Страх. Тревога.

Страх прежде всего дитя опыта.

Малыш тянет пальчик к свечке – хочет прикоснуться к колеблющемуся чуду пламени, еще не зная, что оно может обжечь. Если заботящиеся о нем взрослые уберут от него все свечки, он когда-нибудь бесстрашно сунет голову в печку. Но дай ему полную свободу обжигаться, он может потом всю жизнь бояться огня так, что и к нарисованной кухонной плите ближе чем на пять метров не подойдет. А если он с помощью взрослых сможет провести небольшое исследование, приближая руку к огню и отдаляя от него, то сможет уловить разницу между приятно-тепло и неприятно-горячо и научиться избегать расстояния, на котором тепло начинает причинять боль. Это формирование реального страха. Психология определяет его как эмоцию, возникающую в условиях реальной или воображаемой опасности. Другое дело – как человек реагирует на страх. Одних он стимулирует к поиску выхода из угрожающей ситуации, совладанию с ней и ее разрешению. Других демобилизует, парализует, размазывает по стенке.

Дети проходят через период так называемых возрастных страхов. Жизненный опыт расширяется. В нем, кроме мамы с папой, игрушек и других знакомых вещей, появляются незнакомые люди, всякие червяки, лягушки, животные, осознаваемые темнота и одиночество, гром и молния, смерть … Возникающие при этом страхи в поддерживающей среде проходят сами по себе, оставляя следы разве что в сопровождаемых улыбкой воспоминаниях о детстве.

Хэллоуин и жуткие святочные рассказы – продолжение детских страшилок. Страшилки – не случайность на пути развития, а необходимость, своего рода групповая психологическая работа, затрагивающая глубокие слои личности и помогающая совладанию со страхами. Может быть, как раз потому, что чужой для России праздник Хэллоуин отвечает глубоким психологическим потребностям развития, он так быстро становится своим. Это вечер всеобщих страшилок, когда все готовы встретиться с невсамделишным ужасом в обстановке веселья и взаимной поддержки, посмеяться в лицо страху.

Экзистенциальные объяснения страха насыщены философской терминологией и потому могут восприниматься с трудом. Вкратце, они касаются связанных с существованием аспектов страха: перед великим Ничто, перед бесконечностью Вселенной и конечностью собственной жизни, перед самим собой – своими возможностями и своей свободой. Страшно сбыться – ведь, сбываясь, изменяешься, в каком-то смысле перестаешь быть таким, какой ты есть сейчас. И страшно не сбыться – не реализоваться, не развернуть заложенные в тебе возможности и способности. Страшно повредить, ранить беззащитное. Не то чтобы мы все двадцать четыре часа в сутки были наполнены такими страхами – нет, конечно. Они заявляют о себе в кризисные периоды жизни, в особых обстоятельствах, в какие-то моменты.

В психологической практике страхи представлены фобиями (термин восходит к богу страха Фобосу, незаконнорожденному сыну богини любви и красоты Афродиты и не любимого ни людьми, ни богами воинственного Ареса; в нем соединились безумия любви и войны). В отличие от просто страхов фобии иррациональны, лежат за пределами здравого смысла, очень устойчивы, сохраняются месяцами и годами. Человек, даже понимая нелепость своего страха, не может избавиться от него. Причем эти страхи чаще всего не перед реальной угрозой, а страхи воображения. Фобии, в отличие от бытовых страхов, очень тяжело контролируются мышлением и здравым рассудком.

Навязчивые страхи в отличие от простых фобий связаны не с вещами и событиями, а с мыслями о них, и осознаются как необоснованные. Они именно навязчивы – лезут в голову сами по себе и отделаться от них трудно. Простая фобия загрязнения (мизофобия) заставляет человека вымыть руки всякий раз, когда есть возможность загрязнения.
Советы при простых фобиях сводятся к вышибанию клина клином: боишься воды – лезь в воду, боишься высоты – поднимайся на крышу и озирай любимый город с ее края. Идея этих советов проста – пересилить страх и убедиться в том, что ничего ужасного не происходит. Но работают они разве что тогда, когда страх свеж, еще не оброс «страхом страха» и не закрепился. При изрядном стаже страхов человек не может пойти в прямую атаку на них, потому что закрепился уже не только сам страх, но и удовлетворение от его избегания – срабатывает то, что в бихевиоризме описывается как негативное поощрение. Каждый раз, избегая вызывающей страх ситуации, человек испытывал удовлетворение и как бы получал подтверждение обоснованности страха: вот, обошел страшное место и мне хорошо, а не обошел бы – ужас, что было бы. Поскольку «у страха глаза велики», часто полезно задать себе вопрос: «Что именно могло бы случиться?» – и ответить на него предельно конкретно, избегая общих слов типа «кошмар», «ужас» и т.д. Такой «прищур» часто позволяет увидеть, что ничего особенно плохого произойти не может.

Тревога – это переживание чувства неопределенной опасности, в отличие от страха – ответа на опасность вполне определенную. Можно сказать, что страх – это чувство, тогда как тревога – предчувствие: сейчас все хорошо, но душу точит ожидание неприятностей, заставляющее в ответ на телефонный звонок не обрадоваться ему, а подскочить: «Что случилось?». Иногда говорят, что тревога – это направленная в будущее тоска.

У некоторой части людей тревожность является определяющей чертой личности практически на всем протяжении жизни. В зависимости от ее выраженности говорят о тревожном характере в пределах так называемой нормы или о расстройстве личности (когда тревога так интенсивна, что серьезно осложняет жизнь самого человека и/или окружающих его людей). Это может проявляться, по крайней мере, тремя типами:

1.Избегающий личностный тип характеризуется постоянным чувством несоответствия, сверхчувствительностью к отрицательным оценкам и ограничением социальной активности. О расстройстве личности можно думать при наличии как минимум четырех признаков из следующего списка:

– избегание связанных с общением ситуаций (на работе, в учебе) из-за страха критики, отвергания или осуждения;

– избегание вступления в отношения до тех пор, пока нет полной уверенности в симпатии со стороны людей;

– поглощенность опасениями оказаться объектом критики или отвергания;

– восприятие себя как глупого, непривлекательного, плохого;

– непринятие вызовов жизни, избегание риска.

Человек хочет быть среди людей, но чувство стыда за себя, социальная скованность, боязнь отдать свое благополучие в чьи-то руки приводят к тому, что он живет больше рядом с людьми, чем с ними. Он может отказаться от продвижения по службе, хотя все вокруг восхищены его успехами и уверены, что он заслуживает большего. Проходя интервью при устройстве на работу, он честно начнет рассказ о себе с того, чего он не умеет, и не доберется до того, что умеет и делает хорошо.

2.Зависимый тип личности обнаруживает себя уже в детстве постоянной и выраженной потребностью быть у кого-то под крылом, которая приводит к подчиненности, ведомости и страху оказаться оторванным от «ведущего» и «ухаживающего». Диагноз расстройства личности устанавливается по наличию более пяти симптомов:

– трудность самостоятельного принятия решений;

– потребность в наличии того, кто примет на себя ответственность за почти все;

– страх выражения отрицательных чувств и несогласия из-за боязни лишиться поддержки;

– трудности инициативного поведения;

– поиск ситуаций, обеспечивающих помощь и поддержку;

– чувство беспокойства и беспомощности в одиночестве.

В обиходном языке это «маменькины детки» и «подкаблучники» – они предоставляют другим возможность решать за них, что делать, как жить, где учиться, кем быть. Страх потерять поддержку и одобрение заставляет их «не высовываться» – избегать выражения несогласия с другими и проявлений своего гнева, не выглядеть слишком умными, компетентными, состоятельными. Они часто оказываются вовлеченными в неприятные для них и унижающие отношения вплоть до разного рода злоупотреблений ими, хотя и понимают, что это неправильно. Если отношения распадаются, такие люди ищут себе нового «ведущего», в тени которого они вновь почувствуют себя «ведомыми». 

3.Обсессивно-компульсивный характер связан с поглощенностью стремлением жить по правилам, делать все на пределе совершенства (перфекционизм), контролировать себя и свои отношения. В небольших дозах эти черты помогают жить, но, становясь ведущими, могут существенно уменьшать гибкость, открытость и эффективность поведения. Перебор (расстройство личности этого типа) выражается в:

– поглощенности деталями и правилами настолько, что за ними уже не видно главного;

– перфекционизме, который блокирует соревновательность;

– чрезмерном посвящении себя делу, не оставляющем возможности для досуга и дружбы;

– сверхчестности/сверхпорядочности и негибкости в следовании законам морали, этики, в убеждениях и ценностях;

– невозможности отказаться от потерявших свое значение и ставших бессмысленными правил;

– невозможности поручить другим работу, которая должна быть сделана так, как человек себе представляет.

В каждой из таких черт, если они не слишком сильно выражены, нет ничего дурного. Но когда их четыре и больше и они ярко выражены, речь идет о расстройстве личности. Такие люди особенно трудны для себя и других, когда становятся руководителями. Их неукоснительное следование правилам, планам и способам действий во имя поддержания контроля над всем, негибкость, страх перед новизной и альтернативными предложениями приводят их в состояние раздражения при отступлении от «правильного». Они пытаются контролировать все, в результате либо теряя контроль, либо становясь занудами. Все это делает их чрезвычайно неудобными для окружающих, да и сами они постоянно страдают из-за тревожности и поддерживающих ее неудач. Поскольку тревожность ответственности у них связана с чем-то высшим по отношению к ним самим – устанавливаемым вышестоящим руководством правилам и т.д., эти глубинно деликатные и «правильные» люди часто ведут себя как деспоты по отношению к нижестоящим и подчиненным вперемешку с мягкостью и попустительством, которыми они как бы искупают периоды жесткости.

При генерализованном тревожном расстройстве беспокойство и тревога связаны сразу со множеством поводов и событий. Такой диагноз ставится при наличии в течение шести и более месяцев как минимум трех признаков:

– беспокойство, взвинченность, чувство жизни «на лезвии бритвы»;

– высокая утомляемость;

– трудности концентрации;

– возбудимость;

– мышечное напряжение;

– нарушения сна.

Психотерапевтической панацеи от тревоги не существует, хотя именно психотерапия ключ к помощи. Противотревожные лекарства, которых становится все больше, в состоянии уменьшать тревогу, делать ее более переносимой и контролируемой, но не могут снять ее навсегда и поэтому обычно используются в комплексе с психотерапией, особенно на начальных ее этапах.

Порой в переплетении эмоций трудно определить, что же главное и на совладание с чем прежде всего направить усилия. Страхи и депрессия способны порождать тревожный настрой, депрессия нередко сопровождается страхом перед жизнью, тревога снижает настроение и, фокусируясь то на одном, то на другом, предстает в виде страхов. Опасения, напряжение, дрожь в теле, сильное волнение и ночные кошмары – собственно тревожные симптомы, тогда как сниженное настроение, утрата удовольствия от жизни, снижение интересов и сексуальной активности, мысли о смерти – депрессивные. Но провести между ними совершенно четкие границы удается скорее в учебниках, чем в жизни, где депрессия, тревога и страхи чаще встречаются в сочетаниях, чем в чистом виде.
«Свободно плавающие» страх и тревога непереносимы для человека. Это та ситуация, когда даже плохая определенность лучше хорошей неопределенности.
Как правило, особенно когда тревога вызвана психосоциальными причинами, облегчение в ходе психотерапии наступает к 4-6-й сессии. Это этап, называемый «инсталляцией надежды». К 10-15-й сессии большая часть беспокоивших ранее симптомов может исчезнуть или стать существенно легче. Право пациента решать – продолжать психотерапию или закончить. Однако принимая решение, полезно иметь в виду, что из-за невозможности глубокой и полной проработки нарушений и их причин через некоторое время состояние может вновь ухудшиться. Психотерапевт, предлагающий продолжить работу, не вымогатель – просто он, в отличие от пациента, знает о существовании этой ловушки и пытается помочь избежать ее. Но последнее слово за вами: ваша жизнь – вам и решать.
Мы живем во все более тревожном мире, заглушая свою тревогу стремлением к получению удовольствия – удовлетворять это стремление все легче, хотя удовлетворить все труднее. Отдельному человеку в нем приходится опираться на самого себя в совладании со своими и мира страхом и тревогой, не заражаясь ими от мира и не заражая его. И начинать лучше не с мира, а с себя.

 По статье В. Кагана http://7iskusstv.com/2013/Nomer11/Kagan1.php