|
|
Супервизорская практика в России: проблемы и обучающий потенциал психоаналитической супервизииАвтор статьи: Шумкова Светлана Витальевна
Во всем мировом сообществе супервизия является обязательной составляющей обучения и неотъемлемой частью дальнейшего профессионального развития таких специалистов, как психоаналитик, психотерапевт, социальный консультант и др. [3, 5]. Однако в России среди психологов и психотерапевтов роль супервизии в обучении и в профессиональном становлении остается недооцененной [4, 6]. И.В. Лях отмечает, что в нашей стране имеются серьезные причины, которые препятствуют развитию супервизорской практики [4]. Опираясь на работу данного автора, я хотела бы рассмотреть наиболее важные из них. Первая причина: кризис профессиональной идентичности. В психологическом консультировании и психотерапии работают люди, для которых эта профессия не первая. Они уже имеют специальность либо психолога, либо психиатра. Как пишет И.В. Лях, «Уже имеющийся у них статус они могут воспринимать как своего рода инициацию, не требующую дальнейшего постоянного подтверждения» [4]. Такая ситуация в реальной жизни выглядит так, что обычно психолог или психиатр ограничивается получением дополнительных, чаще всего, снова теоретических знаний, проходя краткосрочные курсы. Но, если даже эти курсы имеют практическую направленность, то в обучении преобладает моделирование ситуаций из практики, а не работа над реальными случаями, которые ведет терапевт в данный момент. Э. Уильямс пишет по этому поводу следующее: «Реальная терапевтическая работа с реальными клиентами порождает сложные человеческие взаимодействия, и это очень далеко от того, с чем студенты встречались в предшествующем обучении: смоделированные приемы и ролевые игры в принципе не могут дать что-либо подобное, как бы ни изощрялись педагоги, и как бы ни был спланирован курс» [5]. Вторая причина: наличие грандиозности как защитного механизма на уровне личности отдельного специалиста. Некоторые психологи на личностном уровне могут представлять собой нарциссический тип, которому свойственно иметь такую защиту как грандиозность. Мне приходилось сталкиваться с такими высказываниями психологов, как, например, «Я работаю уже одиннадцать лет, и ни разу не чувствовала необходимости в супервизии» или «Для супервизии нужно найти профессионала выше себя уровнем, а я пока такого не встречал». Подобные мнения, на мой взгляд, ярко иллюстрируют наличие идеи грандиозности, которая, с точки зрения Ляха, может формировать мотив избегания супервизии [4]. Это достаточно тревожный сигнал, поскольку отсутствие супервизии негативно сказывается на качестве оказываемой психологической помощи. Похоже, что такие яркие проявления грандиозности у терапевта высвечивают еще оду проблему – отсутствие личной проработки в ходе собственной терапии. Третья причина: отсутствие процедуры лицензирования. Во всем мире модель обучения в психотерапии, психоанализе и психологическом консультировании включает в себя супервизию, личную терапию и теоретическое обучение. Непростые экономические условия в нашей стране и факт отсутствия лицензирования препятствуют укоренению в среде психологов и психотерапевтов этой модели обучения. Решение вышеперечисленных проблем требует множества изменений, потребность в которых должна назреть внутри системы академического вузовского образования, на государственном уровне, внутри профессиональных сообществ и на уровне отдельно взятых специалистов. Помимо необходимости решения системных проблем имеется потребность расширять понимание смысла и роли супервизии, уделять внимание структуре самого процесса супервизии, формам презентации случая. По мнению Ю.В. Щукиной, супервизия в нашей стране «часто проходит стихийно, дилетантски, искаженно» [6]. Как пишут Д. Джейкобс, П. Дэвид, Д. Дж. Мейер «Казалось бы, отсутствие единства среди консультантов приводит к возникновению разных подходов к супервизорской теории и практике, но это же отсутствие единства способствует неизбежной путанице и неправильному пониманию целей супервизии и способов ее проведения» [1]. На мой взгляд, от формы, в которой представляется случай на супервизии, во многом зависит ее обучающий потенциал и, как следствие, качество оказываемой психологической или психотерапевтической помощи. В своем докладе я хотела бы обратиться к опыту супервизии в психоаналитической психотерапии, представить традиционную для нее модель презентации случая и попытаться показать ее сильные стороны. В психоаналитической психотерапии описание случая состоит из трех частей (согласно международным стандартам, например, стандартам Европейской федерации психоаналитической психотерапии (EFPP) и Международной психоаналитической ассоциации (IPA)). В структуру супервизии входят: описание истории пациента, описание терапии и представление реальной сессии в виде прямой речи пациента и терапевта. История пациента включает в себя описание значимых событий детства, семейных отношений, симптомов пациента, запроса на терапию, а также описание его внешности и др. фактов, дающих представление об этом человеке. Обычно это описание должно занимать не более страницы печатного текста. Чем дольше мы работаем с пациентом, тем больше мы о нем знаем: история обрастает все новыми и новыми подробностями. Но это ограничение в объеме подталкивает нас к группировке фактов и более точному представлению о пациенте. Как пишет Э. Уильямс, «Каждый из нас отбирает и «присваивает» в качестве фактических данных лишь определенные части дискурса; но даже и присвоенное нами мы изменяем. Любое «описание клиента» на самом деле есть не что иное, как рассказ о клиенте, созданный терапевтом…» [5]. Мне доводилось наблюдать супервизии у некоторых специалистов, которые состояли только из описания истории пациента и нескольких общих комментариев терапевта по поводу проводимых интервенций. В таких случаях возникает впечатление, что супервизии подвергается не работа данного терапевта, а его представления о пациенте. История пациента имеет ценность на супервизии тогда, когда она является вспомогательным материалом для супервизора. Давая какие-либо комментарии по работе терапевта на сессии, он опирается не только на сам материал сессии, но и на историю этого пациента. Вторым элементом представления случая является описание терапии. В этом пункте должны быть отражены те изменения, которые происходят в психике пациента под воздействием терапии, т.е. показывается динамика. Это глубокое «думание» над терапевтическим процессом, сначала вместе с супервизором, а затем самостоятельно. В частности анализируются следующие аспекты работы: какие интерпретации были эффективны, а какие нет, почему так происходило; какой перенос демонстрирует пациент и как его можно использовать в работе; выявляются контрпереносные реакции и то, что можно из них извлечь для понимания пациента и т.д. Здесь, как и при работе над реальной сессией, закладываются основы для самонаблюдения, саморефлексии, и, если следовать терминологии П. Кейсмента, здесь зарождается «внутренний супервизор». Данный автор считает, что «ближе к концу обучения процесс супервизорства должен превратиться в диалог между внешним супервизором и внутренним. Именно с помощью такого диалога терапевты учатся действовать более независимо, чего, естественно, от них и ждут по мере повышения их квалификации» [3]. Описание реальной сессии представляет собой материал, в котором максимально близко к реальности показано то, что говорит пациент, и как реагирует на это терапевт. Отсутствие такого «живого» материала на супервизии, независимо от того, психоаналитическое это направление или нет, серьезно сокращает ее обучающий потенциал. Работа над реальной сессией это, в первую очередь, приобретение навыков. Только на примере реальной сессии из собственной практики можно научиться слышать то, о чем говорит пациент, останавливать его тогда, когда это необходимо, выдерживать молчание, вовремя давать интерпретацию, видеть какая именно нужна интерпретация (поддерживающая, генетическая, или конфронтация и др.). Ни одно определение переноса и контрпереноса, описанное в учебниках, не дает представления об этих явлениях. Понять их и научиться обращаться с ними, как с инструментами терапии, можно только через работу над реальными сессиями на супервизии. Кроме того, такие сессии показывают все тонкости взаимоотношений между терапевтом и пациентом, и дают возможность увидеть, как с этим работает терапевт. Это особенно важно, поскольку для успешной терапии необходимым компонентом, помимо инсайта, является понимание природы взаимоотношений [2]. Несмотря на существующие препятствия для развития супервизорской практики в России, есть психиатры и психологи, которые проходят полноценное обучение в области психологического консультирования или психотерапии, в котором супервизия занимает одно из центральных мест, наряду с личной терапией и теорией. Существуют и профессиональные сообщества, которые предъявляют высокие требования к уровню подготовки своих членов. Это позволяет надеяться на то, что не очень благоприятная ситуация, сложившаяся с супервизорской практикой в нашей стране, может начать меняться.
Список литературы
http://www.supervis.ru/content/94925786-lyah-i-v-prepyatstviya-razvitiyu-supervizii-v-rossii
Категория: СТАТЬИ » Статьи по психологии Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|