Гнев при панических атаках

Сон стал поверхностным, с частыми ночными пробуждениями. Появились настоящие панические атаки: она просыпалась посреди ночи, одержимая страхом сойти с ума, в горле стоял ком, сердце колотилось изо всех сил, подступали тошнота и головная боль. Со временем тревога начиналась уже с вечера: она знала, что ночью проснется, и неосознанно предвосхищала паническую атаку. Самое неприятное, что в голове постоянно крутились мысли: «это не нормально, это не должно происходить, раз это происходит снова и снова, а ты ничего не можешь поделать, то так будет всегда!». Год назад она начала поиски психотерапевта и теперь значительно поправила свое здоровье. С разрешения клиентки я расскажу кое-что из ее истории.

Когда я первый раз встретил А., она производила впечатление маленького ребенка, жутко недовольного всем вокруг. Не капризного, а именно разгневанного. Я часто вижу, как люди плачут от гнева. К сожалению, это лучше видно со стороны, чем «изнутри». Сами клиенты склонны выдавать свой гнев за обиду, страх или чувство вины, не решаясь в полной мере признать порицаемую в обществе эмоцию. От этого гнев не исчезает, но причиняет больше страдания. Мы гневаемся, злимся, раздражаемся всякий раз, когда в нашей голове проносятся мысли о ресурсах, о том, что мы имели или могли бы иметь некий ресурс, но нас его лишили, либо помешали получить. «Теперь у меня не будет (подставь любой ресурс), он испортил все, он должен за это ответить!»

У А. была нелегкая жизнь: пьющий отец, невнимательная, холодная мать, эпизоды жестокого обращения со стороны сверстников в подростковом возрасте. Ее личная жизнь была наполнена однотипными отношениями, в которых ее пытались использовать, переделать, исправить, и в конечном итоге оставляли в совершенно разрушенном состоянии, наедине с едким чувством вины. Последний молодой человек изводил ее своей ревностью и доходил до очень жестокого обращения. Именно в этих отношениях появились первые панические атаки.

Интересен был сам механизм появления паники и связь основных симптомов с гневом, который переполнял А. всякий раз, когда она пересказывала свою историю. Она сжимала изо всей силы кулаки и, повышая голос, говорила о перенесенном несправедливом обращении, о сильной обиде и физической боли, об отвращении и желании мести. Общая фабула ее рассказа была достаточно проста: «Они поступили со мной несправедливо, они не должны были так поступать, но я не могла им ответить, я сама виновата в своей слабости, т.к. я «мерзкая и отвратительная» и теперь я никогда не смогу построить нормальные отношения, т.к. никто не захочет иметь со мной дело. Все кончено, ведь я никогда так и не смогу ни простить, ни принять, ни отомстить». Это был гнев слабого перед сильными, беспомощная жажда мести. Такой ход мысли было очень трудно преодолеть и я сам не раз попадал в ловушку гнева А.. 

Все изменилось однажды, когда я отменил три консультации подряд. На следующей встрече я получил очень откровенный и эмоциональный рассказ о том, что я поступил «непрофессионально», что я хочу от нее избавиться, что я заставил А. страдать больше обычного и виноват во многих ее бедах. Она «читала» мои мысли (распространенное когнитивное искажение, когда человек считает, что знает, о чем думал другой) и выговаривала, как мне следовало поступать.

Передо мной сидел тот же разгневанный ребенок со сжатыми кулаками и слезами в глазах. И тут я понял, что мне ни в коем случае нельзя оказаться сильнее в этой ситуации, следует позволить этим чувствам быть, принять их и признать свою ответственность за происходящее, быть живым участником ее страданий. Это был первый случай в жизни А., когда она смогла выразить свой гнев в полной мере, по адресу, и получить адекватную обратную связь.

Та встреча стала переломной в ходе всей терапии: панические атаки отступили и А., наконец, нашла конструктивные способы выразить свой гнев всем, кто его по-настоящему заслужил. Нет, она не мстила. Но с этого дня она твердо решила не прощать обид и несправедливого обращения, а прямо говорить о своих чувствах, либо вовсе не иметь дела с теми, кто пренебрегал ею. Одновременно А. почувствовала, что может быть хозяйкой своей жизни и перестать злиться на саму себя. Принятие себя и своего прошлого далось труднее всего. Задача не и легких - признать себя достойной любви.

Эта история не только о связи паники и ненависти к себе и невыраженного гнева на других, но и о неожиданной легкости формировании навыка конструктивного выражения злости. Это напоминает мне обучение плаванию: достаточно поплыть однажды и этот навык уже невозможно забыть. Так же и с гневом. Но попыток «поплыть» может понадобиться много, т.к. велико количество сторонних факторов, которые мы не можем предсказать. История А. в этом смысле показательна. Мне искренне жаль людей, которым никогда в жизни не довелось выразить это чувство в полной мере конструктивно и получить адекватную обратную связь. И поверьте, таких немало.