Тревоги и страхи у детей, подростков и взрослых.

На первом году жизни существуют несколько кризисных периодов. Рассматривая теорию объектных отношений, процессы сепарации и индивидуации мы помним, что первый месяц – это тревога выживания, гомеостаза, как привыкнуть к миру. Ребёнок должен привыкать и адаптироваться к окружающей среде, с её шумом, холодом, ситуациями, когда его вовремя не кормят и т.д. Второй месяц жизни – месяц вступления в диадные отношения, и несколько месяцев ребёнок с мамой находятся в симбиотическом слиянии. Симбиоз бывает недостаточен, а страх потери объекта очень силён.

Любой этап развития сопряжён с тревогами, и соответственно каждый этап, в котором тревоги зашкаливают, отражается на развитии ребёнка, когда происходит срыв развития. Дети страдают от чрезмерной тревоги, нарушающей адаптацию. Ребёнок не может оставаться в коллективе, быть в садике, в школе, не может учиться. Как правило, взрослые думают: «перерастёт…», так как процесс развития так или иначе сопровождается позитивными тревогами, которые способствуют развитию ребёнка.

Тревоги у ребёнка в норме должны быть, они сигнализируют об опасности, и он должен преодолевать эти опасности, а если их нет, то ребёнок растёт бесшабашным и попадает в опасные ситуации.

Многие симптомы тревоги носят скрытый характер. Например, у ребёнка тревога, и от этого возникают соматические проявления: например, боли в желудке. Поскольку оральные фиксации самые ранние, поэтому желудочно-кишечный тракт реагирует болями, поносами. И не всегда дети симулируют.

В отличие от симптомов поведенческих, на соматические не обращают внимание, так как они не представляют социальной угрозы, на ребёнка не жалуются педагоги, как на гиперактивных детей с нарушениями поведения.

Одним из первых тревогой занимался З.Фрейд, и она является центральной темой среди невротических симптомов, которые были им распознаны.

Так или иначе, говорил Фрейд, за любым симптомом всегда кроется тревога. Симптом это «покровное образование», которое обволакивает тревогу, как слизь обволакивает клетки для защиты.

У Фрейда есть ряд работ посвящённых тревоге. В работе 1926 года «Подавление, симптом, тревога», он описала течение особенностей тревоги, её место в нормальном и патологическом развитии, каким образом тревога трансформируется.

Изучением детских тревог занималась Анна Фрейд, в клиническом наблюдении Мелани Кляйн, Шандор Ференци, и в настоящее время детские аналитические психотерапевты пытаются понять, какая же подлежащая тревога находится в основе того или другого симптома, от чего ребёнок защищается с помощью симптома.

З.Фрейд по-разному интерпретировал тревогу в своих ранних и поздних работах. Первоначально он считал, что тревога порождается психическим защитами, а позже утверждал, что защитные механизмы психики возникают в результате возникновения тревоги. Это позже показала в работе «Эго и механизмы защиты» Анна Фрейд.

С 19 века специалисты видели различие между реальным страхом и невротической тревогой.

Реальная тревога – когда ситуация реально угрожает жизни. Есть реальная опасность, которая исходит от внешнего объекта.

Невротическая тревога всегда исходит от инстинктивных побуждений, и Эго защищается от опасности, которая моделируется в недрах психического аппарата. Только несовершенство психического аппарата заставляет нас воспринимать инстинктивные опасности так, как если бы они были реальными, внешними.

Невротическая тревога сосуществует с реальной, если есть такой опыт, когда родитель, неожиданно нападает на ребёнка, отвергает его. Есть реальный родитель, который пугает, в силу своего характера, внутренних конфликтов, и ребёнку родитель представляется как бомба, которая в любой момент может взорваться по любому поводу.

И хотя Фрейд не работал с детьми, он подметил и описал виды детских тревог, на основе которых складываются позже взрослые неврозы.

Рассмотрим эти тревоги.

Самая ранняя тревога – страх потери объекта. Ребёнок боится быть оставленным один на один со своими насущными потребностями, когда рядом не окажется никого, кто бы мог их удовлетворить. Ребёнок боится быть покинутым. Поскольку младенцы не способны справиться со своими внутренними и внешними возбуждениями, контролировать новый мир, их переполняет чувство надвигающейся опасности.

Такая диффузная тревога характерна для личностей с ранними травматическими переживаниями, с ранними потерями.

Отто Ранк позже описывал ещё более раннюю тревогу – травма рождения. Когда ребёнок рождается не вследствие физиологических родов, а при стимуляции родовой деятельности, когда она не началась, когда ребёнок задерживается в родовых путях, запутывается в пуповине, когда акушеры ставят уколы, дабы задержать роды.

Чем сильнее страх разделения с матерью, страх потери объекта, тем позже, в 8 месяцев будет сильнее страх незнакомца (страх чужих) – писала Маргарет Малер в своей клинической концепции сепарации индивидуации.

Следующим типом страха, который развивается на более поздних этапах – страх потери любви от объекта.

Ребёнок понимает чувство постоянства материнского объекта к 6-9 месяцам жизни. Ребёнок чувствует материнскую заботу постоянно, он существует рядом с нею, и когда мама уходит, то она возвращается. Это чувство постоянства «мама вернётся» уже существует, так как у ребёнка есть такой опыт.

Страх потери любви объекта связан с сильнейшими реакциями сепарации. У ребёнка есть потребность исследовать мир, уползать от мамы, отвлекаться на игру, выходить за пределы маминого зрения. И есть потребность слиться, воссоединиться вместе, почувствовать, что мама любит, к ней можно прижаться, можно опять достичь долгожданного состояния симбиоза. Быть с мамой – убеждаться раз за разом, что маму не потерял, мама не пропала, и себя не потерял. А потом снова пойти исследовать мир. Чувство «Я» остаётся стабильным.

Страх кастрации

Страх потери пениса у мальчиков с 3 до 5-6 лет. В этот период появляется потребность проверить, на месте ли пенис. Получить успокоение от этой тревоги. Кроме того, кастрационная тревога проявляется в страхе подчинения более сильному мужчине. Подчиниться требованиям отца, пережить его нападение за плохое поведение означает для маленького мальчика поражение. Либо, мама подчиняет себе мальчика, обесценивая его потребности, «кастрируя» его стремления.

У девочек кастрационная тревога проявляется в виде страха внедрения. В этот период девочка может бояться манипуляций с её телом, прививок, сдачи анализов.

Кроме того, кастрационная тревога у детей обоих полов выражается в протестном поведении, когда кто-то пытается раздеть ребёнка (воспитатель в садике, мама перед купанием или перед сном). Чтобы справиться с этой тревогой, дети «копаются» и очень медленно выполняют какие-либо манипуляции, относительно одежды или обуви.

В этот же период очень трудно водить детей в парикмахерскую. Отрезание волос, как частей тела, очень страшно.

Перечисленные формы тревог исчезают, по мере того, как разрешаются процессы сепарации индивидуации, разрешается эдипов комплекс, и ребёнок понимает, что его всё равно любят, принимают не зависимо от того, какие поступки он совершал, что родители могут быть и хорошими и плохими, что допустимо проявлять разные эмоции по ситуации.

Позже, около 12 лет у подростка появляется четвёртый тип тревоги – осознаваемый страх совести или «моральная тревога».

Моральная тревога исходит из страха родительского наказания и не осознаётся в более раннем периоде. Моральная тревога ведёт к социальной тревоге, которая возникает в связи с угрозой исключения из группы сверстников, быть не принятым в группу сверстников.

Те, кто боится социума, чаще всего исключают сами себя из него, чтобы справиться с опасностью исключения.

Если ребёнок живёт в среде постоянного наказания, то моральная тревога возникает гораздо раньше. Она выражается в том, что ребёнку трудно справиться с получением «плохой отметки», или кто-то оказался лучше его, кто-то победил в игре. Низвержение с пьедестала своего Эго.

Моральная тревога остаётся во внутрипсихическом пространстве взрослого человека, и может лежать в основе патологических формах самонаказующего поведения, мазохизма.

Она настолько затапливает подростка, что тот ищет способ получить телесную боль, чтобы не чувствовать душевную. Это часто выражается в нанесении себе порезов.

Поиск разных форм наказания присуща и детям, если они растут в атмосфере постоянной критики поведения, телесных наказаний или моральном истязании. И здесь возможны варианты развития событий – либо ребёнок принимает наказания и становится мазохистичным, либо направляет свои переживания вовне и становится наказывающим, девиантным, агрессивным, садистичным.

Двойственность (амбивалентность), которая связана с застреванием на ранних этапах сепарации индивидуации, ведёт к тому, что подростки и взрослые совершают именно то, чего больше всего боятся.

Существует и ещё один тип тревоги – страх собственного мазохизма.

Данный тип страха, чаще всего выражается в страхе высоты (страх упасть).

Анна Фрейд на семинаре в Венском психоаналитическом обществе отметила, что данный тип тревоги, как особый случай, проявится в сексуализации во время опасности. То есть человек «флиртует» с опасностью. Это свойственно детям, начиная с 2-летнего возраста, которые попадают в опасные ситуации травматизации, дети с нарушениями привязанности, которые срываются с места, бегут и попадают в опасные для жизни ситуации, опрокидывают на себя чайники, получают ожоги.

Страх собственного мазохизма выражен в подростковом возрасте. Подростки получают удовольствие от опасности и тревоги, от того, что страшно. Они могут смотреть страшные фильмы, цепляться за трамваи и поезда, играть с опасностью.

Данный тип страха эксплуатируется различными киностудиями, литературой, комиксами, ужастиками. Дети рассказывают друг другу ужастики, пугают друг друга, верят в «чёрную руку», «пиковую даму».

Как обычно при мазохизме, доставляет удовольствие только пока какое-либо действие не зашло слишком далеко, и не приняло серьёзные формы, до тех пор, пока это можно остановить, для восстановления контроля над опасностью. Игры на грани жизни и смерти принимают различные формы, как качели, колебание между состоянием, в котором человек позволяет тревоге нарастать, почти затопить и резко восстановить контроль в точке опасности. И едва ли возможно постоянно сдерживать подобное колебание в безопасных рамках. В основе такой игры лежат бессознательные процессы, подросток не осознаёт, почему он играет.

Взрослые порой не могут объяснить сильную тягу к катастрофам. Их день начинается с узнавания новостей, где что случилось. В течение человек акцентирует своё внимание только на страшных событиях, которые случаются с кем-либо. Тема смерти привлекает, хочется узнать во всех подробностях о катастрофе, о количестве погибших. Такое поведение носит аддиктивный характер, который связан с бессознательной потребностью прожить свои собственные психические травмы и страхи – в первую очередь страх смерти.

Следующий страх – страх своих собственных влечений. Страх быть переполненным неконтролируемыми силами, и, следовательно, рассыпаться на части личностно.

Данная форма тревоги характерна для подросткового возраста. В пубертатном возрасте очень много психотических тревог, но при этом, в данном периоде они не являются патологией. Пубертат – это период, когда психотическая и невротическая части совмещаются. Агрессия сосуществует с влечениями.

Перечисленные тревоги могут перетекать один в другой. Моральная тревога может перетекать в страх потери любви, и соответственно в поведение, которое очень часто называют «созависимое». Желание слияния, чтобы вернуть себе ощущение покоя. Либо моральная тревога может перетекать в кастрационную тревогу. И тогда, чтобы чувствовать пенис на месте, человек стремиться к большему числу сексуальных партнеров.

Тщательно собираемый анамнез на первой консультации у психотерапевта позволяет определить точки фиксации психики и исцелить не симптом, а то, что лежит в основе симптома, то есть работаем с корнем проблемы.

О способах ребёнка справиться с психической травмой здесь: http://www.psyoffice.ru/article/65295/

О различиях психической травмы у ребёнка и взрослого здесь: http://www.psyoffice.ru/article/60377/

О проявлении депрессии у детей, почему ребёнок скачет на уроках: http://www.psyoffice.ru/article/60774/