Образ моего Тела и все-все-все

9.

Диета - третий лишний

Любое ограничение в еде начинается с мнения другого.  Другой решает, что лучше для меня. Я в итоге перестаю доверять своему телу. А тело - наш единственный ресурс, который дает нам силы на поступок, интерес и радость, чтобы следовать намеченному плану, знание того, что мы умеем достигать поставленной цели, для выбора новых целей.

Так ресурс вместо нашего собственного становится чужим. Это посторонний источник, нечто внешнее. Мы полагаемся на звезды, на момент. На удачу, на советчика.  Ресурс становится потоком непонятной энергии справа или слева от нас. И мы ловим это нечто, как птицу счастья за хвост.

Диета - это включение третьего в наши отношения с телом.  Вместо мамы, которая решала, сколько нам есть, появляется диетолог, программа расчета калорий, спец приложение.

Так следование диетам подрывает нашу ресурсность, способность что-либо творить, решать за себя, выбирать самим. Мы теряем связь с телом-нашей единственной батарейкой, дающей нам энергию жизни.

Мы выбираем этой батарейке режим, ею не предусмотренный. Мы обесточиваем ее в погоне за чужой целью, а потом заправляем выхолощенным или насыщенным сырьем.

У каждого человека индивидуальный гомеостаз - равновесие. Свой гормональный обмен, свои способности противостоять внешней среде. Никто третий не может лучше нас поддерживать равновесие в нашей собственной системе.

Тело и есть наш единственный ресурс. Не доверяя ему, мы остаемся в замкнутом круге поисков ресурса снаружи. Мы не доверяем этому миру, который весь состоит из долженствований.  В такой картинке мире ничего о том, что мы сами умеем жить.
Цель программы-отказ от навязанных диет и переключение на индивидуальной план питания. Но первый шаг-разрешить себе все. Для некоторых звучит как фантастика.
10.
Образ Тела и Другие
Признаком нарушения образа Тела является неадекватная стеснительность. Женщина не раздевается, чтобы заняться спортом, плавать в бассейне, на пляже. Она не флиртует с мужчинами, потому что у нее « короткие ноги», «жир на боках», «складка на животе», животе», «шов на коленке». Страх отвержение, чувство стыда мешают вступать в эротизированные отношения со значимым другим. Вместо них или полное воздержание с дальнейшим уходом в изоляцию и потерю социальных связей или множественные неразборчивые пляжные или командировочные связи.
Конечно, часто она придумывает дополнительные конструкции у себя в голове, чтобы это тайное о себе знание защитить. Чаще всего «ей некогда», потом идет «мне это не нравится» или «а мне не нужно». Редко кто в тайне себе признается: «я этого боюсь, потому что тогда все увидят, какая я».
Образ тела это представления себя и своих границ, того где заканчиваюсь я, а где начинается другой мир. Это понимание того, какая я.
Такой нетоксичный опыт нам должна была в очень раннем детстве дать мать: где мой пальчик, где мой носик, где мамин носик.  Опыт поглаживания и ответного ощущения. Опыт прикосновения к маме и понимание, что это уже тело другого. Это очень интимный, ранний и важный опыт. Если его не было, то остается непонятка у меня с моим телом, какое оно? Красивое? Правильное? Гармоничное? Что мне говорили, когда я была в пеленках: «ножки кривенькие, но, может, еще выровняются. Лобик крутой, а затылок скошенный. Пальчики, как у папы (!?:О )»
Прекрасная во всех отношениях женщина может абсолютно серьезно себя считать «параллелепипедом».
Образ тела плотно связан с пониманием того, что чувствую я, а что чувствует другой, что ощущаю я, ощущаю ли напряженность в мышцах, дрожь в теле, желание подвигаться или слабость и усталость.
Люди с таким ограничением себя превращаются в соматизироующих пациентов. Им трудно сказать, «что я ощущаю», они это формулируют «что со мной». Им нужен третий, который скажет: «у вас то-то и се-то». И им нужен симптом, который метафорически выражает, что хочет сказать тело. Симптом скажет все за них « у меня краснеет лицо- так что даже не подходите ко мне и ничего больше не говорите».
Люди с ограничением в чувствах затрудняются произнести, какие эмоции они ощущают. У них весь спектр помещается в «хорошо» и « нормально». Или «ничего так» и «так себе». Как будто слова «я чувствую тревогу и гнев в ответ на эту информацию» - это слишком большая непозволительная роскошь.
Поэтому в терапии образа тела и пищевых нарушений, кроме разных замечательных упражнений, практик и осознаний все равно требуется Другой.  Этот другой спрашивает постоянно «что вы сейчас чувствуете», «какие сейчас есть эмоции», «как сейчас чувствует себя Ваше тело»? Фактически он делает работу матери.
Имея прекрасную гармоничную картинку мира внутри о том «почему мне все это не нужно», мы предъявляем ее другому и встречаемся с тем, что он ее не понимает, он не видит наших связей, и у нас поднимаются чувства. Эти чувства мы опять предъявляем другому, и тот говорит: « это нормально. Это не «так себе», это гнев. Чувствовать гнев нормально.»  Другой разрешает нам выражать гнев и не разваливается, как должна была не разваливаться мать.
Корректирующий опыт это перезаписывание файла памяти на гиппокампе. Он возможен только с другим, но не с мужем, не с подругой и не с изображением в зеркале.  Этот другой – терапевт, не муж и не подруга. У терапевта есть контейнер, куда можно помещать токсичные чувства, а у мужа этого контейнера нет. У мужа есть печень, сердце и нервы. И еще терапевт понимает, что выражаемый гнев относится не к нему лично, а к встроенным внутри нас интроектам. Муж это не поймет, он примет все на свой счет. И корректирующий опыт невозможен с изображением в зеркале, куда я говорю «ты красавица, а не чудовище. Давай, ты можешь.» Это реальный живой человек. С терапевтом складываются реальные отношения, которыми лечатся (перезаписываются) все старые токсичные паттерны.
11.
Этот ужасный Другой ....
Динамика терапевтических отношений - зачем мне снова чувствовать старую боль?
Отношения в терапевтическом альянсе специалисты называют «перенос». Это копия тех отношений, которые мы имеем внутри как уже готовый паттерн. Это паттерн складывался из отношений со значимыми другими в раннем детстве и в ходе нашего жизненного опыта.
Парадоксом терапевтических отношений является старая боль, которая всплывает наверх. Мы вспоминаем давно забытые ситуации, и нам становится реально больно. Зачем снова вытаскивать эту боль?
Тело не забыло ситуацию. В теле сработала «готовность номер один» в ответ на стресс,опасность, неприятные слова. Эта готовность как правило по типу «бей беги»- старый и унаследованный нами от эволюционных предков тип реакции на опасность. Опасностью мы называем также неприятные слова к себе, потому что они разрушают нашу картину мира, состояние нашего гомеостаза(равновесия).
Готовность сложилась, но не случилась. Мы не ответили в ответ на угрозу, мы сжались, забились, смолчали. Рефлекторная готовность органов и систем «не пришлась ко двору». Напряжение в мышцах осталось. Способность сказать о гневе не реализовалась. Эмоция в виде гормонов в крови не вышла через моторику рта и языка, не метафоризовалась, не связалась со смыслами и символами, не переработалась в коре головного мозга в образы и слова, она  осталась химией в крови.
Когда мы вспомнили старую ситуацию-мы смогли сказать о ней, мы также смогли выразить те эмоции, которые раньше себе запретили.  Все так просто? Не просто. Сказать что-то запрещенное в раннем детстве совсем не просто даже во взрослом возрасте. Это потребует погружения в ситуацию, ощущение ее непереносимости опять в моем и так настрадавшемся теле. Мы можем писать письма к себе и другим, но высказать вслух эти чувства реальному другому очень непросто. Задача другого - позволить ее высказать, выдержать нашу боль и пережить ее вместе с нами.
Первые сеансы работы с терапевтом обычно болезненны, мы вырабатываем негативные эмоции и на терапию и на терапевта, в лучшем случае эти эмоции никакие. Постепенно мы вырабатываем симпатию к терапевту, который нас выдерживает, потом доверие, потом открытость. Если мы прерываем терапию до этого момента, то остаемся со своим токсичным паттерном «этому человеку нельзя доверять» и несем нашу старинную деревянную залаченную шаблонку дальше в свою жизнь.
12.
Другие? Зачем они мне в терапии.
Терапия в группе отличается от индивидуальной терапии. Если индивидуальная терапия после того, когда терапевтический альянс сложился это качание люльке или на руках хорошей квалифицированной матери, то терапия в группе это игра в песочнице с другими детьми. Это страшно и небезопасно.
Мы пришли в песочницу со своим внутренним пониманием себя. Я умный, я правильный, я пушистый, и почти весь белый. В песочнице вам сразу же говорят: смотри-ка, он такой умный, а кто его сейчас спрашивал? А какое он имеет право бросаться своим знанием мне в глаза?
В песочнице сидят совсем не терапевты, а простые люди, которые нам встречаются в мире. И вот мы вытаскиваем свою готовую коллекцию шаблонок, через которые смотрим на других и показываем себя. Например, мы привыкли умничать. Нам это тут же вернут - что вы тут разумничались? Что на табуретку залезли и вещаете? Вас кто просил? Или мы привыкли болеть - нас тут же начнут лечить-пилюли из песка, градусник из палочки, уколы из иголок крыжовника. Лежи, болей, принимай пилюли. Пока до нас не дойдет, что мы, в общем-то можем играть другую роль.
Терапия в группе предъявляет нам образ себя такой, каким нас видит мир. Естественно, об этом образе мы и не догадывались.
В процессе терапии происходит довольно сложная работа со внутренним образом себя (умение чувствовать свое тело и эмоции), с внешним предъявленным миру образом себя (умение выражать эмоции и ощущения другим) в один гармоничный образ меня, какая я есть на самом деле, не токсичная, не опасная для меня самой и для других.

Иллюстрация svetlana.rumak