Безжалостность и жестокость: Наследство отца

Патриотизм

Противостоять жалости призваны прославляемые чувства патриотизма, храбрости и воинского мужества. Воин, ставящий жалость к себе прежде любви к Родине становится негодным солдатом - «Воин не нуждается в утешении» (Дон Хуан)

Жалея себя, становишься слишком важным, чтобы погибать. Начинаешь всерьез воспринимать свои желания и прежде всего желание жить.

Несмотря на то, что психически здоровые люди не согласны погибать и не любят убивать других людей, альтруистические инстинкты, доставшиеся нам со времен родовых стай палеолита толкают на самопожертвование ради детей, братьев, сестер и родины, которую ассоциирует с матерью.

Любая пропаганда – нацистская, советская, современная эксплуатирует древние инстинкты родства, альтруизма и превозносит патриотизм.

Чтобы не возникало проблем с убийством других людей - тех, кто альтруистично воюет за свою землю, за свои семьи и своих детей, нужно расчеловечить их и уничтожить как нелюдей. Так рождается бесчеловечная альтернатива военного времени – убивай или будешь убитым.

Тем, кто выживет в сражении, награды и гордость воина победителя должны якобы компенсировать психическую травму военного времени и помочь справиться с инвалидностью в виде безжалостности. Но этого не происходит.

Начиная с Первой мировой войны военная медицина «была нацелена не на выздоровление пациента», а на «восстановление его пригодности к службе. Здесь медицина служила целям, чуждым самой ее сути» (З. Фрейд, 1918).

За последние несколько десятков лет российские солдаты участвовали в военных действиях в Афганистане, Карабахе, Абхазии, Таджикистане, Чечне, Украине, Сирии. Но я не слышал о множестве клиник, аналогичных тем, что открылись в Америке после Вьетнама, где оказывалась бы психотерапевтическая помощь по реабилитации и возвращению к мирной жизни.

Бесчувственные, безжалостные, идентифицирующие себя с убитыми, склонные к самоубийству и агрессии бывшие солдаты спивались, шли в криминал, не могли создавать семьи и интегрироваться в общество. Вместе с потерей жалости нарушалась нравственная стабильность личности и обычные представления о добре и зле.

Никуда не ушли и трансгенерационные травмы, которые сегодня задействует новая пропаганда войны. Тема жалости к себе и к другим тотально не актуальна в стране, где люди живут в состоянии «можем повторить».

Тема жалости перекрыта примитивными побуждениями, о которых исчерпывающе писал Л.Н. Толстой:

Зазвонят в колокола, оденутся в золотые мешки долговолосые люди и начнут молиться за убийство. И начнется опять старое, давно известное, ужасное дело. Засуетятся, разжигающие людей под видом патриотизма и ненависти к убийству, газетчики, радуясь тому, что получат двойной доход. Засуетятся радостно заводчики, купцы, поставщики военных припасов, ожидая двойных барышей. Засуетятся всякого рода чиновники, предвидя возможность украсть больше, чем они крадут обыкновенно. Засуетятся военные начальства, получающие двойное жалованье и рационы и надеющиеся получить за убийство людей различные высокоценимые ими побрякушки — ленты, кресты, галуны, звезды. Засуетятся праздные господа и дамы, вперед записываясь в Красный Крест, готовясь перевязывать тех, которых будут убивать их же мужья и братья, и воображая, что они делают этим самое христианское дело.

И, заглушая в своей душе отчаяние песнями, развратом и водкой, побредут оторванные от мирного труда, от своих жен, матерей, детей — люди, сотни тысяч простых, добрых людей с орудиями убийства в руках туда, куда их погонят. Будут ходить, зябнуть, голодать, болеть, умирать от болезней, и, наконец, придут к тому месту, где их начнут убивать тысячами, и они будут убивать тысячами, сами на зная зачем людей, которых они никогда не видали, которые им ничего не сделали и не могут сделать дурного.

И когда наберется столько больных, раненых и убитых, что некому будет уже подбирать их, и когда воздух уже так заразится этим гниющим пушечным мясом, что неприятно сделается даже и начальству, тогда остановятся на время, кое–как подберут раненых, свезут, свалят кучами куда попало больных, а убитых зароют, посыпав их известкой, и опять поведут всю толпу обманутых еще дальше, и будут водить их так до тех пор, пока это не надоест тем, которые затеяли все это, или пока те, которым это было нужно, не получат всего того, что им было нужно. И опять одичают, остервенеют, озвереют люди, и уменьшится в мире любовь, и наступившее уже охристианение человечества отодвинется опять на десятки, сотни лет. И опять те люди, которым это выгодно, с уверенностью станут говорить, что если была война, то это значит то, что она необходима, и опять станут готовить к этому будущие поколения, с детства развращая их (Христианство и патриотизм, 1895 год).

Презрение к слабости

Мы завидуем благополучию Европы, принимаем европейскую культуру, активно заимствуем и пользуемся европейскими достижениями в психологии и психотерапии, но при этом храним в себе презрение к их «позорной» слабости в годы прошлой войны.

Они сдались и не включили как наши предки «героических» механизмов отрицания, вытеснения и расщепления. Они предпочли оккупацию гибели, что с точки зрения потомков погибших означает «не хватило духу». Они пожалели себя, сохранили целостность коллективной психики, интегрировались и сняли границы, а мы освободители понесшие незаживающую травму ведомы инстинктом саморазрушения и все еще противостоим «врагам». И, конечно, считаем их жалкими при всех их мирных достижениях.

В менталитете страны, где погибло 20 (40?) миллионов человек эта европейская жалость к себе и ценность каждой сохраненной жизни представляется как слабость трусливых и подается с плохо скрываемым высокомерием.

Презрение к женскому

В патриархальной модели мира безжалостность направлена не только на слабое детское, но и на слабое женское.

Слезы и сопли не для мужчин, да и женщин не красят. Все эти женские выделения слишком откровенно указывают на жалость.

В фильме «Клятвенная девственность» (2015) отец показывает дочери пулю, которую он передаст ее будущему мужу как символ безграничной власти мужчины. Любящий отец говорит своей дочери, что он готов к тому, что какой-то мужчина убьет ее за неповиновение.

В обыденных и привычных проявлениях этот вид безжалостности и жестокости проявляется в сексизме, домогательствах, инцестах и физическом насилии. Женщины, отрицающие жалость к себе принимают в обесценивании феминного столь же активное участие, что и мужчины, вплоть до отказа от женской идентичности.

Агрессия к женскому это еще и мужской страх потери мужественности и сопутствующее ему сохранение дистанции к своей чувствительности и жалости.

Инцестуозный стыд

Еще сто лет назад в деревнях девочку переселяли к будущему мужу, так как наделенные властью мужчины внутри своей семьи - отец, братья, дядья практически не оставляли шанса сохранить девственность. Вместо сочувствия и жалости в случаях сексуального злоупотребления жертва приобретала опыт вины и стыда.

Психологи и психотерапевты, знакомые с большим количеством личных историй, знают, что такое положение вещей не является редкостью и сегодня. В результате травматичный опыт остается у женщины на многие годы, мешает формированию нормальной самооценки, личных границ и здоровых способов заботы о себе.

Безжалостность безотцовщины

Если материнская забота и жалость к ребенку вводит маленького человека в этот мир и показывает ему, что он хорош, то отцовская жалость и забота учит как сделать этот мир более обустроенным. Отец учит как строить дома, города и цивилизации, как относится к себе и к этому миру бережно.

Такого не происходит с детьми, выросшими при отсутствующих отцах, при отцах, потерявших авторитет и при безжалостных отцах, вызывающих страх. Дети таких отцов умеют хорошо воевать, порабощать, использовать и разрушать, но не чувствуют стремления к созиданию и воспроизводству ценностей.

Идентифицируясь с отцовской агрессией, дети невольно и неизбежно начинают проповедовать и нести в жизнь некрофильские культы.

Законодатели, голосующие за запрет на спасение детей инвалидов в приемных семьях – проводники этого культа, родители, наряжающие детей в военную форму одержимы этим культом. Сочинители песен вроде «Дядя Вова мы с тобой» - не только холуи, но и преступники, поскольку готовят детей к смерти.

Пока это выглядит как патриотический маскарад, но нет гарантий от того, что он не перерастет во что-то большее. В Азии, Африке и Латинской Америки подростков от 10-и лет уже давно используют в повстанческих армиях и бандитских группировках как бесстрашных, безжалостных и легко управляемых солдат.

По привычке называя эти страны странами третьего мира, мы сами неуклонно превращаемся в такую же, возвращаясь к тому, что происходило у нас не в такое далекое прошлое, когда безжалостность была связана с тяжелыми условиями жизни.

Еще по теме:

Безжалостность и жестокость: Тяжелая жизнь и угроза смерти

Безжалостность и жестокость: Наследство матери

Безжалостность и жестокость. Что происходит в теле?

Безжалостность и жестокость как патология жалости

Природа безжалостности (II)

Природа безжалостности

Природа жалости

Ваш характер и стиль питания: Избегающие жалости, безжалостные и жестокие.