Блаватская Елена Петровна » Изречения Мудрецов Востока

Он пишет:

Один мой друг, мистик, намеревался вместе с другими создать отделение Т. о. в своем городе. Удивляясь его промедлению, я написал ему письмо с просьбой объяснить причину. Он ответил, что слышал, будто Т. о. только проводит встречи и беседы, но не делает ничего практического. Я всегда считал, что Т. о. должно иметь ложи, в которых делалось бы что-то практическое. Калиостро хорошо понимал это стремление людей видеть, как что-то делается прямо на их глазах, когда учредил Египетский Обряд и ввел его в практику различных масонских лож. В ...шире много читателей "Люцифера". Мы могли бы предложить им самим образовать такие ложи и попытаться объединенными усилиями развить хотя бы в одном из них определенные силы, а затем это могло бы получиться и у остальных. Я уверен, многие вступили бы в такие ложи, что вызвало бы огромный интерес к теософии.

"А."

В этой заметке нашего почтенного и ученого друга - эхо 99% членов Теософского общества: только 1% правильно понимает функции и цели наших отделений. Обычно совершаемая ошибка касается посвящения в таинства и постижения пути. Из всех мыслимых задач, задача стать адептом - самая сложная. Посвящения во все таинства невозможно достичь за несколько лет и даже за одну жизнь. Оно требует напряженных усилий в течение многих и многих жизней, за исключением случаев столь редких, что они вряд ли заслуживают рассмотрения, как исключения из общего правила. Летописи определенно показывают, что ряд наиболее почитаемых индийских адептов стали ими несмотря на то, что родились в низших кастах. Однако понятно, что они совершали свое восхождение сквозь многие промежуточные инкарнации, и при последнем рождении им оставался совсем незначительный отрезок духовного развития до достижения полного совершенства, в результате чего они стали великими живущими адептами. Конечно, это не обязательно означает, что ни один из возможных членов ложи Калиостро - существующей в представлении нашего друга "А." - не может быть также готов для Посвящения, но возможность этого настолько мала, что можно предположить: западная цивилизация, по-видимому, скорее развивает в людях качества борцов, а не философов, военных убийц, чем склонность к адепству. Два к одному, что среди членов ложи не найдется ни одного, кто был бы целомудрен с детства и, в то же время, не испорчен употреблением спиртных напитков. А что уж говорить о свободе кандидатов от оскверняющих последствий пагубного влияния общественной среды. Среди необходимых предпосылок психического развития в мистических наставлениях всех восточных религиозных систем упоминаются чистое жилище, безупречное окружение и ясный ум. Может ли "А." обеспечить все это? Конечно, было бы желательно иметь какую-нибудь школу для обучения членов нашего Общества; и будь чисто экзотерическая работа и обязанности основателей менее всепоглощающими, возможно, одну такую школу мы давно бы открыли. Даже не для практического обучения, как это было в плане Калиостро, навлекшим на него ужасные страдания и не оставившем заметных следов, по которым мы могли бы следовать в наши дни. "Когда ученик готов, учитель найдет ожидающего", - гласит восточная мудрость. Учителя не должны набирать рекрутов в специальных ...ширских ложах, а также не должны вымуштровывать из них мистических сержантов: время и пространство не станут барьером между ними и устремленными; они не преграда для мысли. Как мог такой опытный ученый и каббалист, как "А.", забыть это? Напомним ему также, что потенциальный адепт может обитать как в трущобах Уайтчепела и подобных местах Европы и Америки, так и в более чистых "культурных" районах; что некоторые несчастные бедняки, одетые в лохмотья и выпрашивающие корку хлеба, могут быть более "чисты душой" и более привлекательны для адепта, чем средний епископ в мантии или культурный горожанин в пышной одежде. Для расширения теософского движения - канала для орошения сухих полей современной мысли водой жизни - нужно открывать отделения везде; и это должны быть не просто группы пассивно сочувствующих (таких, как дремлющая армия посещающих церковь, чьи глаза остаются закрытыми, пока "дьявол" уничтожает поле). Нет, нам нужны отделения, которые состояли бы из бдящих, надежных, убежденных и бескорыстных членов, которые не станут постоянно скрывать свой эгоизм за вопросами: "Разве не принесем мы существенной пользы человечеству, приняв это доброе дело всем сердцем и разумом и отдав для него все силы?" Если бы "А." призвал наших ...ширских друзей, претендующих на оккультные знания, рассмотреть вопрос с этой стороны, он бы сделал для них поистине доброе дело. Общество может обойтись и без них, а вот они не могут себе этого позволить.

Полезно, кроме того, обсудить вопрос о том, следует ли обучать членов ложи теории до тех пор, пока мы не будем уверенны, что все они воспримут эти знания и признают источник, из которого они исходят, достоверным? Оккультная истина не может быть усвоена разумом, полным предвзятости, предубеждения и подозрения. Это нечто, что должно быть воспринято скорее интуицией, чем разумом. Некоторые люди так устроены, что не могут достичь знания, упражняя свои духовные способности; таково, например, огромное большинство физиков. Такие люди с трудом могут (а подчас и вовсе не способны) разглядеть за обыденными явлениями высшие истины. Таких в нашем Обществе немало; из их рядов и набирается большая часть недовольных. Они с готовностью убеждают себя в том, что позднейшие доктрины, полученные из тех же источников, что и более ранние, либо ложны, либо подверглись вмешательству чела, или других третьих сторон. Подозрительность и несогласованность становятся естественными результатами пагубной психической атмосферы беспорядка и противодействия, в которую вовлекаются даже самые верные. Иногда, когда тщеславие затмевает все остальное, разум полностью закрывается от принятия новой истины, и подвергающийся в учении отбрасывается назад, к тому месту, откуда он начинал. И когда он начинал делать какие-либо свои частные выводы, не изучив предмет и не усвоив полностью учение, а выводы эти оказываются неверными, он стремится прислушиваться только к голосу самомнения и остается верным своим взглядам, даже если они ошибочны. Господь Будда особенно предупреждал своих слушателей о недопустимости формирования взглядов на основе традиции или авторитета до полного исследования предмета.

Пример: корреспондент спрашивает нас, почему он не должен "подозревать, что некоторые из так называемых "осажденных" писем являются подделками". Свои подозрения он обосновывает тем, что, хотя некоторые из них носят печать, по его мнению, несомненной подлинности и искренности, остальные кажутся ему фальшивками. Это все равно, что сказать, что он имеет безошибочную внутреннюю интуицию, позволяющую отличить фальшивое от истинного, хотя он никогда не встречал Учителя и не получал никакого ключа для проверки своих голословных утверждений. В результате применения этого ничем не обоснованного суждения, весьма вероятно, он стал бы часто путать подлинное с фальшивым. Так по какому же критерию можно отличить одно "осажденное" письмо от другого? Кто, кроме их авторов или тех, кого они используют в качестве личных секретарей (чела, или учеников), может это сделать? Ибо едва ли одно из сотни "оккультных" писем пишется рукою Учителя, от чьего имени они посланы, поскольку у Учителя нет ни нужды в их написании, ни досуга для этого. То есть, когда Учитель говорит: "это письмо написал я", - это означает лишь, что каждое слово в нем диктовалось им и воспроизводилось под его прямым надзором. Обычно он поручает написание (или осаживание) письма своему чела, внушая его разуму идеи, которые он желает выразить, и помогая ему, если это необходимо, в процессе осаживания. Все полностью зависит от уровня развития чела, от того, насколько точно он может передать идеи и манеру письма своего Учителя. Таким образом, непосвященный получатель такого письма оказывается перед дилеммой: если одно письмо фальшивое, то могут ли не быть таковыми другие? Ибо все они идут из одного и того же источника тем же самым непостижимым и таинственным способом. Но есть еще одно обстоятельство. Любой получатель подобных "оккультных" писем может усомниться и в самом осаждении, и в простой порядочности, если невидимый корреспондент допустит одну единственную неверную черточку в своем имени, и на основании этого сделать вывод о неограниченном повторении обмана. А это ведет, в свою очередь, к следующему выводу. Поскольку все так называемые оккультные письма содержат одинаковые мысли и взгляды, то они либо все подлинны, либо все фальшивы. Если подвергается сомнению подлинность одного, то и всех остальных тоже. А значит, серии писем в "Оккультном мире", "Эзотерическом буддизме" и т. д., и т. п. могут быть (а почему бы и нет) "подделками", "ловким мошенничеством" и "надувательством", предпринимаемым хоть и искренним, но глупым агентом Общества Психических Исследований для повышения общественной оценки "научной" проницательности его "принципиалов".

Следовательно, группа учеников, не отказавшихся от такого невосприимчивого состояния разума, не продвинется в своем обучении ни на шаг. Необходимо также, чтобы ими руководили с оккультной стороны, чтобы открыть им глаза на все эзотерические ловушки. А где такие руководители, столь отдаленные, в нашем Обществе? "Они слепые вожди слепых", падающие вместе с ними в яму тщеславия и самомнения. Вся сложность возникает из-за всеобщего стремления делать выводы из незначительных предпосылок и строить из себя оракула, не освободившись еще от самого отупляющего из всех психических наркотиков - НЕВЕЖЕСТВА.

"Люцифер", октябрь 1888 г.

АПОЛЛОНИЙ ТИАНСКИЙ И СИМОН МАГ

В "Истории христианской религии до двухсотого года" Чарльза Б. Уайта, магистра гуманитарных наук, анонсированной и подвергнутой рецензии в "Banner of Light" (Бостон), мы обнаруживаем, что часть книги посвящена великому чудотворцу второго века нашей эры - Аполлонию Тианскому, у которого никогда не было конкурента в Римской Империи.

Период времени, на которое обращено особое внимание в этой книге, разделяется на шесть частей, вторая из которых, от 80 до 120 года н.э., включает в себя Век Чудес, история которого будет интересна спиритуалистам, как некое средство для сравнения проявлений невидимых разумных существ в наше время с похожими событиями во времена, последовавшие за введением христианства. Аполлоний Тианский был наиболее знаменитой фигурой этого периода и свидетелем царствования дюжины римских императоров. Перед его рождением, Протей, египетский бог, появился перед его матерью и предупредил ее, что он воплотится в ее будущего ребенка. Следуя наставлениям, данным ей во сне, она пошла на луг собирать цветы. Пока она делала это, стая лебедей образовала хор вокруг нее и, хлопая крыльями, лебеди пели в унисон. В это время внезапно подул ласковый ветерок, и Аполлоний родился.

Такова легенда, которая в древние времена делала из каждой значительной личности - "сына Бога", таинственно рожденного девой. А дальше следует история.

В юности он имел удивительные умственные способности и был очень красив, и находил величайшее счастье в разговорах с последователями Платона, Хрисиппа и Аристотеля. Он не ел ничего, что было живым, и питался лишь фруктами и плодами земли; он был энергичным поклонником и последователем Пифагора, и как таковой, хранил молчание в течение пяти лет. Куда бы он не отправлялся, везде он реформировал религиозные культы и совершал удивительные поступки. На праздниках он удивлял гостей, заставляя хлеб, фрукты, овощи и разнообразные лакомства появляться перед ним по его повелению. Статуи оживали, и бронзовые фигуры сходили со своих пьедесталов, изменяя свои позы и работая в качестве слуг. Применением той же самой силы совершались дематериализации; исчезали золотые и серебряные сосуды вместе с их содержимым; в одном случае, даже слуги исчезли из виду.

В Риме Аполлоний был обвинен в измене. Придя на допрос, его обвинитель вышел вперед, развернул свой свиток, на котором было записано обвинение, и был изумлен, обнаружив чистый лист.

Встретив похоронную процессию, он сказал сопровождающим: "Опустите гроб на землю, и я высушу слезы, которые вы проливаете над этой девушкой". Он дотронулся до молодой женщины, произнес несколько слов, и мертвая возвратилась к жизни. Когда он был в Смирне, в Эфесе свирепствовала чума, и его позвали отправится туда. "Путешествие не может быть отложено",- сказал он; и не успел он закончить произнесение этих слов, как он уже был в Эфесе.

Когда ему было около ста лет, его привели к императору Рима по обвинению в чародействе. Он был заключен в тюрьму. В это время его спросили, когда он мог бы быть на свободе? "Завтра, если это зависит от судьи; сейчас, если это зависит от меня". Произнеся это, он вынул свои ноги из кандалов и сказал: "Вы видите свободу, которой я обладаю". Затем он вернулся в кандалы.

На трибунале его спросили: "Почему люди называют тебя богом?"

"Потому что",- сказал он,- "каждый человек, который добр, имеет право так называться".

"Каким образом ты предсказал чуму в Эфесе?"

Он ответил: "Благодаря тому, что я живу на более легкой пище, чем другие люди".

Его ответы на эти и другие вопросы его обвинителей показали такую силу, что император был очень сильно взволнован и объявил его невиновным; но сказал, что он задержит его для личного разговора. Он ответил: "Вы можете задержать мое тело, но не мою душу; и, я добавлю, не можете даже мое тело". Произнеся эти слова, он исчез из трибунала, и в тот же самый день встретил своего друга в Путеоли, в трех днях ходьбы от Рима.

Писания Аполлония показывают его ученым человеком, наделенным совершенным знанием человеческой природы и наполненным благородными чувствами и принципами мудрой философии. Он говорит в своем послании к Валерию:

"Не существует смерти чего-либо, за исключением внешности; и также нет рождения чего-либо, кроме внешнего облика. То, что переходит из субстанции в природу, кажется рожденным, и то, что переходит из природы в субстанцию, кажется, подобным же образом, умершим; хотя в действительности ничего не порождается и ничего не исчезает; но лишь сейчас попадает в поле зрения и сейчас исчезает из него. Нечто появляется по причине плотности материи и исчезает по причине разреженности субстанции; но это всегда одно и то же, различающееся только по движению и условиям".

Высочайшая похвала была оказана Аполлонию императором Титом. Философ написал ему вскоре после его вступления на престол, советуя ему быть умеренным в своем правлении, и Тит ответил:

"От своего имени и от имени моей страны я благодарю вас и буду помнить об этом. Поистине, я захватил Иерусалим, но вы взяли меня в плен".

В удивительные деяния, совершенные Аполлонием (хотя бы они и были чудесными), источник и порождающие причины которых ясно обнаружил современный спиритуализм, повсеместно верили во втором веке и в последующие века; и христиане делали это в той же мере, что и остальные. Симон Маг был другим знаменитым чудотворцем второго века, и никто не отрицает его силы. Даже христиане были вынуждены признать то, что он совершал чудеса. Упоминание о нем сделано в Деяниях апостолов, VIII, 9-10. Его слава была всемирной, его последователи - в каждом народе, и в Риме была воздвигнута статуя в его честь. Он часто вступал в споры с Петром, которые мы в наши дни могли бы назвать "соревнованием чудес" с целью установить, чья сила была большей. В "Деяниях Петра и Павла" утверждается, что Симон заставил двигаться бронзовую змею, смеяться статую, и сам поднялся в воздух; к этому добавлено: "в противовес этому, Петр излечил болезнь словом, сделал слепого зрячим, и т. д.". Симон, оказавшись перед Нероном, изменил свою внешность: внезапно он стал ребенком, затем - стариком; в другое время - молодым человеком. "И Нерон, увидев это, предположил, что он - Сын Бога".