Способность играть как личностный ресурс развития ребенка.

Игра - царская дорога

к бессознательному миру ребенка.

Ключевые понятия: депривация игровой деятельности, эгоцентризм и децентрация, знаково-символическая функция сознания, потребностно-мотивационная сфера, эдипальная ситуация, депрессивная позиция, поведенческие реакции ребенка на рождение сиблинга .

Игра- слово из категории вечных и часто употребляемых. Играют дети, взрослые, играют в детском саду, школе, на тренингах и дома. У этого слова большое разнообразие значений: играют на нервах, играют на скрипке, баяне, компьютере, в морской бой, футбол, теннис или дочки-матери, играют на всевозможных тренингах и рабочих семинарах.

В детской психотерапии Игра имеет особое коррекционное и развивающее значение. Умение играть и возможность играть – важный диагностический критерий психического развития ребенка. Спонтанность игры создает возможность в терапии видеть внутренний мир ребенка без запретов и правил.

В широком смысле, игра – ведущий вид деятельности, в которой развивается ребенок в дошкольном возрасте. Она позволяет развивать речь, память, воображение, целенаправленность и сознательность поведения ребенка, умение выражать свои эмоции и размышлять над ними, контролировать свои действия, подчиняться правилу, согласовывать свои действия с другими участниками игры, преодолевая эгоцентризм. В игре развивается воображение и речь ребенка, а также, знаково-символическая функция сознания, то есть появляется возможность замещать один предмет другим. А значит, символически разрешать внутриличностные конфликты и личностно развиваться. Игра носит моделирующий характер, в которой воссоздаются и могут реконструироваться взаимоотношения с другими людьми или отношения между разными структурами и уровнями внутриличностного пространства. Центральным элементом игры является роль, которую берет на себя ребенок и с которой тесно связана волнующая его тема.

В терапии ребенок тоже играет и в символической форме, часто невербально (без слов), рассказывает о наболевшем, невысказанном, вытесненном, подавленном. О “не вовремя” родившемся братике или сестре, агрессии родителей, близких, конкуренции с одним из них, страхах, тревожных сновидениях или наполеоновских планах о спасении всего мира от преступников и катастроф, тайных желаниях или страхах потерь или болезней, любви к матери и одиночестве. Ключевым моментом и важной задачей психотерапии является то, что символический язык ребенка необходимо расшифровать с помощью психотерапевта и помочь ему справиться со сложными, иногда невыносимыми переживаниями.

Здорово, когда ребенок умеет играть, может быть свободным и спонтанным в своих проявлениях. А как вам другой вариант, когда маленький ребенок не может оторваться от мамы, тревожно смотрит вокруг и ничего в детском уголке его не интересует? Приемная девочка разыгрывает в песочнице сцену, как детей выбирают будущие родители, как жестоко это звучит, как рвутся струны души, наблюдая это. А вот очень напуганный мальчик уверенно закапывает бутылку с песком, изображая исчезновение только родившегося соперника-брата. Кто-то парит в небесах, устраивая разруху и хаос в результате огромного взрыва. От хаоса к структуре в поведении, мыслях, планах, действиях, - так можно оформить процесс терапевтической работы.

Уровень развития игры ребенка, а соответственно, и уровень психического развития позволяет сделать вывод о том, что чем лучше ребенок умеет играть, то есть выражать свои желания в символической форме, тем больше у него шансов решить свой внутриличностный конфликт. Ребенку, не умеющему играть, в терапии предстоит долгий путь создания и развития своего психического мира, пробуждения и дифференциации разных эмоций, согласования их друг с другом, нахождения нужного баланса между разными частями его личности. Несформированность умения играть в 8-10 лет говорит о бедности психического пространства, отсутствии личностных ресурсов развития, суженном круге интересов, низкой познавательной и учебной активности, дефиците резервной мотивации. Таким детям всегда скучно, потому что обычно, кроме телевизора, компьютера или планшета, они не интересуются ничем. Часто это педагогически или эмоционально запущенные дети.

Сюжеты игр отражают как зеркало то, что происходит во внутреннем мире ребенка.

Сложные психические состояния ребенка проявляются в играх, связанных с сюжетами кораблекрушений, катастроф, аварий, стихийных бедствий, войн с большим количеством армий, воинов, техники, с хаосом в любых его проявлениях.

Попытки разрешить конфликт, связать, восстановить части внутреннего мира символизируют мосты, дороги, переходы, системы водопроводов.

Большое желание изменений в жизни отражается в играх, где что-то чинится, реставрируется, моется, обновляется, в ремонтах, кто-то лечится в больнице.

Крик о помощи проявляется в темах спасения, побега, выживания, освобождения.

Навязчивое повторение одного сюжета на разных встречах может говорить о тревоге и страхе. Стремление ребенка совладать со своим поведением отражается в постоянной борьбе преступников со стражами порядка.

Формирование внутреннего цензора и функций самоконтроля отражается в появлении в игре наблюдающих фигур за нарушениями правил, аресте преступников, мошенников, борьбе добра и зла в разных формах.

Классическим в психоаналитической терапии является воссоздание эдипальной ситуации и разрешение вечного конфликта в семье между ребенком и одним из родителей, конкуренции с ним и желанием выиграть эту конкуренцию. Мальчик спорит с папой “в борьбе” за маму, а девочка отстаивает папу, как будущего своего мужа, конкурируя с мамой.

Разыгрывание эдипальных ситуаций в игре. Психологически гармоничным разрешением эдипальной ситуации является то, что ребенок со временем примиряется с тем, что родители принадлежат друг другу, а не ему, и переходит в своем развитии на депрессивную позицию- позицию принятия нерадостных для него жизненных реалий. Ни один ребенок не готов принять эту “горькую истину”. Он может в игре становиться “папашей”, а папу превращать в “сыночка” и становиться “мужем” своей мамы. Постепенно диада-пара превращается в триаду, где ребенок включается в семейную систему взаимодействий. Но на первых порах в игре одного из родителей исключают любыми способами: папа может быть “в командировке”, мама “уходит на работу или идет гулять с братом”. С мамой может что-то случиться, или она как “малышка” может быть строго наказана “мамой”, которой на время стала дочка. Силу и глубину эмоционального несогласия с существующей ситуацией отражают громкие и резкие реплики, повелительный тон и властное поведение. Родители рассказывают, что дети подолгу и в самых неожиданных ситуациях проверяют на прочность любовь матери к себе и сравнивают ее с любовью к другому родителю. Например, мальчик семи лет долго выяснял у мамы, как кого она любит папу. Мама ответила, что любит папу как лаванду. “А меня как кого?” – спросил он. Мама ответила: “Как солнце”. “А кого ты любишь больше лаванду или солнце? А если будешь меньше любить лаванду, будешь больше любить солнце?” – не унимался мальчик. И никакие объяснения мамы о том, что папу и его она любит по-разному, не могли его успокоить. Для постепенного примирения с создавшейся ситуацией советую родителям чаще использовать фразы – “мы с папой”, иметь согласованные и последовательные требования к ребенку, чаще проводить время втроем, по очереди укладывать спать. И что совсем нежелательно - спать одному из родителей с ребенком. В голове у него должен сформироваться образ родительской пары, который сохранится как прообраз его собственной семьи в будущем. Психологически грамотное разрешение этой ситуации имеет большое значение в жизни ребенка, потому что постепенно ребенок знакомиться и с грустью этого мира, и нежелательным для него событиями, необходимым принятием других в этом мире - других желаний, людей, невозможности всегда и в одночасье реализовывать свои желания. Другими словами, можно говорит о том, что депрессивная позиция, как ступень перехода от тотального эгоцентризма к децентрации, является и этапом взросления ребенка.

Вновь актуализироваться эдипальный конфликт может в ситуации рождения в семье брата или сестры. Уровень эгоцентризма (ощущение ребенка, что Мир существует по его правилам и в соответствии с его желаниями и что все принадлежит ему) можно проверить классическим приемом, предложенным выдающимся детским психологом Жаном Пиаже. Спросите ребенка, у которого есть братья или сестры, если ли у него братья или сестры. Ребенок вам ответит, что есть. Спросите, как зовут, сколько им лет. Например, девочка рассказывает, что у нее есть сестра Маша, ей три года. А потом задайте вопрос: “А у Маши есть сестричка?” Вы услышите неожиданный для вас ответ о том, что у Маши нет сестрички. Сейчас так могут ответить дети и в пять, и в шесть лет, хотя по возрастным нормам еще прошлого столетия до четырех лет должна появиться способность децентрации, то есть умение встать на место другого.

Психотерапевтическая практика позволяет описать следующие варианты поведенческих реакций ребенка в психотерапии на рождение сиблинга:

Ребенок полностью парализован произошедшим. Не может принять то, что есть брат или сестра. Мать идеализируется. Ребенок ходит за мамой и с мамой, не отпускает ни на минуту. Не может ни о чем думать, кроме этого. Агрессия направляется на сиблинга. Если, например, есть сестра, говорит, что мечтает о братике. На рисунке семьи рисует или себя с мамой, или себя с воображаемым братом. Реальную сестру не рисует.
Ребенок подавлен, послушен, напуган, делает все, чтобы не разочаровать маму, которая в его фантазиях променяла его на брата или сестру.
Сильная регрессия, возвращение “детских желаний”: попить из бутылочки, одеть памперс, покормить с ложечки, одеть, поносить на ручках и т.п.
Агрессия смещается на папу, который после рождения сиблинга может больше уделять внимания старшему ребенку, пока мама занята новорожденным. Например, фигуру папу зарывали в песок. Ведь он для ребенка не может заменить мать!
Смещение агрессии на ближайшее окружение, требование внимания в кругу сверстников, желание быть в центре других детей, если дома не приветствуются негативные эмоции по поводу рождения сиблинга.
Амбивалентные чувства к матери. Например, дракон, разрушающий дом матери и желание сделать сюрприз для мамы.
Амбивалентные чувства к сиблингу. Может в игре кормить его, а потом отбирать еду. Кормить мусором или твердым молоком. Сначала петь колыбельную, но потом пугать грозой, громким голосом и т.п. То есть ребенок совершает разнонаправленные действия, в которых есть и забота, и агрессия.
Прямая агрессия на сиблинга в игре - классическое разыгрывание. Ребенок в роли матери проявляет агрессию в разной форме к ребенку-терапевту. Например, кормит мусором, заставляет спать все время, громко кричит, распевая ему колыбельную, стреляет в него, говорит, что не любит, потому что он непослушный, вызывает для него полицию, ставит укол, много стреляет в него, не дает еду или кормит насильно, не хочет его мыть в игре. Это все сопровождается властным голосом и решительными действиями ребенка-мамы и требованием беспрекословного выполнения. Психотерапевт, как ребенок в игре, может просить “маму”- ребенка: “ Помой меня”, а “мама” грозно отвечает: “Мойся сама, никто тебе не поможет!”, “психотерапевт-ребенок” говорит: “Мне страшно”, а в ответ слышит: “Пусть будет страшно”, или говорит: “Меня кусают пчелы”, а в ответ: “Пусть кусают и руки, и ноги”.

Важно также подчеркнуть следующий момент. Ребенок может спокойно воспринять известие о том, что у него будет братик или сестричка во время беременности матери. Но реакция может измениться на противоположную, когда рождается малыш. У ребенка наглядное мышление, и пока мы просто говорим о братике или сестричке, это для ребенка может ничего не обозначать, но при появлении реального человечка обнаруживается много злости и обиды.

Можно предположить, что дети, которые ярко проявляют негативные эмоции по отношению к новорожденному, быстрее смогут принять эту ситуацию и разрешить психологически благоприятным для себя образом. Так как они могут проявлять свои чувства и трансформировать их в игре или жизни. Игровое пространство, развитое воображение, свободное проявление чувств позволяют понимать взрослому, что творится внутри ребенка, говорить об этом и символически разрешать конфликты. Главное, чтобы родители не препятствовали выражению таких чувств, не стыдили за отсутствие нежных чувств к сиблингу. С психологической точки зрения злость на малыша и на родителей более понятны и адекватны для такой ситуации, чем радость и безусловная любовь к новорожденному. Чему он должен радоваться, когда “весь мир лежал у его ног”, оба родителя, с бабушками и дедушками не могли им налюбоваться, а теперь, все надо делить или даже отдать на время любимую маму малышу. Дети злятся, пугаются, переживают. И это то, что должны помнить родители.

Можно констатировать, что на сегодняшний день в обществе игру больше рассматривают в педагогическом ключе: обучают детей в игровой форме. То есть игру чаще используют для приобретения новых умений, представлений, формирования полезных навыков. Тем самым, ограничивая ее основное предназначение - развивать эмоциональную, потребностно - смысловую, морально- нравственную стороны личности ребенка. Депривация игровой деятельности, то есть лишение ребенка возможности играть, влечет за собой неразрешимость внутренних конфликтов и рассогласованность интеллектуальной и эмоциональной линий развития ребенка. В терапию приходит много детей с дисгармоничным развитием, где значительно отстает линия развития потребностей, мотивов, эмоций ребенка. Высокие интеллектуальные способности часто соседствуют с психологическим инфантилизмом (незрелостью), неразвитостью мира эмоций или подавленностью эмоций, неудобных родителям.

В связи с этим, можно рекомендовать родителям больше времени уделять развитию игры ребенка. Играть вместе с ним, наблюдать, во что он играет, в какой роли, как распределяет роли. Развитие игровой деятельности можно представить как переход от игры с отдельными игрушками, предметами к сюжетно-ролевой игре и далее к настольным играм. От игр без правил к играм по правилам. На каждом этапе игра имеет свое психологическое значение для развития ребенка и соответствует его возрастным возможностям. Результаты исследований неутешительны и показывают, что на сегодняшний день возраст ребенка часто не соответствует играм, в которые он играет. Многие дети в 6 лет отказываются играть в настольные игры, не умея проигрывать или подчиняться правилам. Моя следующая статья, которая появиться в ближайшее время, будет подробно описывать диагностические критерии игры, соответствующей возрасту ребенка.