Тело и первичные логические операции

Классический психоанализ часто упрекают в отсутствии внимания к телу и "телесности". Это, конечно же не так. Конечно, психоаналитик не щупает своего пациента, не обнимает его, и не бьет. Он даже не танцует с ним.

"Психоаналитики боятся тела"- часто можно услышать от телесно ориентированных психотерапевтов.

Психоаналитик- почти единственный, кто НЕ боится увидеть тело во всей его расчлененной красоте, во всей его негармоничности и дискретности. 

Психоанализ занимается телом, но он предворительно, самим своим ходом должен развенчать несколько  мифов,   и только потом переходить к делу-телу.  Вот некоторые из этих мифов:

1) Миф о непосредственной данности тела

2) Миф о дуальности психика- тело;

3) Миф о первичности тела в противоположность мысли;

4) Миф о том, что "бессознательное" тесно связанно с телом (как физиологическим объектом)

5) Миф о том, что в теле, ровно как и в бессознательном, присутствует некая первобытная мудрость, по причине того, что они первичны

Теперь следует подробно разобрать проблему "очевидности" тела и его границ в психоанализе. Тело, вроде бы, как самое ближайшее и само- собой разумеющееся, не дано субъекту непосредственно. Целостный образ тела формируется на стадии зеркала, и закладывает собой основу регистра Воображаемого. Тело создается на основе тела Другого, при этом бывает необходимо «подогнать» субъективные «части» тела таким образом, чтобы они подходили друг- другу. Процесс телопроизводства сопровождается непрерывным различением, «своего» от «чужого», «внутреннего» от «внешнего», «хорошего» от «плохого». Приятное включается, инкорпорируется в субъекта, неприятное  же выталкивается из него. Таким образом, даже в «первичном симбиозе» младенца и матери не все идет гладко, что показывают в первую очередь исследования М. Клайн, наличие «плохих» и «хороших» объектов их проекция и интроекция свидетельствуют о том что первоначального гармоничного «слияния»  никогда нигде (даже внутриутробно) не наблюдается. Первичную недифференцированность  следует понимать не как слияние, а напротив, как тотальную раздробленность, фрагментированность. Дискретность предшествует воображаемому единству. Причина запуска «сборки» тела она же- единственный путь из «симбиоза», которого не могло быть, но который учреждается субъектом ретроспективно (символическая кастрация), это место в желании матери, которое ребенок не- занимает.

Интеллектуальные операции имеют в своей основе самое раннее соответствие в виде орального влечения, с самой возможностью поглотить или исторгнуть нечто, руководствуясь при этом принципом удовольствия.  Таким образом, мускульные сокращения являются прототипами подтверждения -единения - Эрос,  и отрицания —выталкивания -Танатос.

Можно выделить два типа орального отрицания. В одном случае нечто (предположительно- неприятное) не впускается во «внутреннее» пространство. В другом случае, нечто уже находящееся  «внутри», исторгается наружу. В первом случае мы сталкиваемся с сопротивлением, направленным против воли, требования Другого, в другом случае отчуждается  часть субъекта (или вообще не включается в него), и с ней поступают как с «плохим» объектом. Первый случай это, к примеру, отказ от приема пищи. Второй случай- рвота. Исторгнуть или не принять объект-  значит, не дать ему приюта (или лишить крова), не включить его в символический континуум собственного тела. Выталкивание равносильно уничтожению объекта, так как за пределами тела нет жизни. Вот где можно усмотреть влечение по поводу смерти, и похоже, что Смерть в этом случае- то что придает телу форму, то, что организует субъекта («Это должно быть во мне» или «это должно быть вне меня»).

Мы можем видеть, как психоаналитическая концепция бессознательного отличается от юнгианского, где бессознательное (в лице «Самости») мудро, и абсолютно правдиво. Важно то, что  символом «Самости» в аналитической психологии является круг. Замкнутый контур, хорошая форма, идеал- наследники стадии Зеркала. Пойдем дальше. Бессознательное представляет собой вытесненное, то есть то, что отторгается и отрицается.  И вот,  что у нас получилось: два отрицания.  Первое отрицание- это отрицание «плохого» объекта в себе, второе отрицание это отрицание того, что имело место первое отрицание. Если бы не второй такт, то у нас не получилось бы полноценного вытеснения. Нужно замести все следы, операция должна быть применена к самому оператору. Перед нами невозможная в нашем трехмерном мире топологическая фигура- бутылка Клейна, вворачивающаяся сама в себя.  Отрицается невозможность бытия субъекта, сама его неудача «быть». Лишь в Зеркале  расчлененный, «мертвый» (не- локальный, вне- временной), перечеркнутый субъект начинает свою сборку; принадлежащий не- пространству,  он сам становится пространством и мерилом времени, но его Реальная не- возможность должна быть отторгнута, и отторгнута не одним способом, а разными. Другой смотрит на субъекта из Зеркала, но само Зеркало находится в «голове» у субъекта. Возникает воображаемая иллюзия «внутреннего» и «внешнего», и более правильно называть такое «внутреннее»- внешним по отношению к «внешнему».