Зачастую в психоанализе мы работаем с субъектами, обратившимися за помощью в связи с пережитой психической травмой. Работа с такими пациентами имеет свои некоторые особенности, которые определяется природой травмы. Поэтому с природы травмы я бы и хотела начать рассуждать.
В ходе исследования психической травмы я столкнулась с некоторыми сложностями. Во-первых, картину понимания травмы в психоанализе нельзя назвать однозначной: существует неясность самого понятия травмы. Под ней нередко имеют в виду фрустрацию, болезненные переживания, ситуацию опасности, неудовлетворенность и т.д. Во-вторых, налицо разнородность подходов в понимании травмы, что дает свободу в оценке основной ее причины.
На сегодняшний день в своей работе я опираюсь на исследования Фрейда и Лакана, поэтому говоря о травме, я буду обращаться к их теории.
Лакан причиной травмы назвал столкновение с тем, что не может быть названо, психически переработано, символизировано, т.е. столкновение с непереносимыми чувствами, переживаниями, которые в последствии станут предметом вытеснения. По Фрейду это некий новый опыт в истории субъекта, который связан либо с внешним событием, угрожающим жизни и появляющимся внезапно, либо с переполнением психического аппарата энергией влечений и невозможностью удовлетворения (первоначально по внешним, а затем и внутренним причинам) – все это приводит к прорыву психических защит. В теории Фрейда и Лакана мы найдем общий признак, который, я думаю, можно назвать основной причиной травмы – это встреча с непознанным, с тем, что субъект не может назвать, понять, усвоить.
В подтверждение этой мысли, я могу сказать, что в психоанализе пациенты, говоря о моменте столкновения с травматическим событием, употребляют слова с общей семантикой непознаваемости, неизвестности. Они подчеркивают, что в тот момент они не понимали происходящего, т.е. не было осознания того, что происходит, почему это происходит и что последует далее, а также они не могут обозначить свои собственные внутренние переживания. В практике я сталкивалась с тем, что пациентов удивляет собственное поведение в тот момент, и они не могут его объяснить, понять мотивацию. Чаще всего описывается бездействие. Например, это невозможность попрощаться с телом умершего родственника или отсутствие сопротивления насильнику. Ответы на вопросы о том, почему это событие произошло в их жизни и почему они себя так вели, как будто не могут быть найдены субъектом. При психической обработке травмы человек может лишь как-то назвать, что с ним происходило тогда. Но эти попытки не удовлетворяют субъекта, вопрос остается открытым, а травма продолжает воздействовать.
Идея о том, что травмой можно считать столкновение с неизвестным, с опытом, против которого защиты не срабатывают, опровергает другую идею, описанную Дж. Кристалом в книге «Интеграция и самоисцеление», где он пишет, что травма – это процесс включения защит, ведущих к капитуляции и даже психогенной смерти, перед осознаваемой опасностью, где субъект оценивает себя беспомощным. Лично я придерживаюсь мысли, что травма это результат обширного прорыва психических защит, или по Лакану столкновение с невозможным.
Я уже говорила, что основная причина травмы – это встреча с непознанным, с тем, что субъект не может назвать. Лакан назвал такую встречу Tucke. Поскольку Tucke – это событие, что не могло быть усвоено при столкновении с ним, и оно носит для субъекта загадочный, непонятный характер, психика будет требовать повторения, для того чтобы это событие попытаться назвать, символизировать. Фрейд писал, что психика фиксируется на травме, поскольку стремится связать огромную массу ворвавшихся раздражений, чтобы свести их на нет. Т.о. запускается механизм повторения, в отношении которого Лакан употреблял слово automaton – т.е. автоматизм. Результатом травмы мы можем считать повторения, осуществляющиеся в модифицированной форме в психике с целью переработки травмы. Однако Лакан говорит, что это столкновение tucke для субъекта всегда останется непонятным и неусвоенным. Поэтому все, что может психика сделать с травмой, это осуществлять повторы, для того чтобы попытаться как-то окутать, покрыть травму. Думаю, в связи с тем, что травма не может быть переработана психикой можно говорить о ее вневременном характере – т.е. воспоминания о ней всегда свежи, даже спустя несколько десятилетий.
Возможно, повторения, осуществляемые с целью переработки травмы, и заставляют исследователей говорить о возникновении психопатологии и реорганизации, к которой приводит травма. Так, например, травма будет себя повторять в играх ребенка, сновидениях, симптоматических действиях, а также, вероятно, что она, из-за невозможности событие перерабатывать психически, будет уходить в тело и проявляться как соматический симптом. В связи с этим я могу сказать, что некоторые люди, пережившие психическую травму, серьезно заболевают, например, раком, сахарным диабетом и т.д. Здесь, думаю, работает следующий механизм. После происшествия у человека возникают различные переживания — например, чувство вины или стыда за произошедшее, злость на кого-то из-за происшествия, либо сильное переживание утраты любимого объекта — все эти чувства могут быть настолько непереносимы для человека, что он их вытесняет и этим чувствам не остается иного выхода, кроме перехода в соматические симптомы.
Опираясь на теорию Фрейда, Лакан писал о большом значении инфантильного травматического опыта в жизни субъекта. Исследуя теоретические данные Фрейда, Лакана и других психоаналитиков, я пришла к выводу, что психическая травма взрослого будет повторением травмы инфантильной, первичной, т.е. чтобы травма свершилась в опыте взрослого субъекта, необходимо непереносимое событие в прошлом, черты которого будут себя повторять. Более того, травматическое событие из жизни взрослого человека и будет для него травматическим, если некогда было подобное событие, которое субъект, возможно, и не помнит, но которое напоминает о себе в настоящем. В то же время более позднее переживание как раз и отсылает в ассоциациях субъекта к тому, что было им пережито в раннем детстве. Это дает возможность субъекту означить инфантильный опыт как травматический, поскольку то с чем он столкнулся в детстве, оставалось для него загадкой.
Итак, психической травмой, на мой взгляд, можно назвать столкновение с событием, которое субъектом не может быть интегрировано, осмыслено и психически переработано. Механизм травмы устроен таким образом, что это невозможное событие, в силу своей неусвоенности будет себя повторять в чертах, элементах, происшествиях, системе знаков, символов – т.е. в означающих по Лакану.
Теперь я бы хотела вернуться к поставленному выше вопросу – об особенностях работы с психической травмой. Думаю, немаловажно в психоанализе, работая с пациентом, столкнувшимся с травматическим событием, стремиться связать этот опыт с историей его жизни, чтобы выявить связь данного происшествия с инфантильным опытом. Важно увидеть и выделить те черты, элементы, которые себя повторяют на протяжении жизни субъекта. Выявить вытесненные переживания, связанные с инфантильной травмой и ее последствиями. Думаю, это связывание позволит субъекту назвать то, что не могло быть названо ранее, высказать и пережить чувства, понять, что именно в определенном событии задело, о чем оно напоминает, и почему является таким болезненным. Психоаналитику важно ставить вопросы о том, почему это событие произошло в жизни конкретного субъекта и почему оказало именно такое воздействие, т.е. оказалось травматичным. На мой взгляд, связь прошлого и нынешнего переживания позволяет субъекту переосмыслить и принять этот опыт и оценить его значение в своей жизни.
*доклад на II Съезде психотерапевтов и психологов-консультантов Сибири
Литература
1. Кристал Дж. Интеграция и самоисцеление. Аффект-Травма-Алекситимия. – М, 2006.
2. Лакан Ж. Семинары. Книга 11. Четыре основные понятия психоанализа. – М, 2004.
3. З. Фрейд. Введение в психоанализ. Лекции. – СПб, 2006.
4. Фрейд З. По ту сторону принципа удовольствия. В книге: Фрейд З. Я и Оно. – Харьков, 2007.