенный Бионом символом F(от английского слова faith– «вера»). Это, однако, ни в коем случае не слепая вера в привычной религиозно-теологической трактовке, а скорее акт доверия аналитика, с одной стороны, к анализируемому, с другой – к собственной способности понимать анализируемого, адекватно интерпретировать психический материал, принимать верные и своевременные решения по отношению к пациенту. В связи с этим понятна и важность, придаваемая автором постоянно используемому им понятию «ревери» (reverie), которое можно перевести на русский язык по-разному: как «мечта», «греза», «фантазия»; в переводах работ Биона его также часто переводят как «воображение». Бион говорит о «ревери» прежде всего как о материнской способности ощущать и интуитивно понимать то, что происходит в психическом и эмоциональном поле ее ребенка. Той же «ревери» должен, полагает Бион, обладать и аналитик, и лишь тогда его восприятие проблем пациента будет правильным.
Использованная литература
[1]Бион У.Р. Внимание и интерпретация. – СПб: Восточно-европейский инсти [2]ФрейдЗ. Квопросуодилетантскоманализе: Беседыспосторонним// ФрейдЗ. Сочиненияпо технике лечения. Пер. с нем. - М.: ООО «Фирма СТД», 2008. [3]Мазин В. Акт веры и вершины умозрения Биона // Бион У.Р. Внимание и интерпретация. – СПб: Восточно-европейский институт психоанализа, 2010. – С. 5. [4]GrotsteinJ.S. Bion, the pariah of ‘O’ // British Journal of Psychotherapy. 14(1):77 - 90 · November 2006. – P. 135 [5]Фрейд З. Неудобства культуры // Фрейд З.Психоанализ. Религия. Культура. М.: Ренессанс, 1992. - С.65-134. [6]Термин Биона, обозначающий «точку зрения» Категория: СТАТЬИ » Статьи по психологии Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|