Жестокость и насилие в семье

Психопатология

Жестокость представляет из себя результат многих факторов. Сюда можно отнести: характер человека, его физиологическую реактивность, биохимические показатели, последствия воспитания (уровень эмоциональной вовлеченности), способность осмысливать и понимать свои действия. Например, пониженный уровень 5-гидроксииндолуксусной кислоты (продукт распада серотонина) в спинномозговой жидкости напрямую связан агрессией взрослых, детей и подростков.

К сожалению, хотя мы и осведомлены о многих факторах, которые приводят к распространению насилия, мы все же задаемся вопросом – почему мужчины и юноши все чаще и чаще совершают его. Хотя не всегда насилие берет начало в детстве, и насилие, совершенное в детстве, не всегда ведет к насилию во взрослой жизни, тем не менее, у насилия, имеющего корни в далёком детстве гораздо худшие прогнозы, чем у насилия в более зрелом возрасте. Примерно в половине случаев жестокими становятся в юношеском возрасте. И еще половина из них становятся взрослыми людьми с антисоциальной формой поведения. Насилие, которое начинается в юношеском возрасте или позже, напротив, обычно не имеет длительного течения. Факторы, которые способствуют развитию устойчивой жестокости включают в себя обесценивание человеком как своих чувств, так и чувств других, эмоциональную неустойчивость и импульсивность. У такого человека тенденция - проявлять чувства агрессии и искать угрозу там, где ее на самом деле нет.

Крайние и продолжительные вспышки ярости и жестокости считаются более распространенным поведением молодых людей с биполярным расстройством. Многие дети, которые подверглись насилию и жестокому обращению подавляют и отрицают травмирующие события. Ребенок, подвергавшийся крайне жестокому обращению, может научиться «не помнить» о нем и не проявлять агрессию. Однако некоторые части или внутренние образы ребенка могут все же хранить память об этих ужасных жизненных мгновениях.

Последствия актов насилия

Один из самых печальных уроков, который мы должны выучить и который касается темы насилия в семье состоит в том, что люди могут долгое время скрывать ужасные ситуации, в которых над ними надругались, не прося о помощи и не подавая никаких знаков о внутренних незаживающих ранах. Дети по-разному стараются справится с последствиями насильственных актов, совершенных в отношении их. Они принимают решения о том, как себя вести и что делать в кругу семьи и за ее пределами – на улице. Когда родители или другие близкие ребёнку лица     совершают над ним физическое или сексуальное насилие, это приводит к тому, что ребенок буквально затапливается эмоциями и физическими ощущениями. Такой ребенок уже не способен в полной мере контролировать себя, так как его поглощают интенсивные чувства, связанные с актом насилия над ним.

Чтобы справиться с этими чувствами, ребенок делает свое тело «немым», он обрывает связь со своими чувствами, которые связывают его с актом насилия.  Такие нарушения имеют универсальный характер среди взрослых, которые в детстве подвергались сексуальному или иному физическому насилию. В своей повседневной жизни такие люди часто испытывают депрессию, отсутствие удовольствия. У них снижен уровень эмоциональной осознанности. С другой стороны, если раскрывается память о совершенном насилии, могут появляться очень сильные и неконтролируемые аффекты. Эти аффекты несут в себе большой уровень тревоги и могут дезориентировать как клиента, так и терапевта.

В работе с клиентами, получившими травму насилия, я преследую цель соединить (интегрировать) сильные аффекты с воспоминанием полученной травмы в одну последовательную историю, чтобы восстановить и укрепить ощущение идентичности. Воздействия травмы насилия на человека могут быть разнообразными и отражать множество факторов, которые включают природу насилия, хронические факторы, отношения, в которых произошло насилие (соблазнение и угрозы для жизни). Травматический случай может включать в себя факторы, которые зачастую недооцениваются в терапевтической работе. Травма насилия – это результат террора со стороны лиц, совершивших насилие, беспомощности ребенка, который стал жертвой насилия и бессмысленности, которая становится картиной восприятия ребенком себя, других и мира.

Восстановление подавленных воспоминаний имеют чрезвычайно важное значение в терапевтическом восстановительном процессе.          С восстановлением памяти о травматическом событии       клиент становится способным интегрировать болезненный опыт, который превышал способность ребенка пережить сильные эмоции. Людям, пережившим пост травматический стресс, пришлось вынести пугающий и террористический опыт, который только можно себе представить. Такое лечение требует высокого уровня вовлеченности и постоянства от терапевта, а также понимание паттернов поведения клиента, которые могут включать в себя отрицание и диссоциацию. С помощью защитных механизмов диссоциации и отрицания человек может защитить себя от переживания травматического опыта насилия с его длительными последствиями. Моя задача в работе с клиентами, пострадавшими от телесного насилия, является задача найти эти защиты и уменьшить их силу воздействия. Здоровый ум человека способен объединять осознание, аффекты, идентичность и поведение.

Диссоциация

В диссоциативном состоянии эти элементы отделяются от осознания и становятся как бы отдельными друг от друга фрагментами. Диссоциация может варьироваться от резкого временного нарушения до хронического ухудшения самосознания. Хочу привести опыт переживания диссоциации, с которым поделился один их моих клиентов:

«Иногда это похоже на то, как будто я ощущаю жизнь, находясь вне моего тела. Иногда я проживаю жизнь, находясь внутри него. При этом я не ощущаю своего тела, активно работает только моя голова. Долгое время я ощущаю себя мертвым. Затем неожиданно меня переполнили сильные чувства. Я не понимал этих чувств».

Механизм диссоциации защищает человека от эмоционального переживания травмы насилия. Она препятствует осознанию этого опыта. При помощи диссоциации чувства отделяются от знания того, что происходит. Эмоции ослабевают и исчезают, в то время как мыслительные способности более или менее сохраняются. При этом память не фиксирует события, которые переживаются в уме. Что более важно, ощущение себя (идентификация) как бы выпадает из свой биографической истории. При этом такие чувства как сострадание к другим, желание общаться, получать удовольствие от жизни пропадают. Здесь происходит распад личности на отдельные фрагменты. Этот процесс распада приводит человека к психическому оцепенению, как реакции на травматический опыт насилия. В результате влияния диссоциации человек теряет способность к творчеству и спонтанности, он престаёт понимать и ощущать себя и начинает забывать свою историю жизни. Диссоциация часто приводит к едва заметному, но систематическому нарушению процессов осознания себя и своего отношения к другим.

Отрицание

Отрицание относится к защитным паттернам поведения, по средствам которых человек не признает часть реальности и вытесняет ее из своего сознания, чтобы сохранить психический баланс. Пережив травму насилия, человек используя механизм отрицания чувствует, что: «это не может произойти со мной». В результате эта формулировка трансформируется в ощущение, что «это не произошло со мной». Однако, человек может отрицать не только свой травмирующий опыт, но также важность и актуальность обращения в терапию. Механизмом отрицание индивидуум начинает пользоваться еще в детском возрасте. Отрицание используется в случае угрозы в семейных отношениях для детей со стороны их родителей. В таких семьях дети искажают реальность, а реальность воспринимают как искажение.

Для ребенка, пострадавшего от насилия, отрицание становится важной стратегией самозащиты. Терапевт должен определить динамику поведения внутри семьи, где ребенок использует механизм отрицания, и как он поддерживает его внутри себя, а также в отношениях с психологом. Дети, пострадавшие от семейного насилия, часто обесценивают свой жизненный опыт, появляющиеся воспоминания и чувства. Возвращаясь к болезненным событиям, они могут оправдывать родителей, причинивших им душевную и физическую боль. Как правило, пострадавшие от насилия дети, винят себя в случившемся: «Что-со мной не так», «я выдумал это, должно быть, я псих». В этом случае я многократно повторяю клиенту, что «проблема не в том, что ты не можешь разобраться в себе или испытывать другие сложные чувства, но в том, как ты в общении со своими родителями научился обесценивать себя в пережитом опыте насилия».

Функции механизма отрицания весьма разнообразны. Одна из наиболее распространенных функций отрицания – поддерживать иллюзию клиента в восприятии своих родителей, причинивших психическую травму, как любящих и вполне нормальных или, по крайней мере, не хуже других. В других случаях отрицание используется как механизм, поддерживающий мысль, что человек, совершивший насилие, таким образом, проявлял заботу. В таком случае ребенок может прийти к выводу, что инициатор насилия был единственным человеком, который был способен позаботиться о нем.

В комбинации диссоциация и отрицание формируют мощную защитную стратегию. Один клиент сказал, что с помощью этих защит он стал «глухим и немым». С помощью этих защит легче отрицать опыт или значимость травматического события, которое уже становится невозможно чувствовать. Часто клиенты вспоминают ужасные акты насилия, не испытывая при этом никаких эмоций. Контакт с ними может происходить «глаза в глаза», но при этом в них будет отсутствовать выразительность или отзывчивость (смотреть, но не видеть). В других случаях клиент может реагировать спокойно и рассудительно, хотя описываемые ими события на самом деле могут вызывать печаль и боль.

Терапия

 Вопрос заключается в том – как можно провести более корректную терапевтическую интервенцию в случае пациентов, которые получили сильные психические травмы в прошлом и теперь всячески избегают возможных повторных инцидентов. Для того, чтобы понять систему взглядов человека склонного совершить насилие необходимо увидеть его внутреннюю логику, которая поддерживает его самооценку, социальный статус. Умение понять это основано на знании, что человек, совершающий насилие над другим, обесценивает аспекты ситуации, в которой совершается насилие, а также последствия своих насильственных действий.

Очень важно найти необходимый подход в терапевтическом лечении со взрослыми клиентами, которые в детстве были подвержены насилию. Существует множество терапевтических подходов, имеющих своей целью повысить эмоциональную осознанность. Например, эмоциональный опыт может быть усилен в терапевтических группах в сочетании с индивидуальной терапией. Так как жертвы насилия могут хранить секреты, сводя к минимуму причиненный им ущерб, с помощью групповой терапии можно помочь обессилить психический навык их отрицания и молчания. Поскольку большинство клиентов бояться потери контроля, поощрение терапевтом эмоциональных проявлений у клиента усиливает этот страх. Поэтому главным акцентом лечения должна стать интеграция, но никак не эмоциональная экспрессия.

Когда клиенты используют защитные механизмы диссоциации и отрицания, терапевтический процесс, направленный на осознание и интеграцию опыта травмы насилия, фрагментируется. Решимость клиента на лечение становится основательной только тогда, когда процесс осознания травмы проходит в безопасных терапевтических отношениях. Жертвы насилия могут делиться деталями своей травмы с терапевтом. Но в случаях раскрытия болезненных воспоминаний начинает срабатывать механизмы защиты – отрицание и диссоциация. Опыт травмы насилия так или иначе проигрывается в настоящей жизни. И даже если жертвы насилия способны осознать свой травмирующий опыт, до тех пор, пока они будут отрицать этот опыт в своей настоящей жизни, травма насилия не будет излечена полностью. Защищая и отстаивая себя в настоящей жизни, жертвы домашнего насилия получают опыт, который был недоступен им в детстве. Этот новый опыт снижает потребность в использовании защитных механизмов. На протяжении всего лечения терапевт обязан интересоваться вопросами, касающимися ощущения каждодневного качества жизни клиентом.

Повторное использование защитных механизмов в ходе лечения указывает на что эффективная работа идет слишком быстро и интенсивно:

• постоянная эскалация чувств и мышления;
• постоянное избегание вовлечения (отстранение) от интимного общения с партнером или друзьями;
• панические атаки, часто сопровождаемые агрессией, направленной на себя;
• неспособность вспоминать события на предыдущей терапевтической встрече;
• повторяющиеся обрывы сознания (мысли о себе или «неэффективной» терапевтической работе, внезапные аффективные всплески, сопровождающиеся онемением тела, ощущением отрешенности и пустоты);
• частые прерывания контакта с терапевтом или с самим собой в время сессии;
• саморазрушительное поведение;
• невосприимчивость к телесным потребностям (голод, усталость, температура, физический комфорт).

В работе с жертвами насилия терапевт должен развивать отзывчивые, значимые терапевтические отношения для того, чтобы создать условия, в которых клиент смог бы конфронтировать как последствия детской травмы, так и сами защиты отрицания и диссоциации, так необходимые ему для уменьшения травмирующей боли.    Эти терапевтические отношения лежат в основе всей техники. Безопасность, отзывчивость и последовательность в этих отношениях обеспечивают значения и ценности, которые являются основой лечения. Эти отношения похожи на клей, склеивающий во одно целое способность думать, чувствовать, помнить и идентифицировать себя.