За повседневной маской.

Не секрет, что люди носят маски. Мы не склонны обнажать себя перед окружающими полностью. Мы одеваемся в специальную личную униформу, которая, как нам кажется, будет наиболее адекватной для какой-то ситуации. На работе мы носим костюм начальника или подчиненного, специалиста или рабочего, ученого или бизнесмена. С друзьями мы надеваем униформу души компании или, наоборот, тихони, умницы или клоуна, заводилы или того, кто в конце вечера развозит всех по домам. С родителями мы в маске послушного ребенка, заботящегося отпрыска или главной семейной проблемы. В собственной семье мы тоже носим маску – стерва, зануда, клуша, маленькая девочка-феечка, отец семейства, гуляка, безответственный мальчик, тиран или подкаблучник.

Эти маски (Юнг назвал этот архетип Персоной) хорошо знакомы всем нам, они призваны адаптировать и защищать нас. Но то, что нас защищает, однажды становится нашим ограничением. Мы вырастаем из наших ролей, потому что знаем о себе значительно больше, чем готовы предъявить миру. Однажды это большее становится достаточно зрелым для того, чтобы захотеть быть открытым. Однако, здесь мы часто обнаруживаем, что маска не просто не снимается, а ее банально сложно обнаружить, отличить. Она будто врастает в кожу. Женщина, которая ходит по головам (будем говорить так) мужчин, размахивая роковой порочностью, не может беспрепятственно решиться показать миролюбивость и отсутствие жажды крови. Другие верят в этом с трудом.

Это довольно очевидные для нас вещи – мы знаем о том, как притворяемся и со временем вживаемся в роль, так же мы знаем (при достаточно хорошем раскладе), что наше Я значимо больше, чем наша Персона.

Хочется сказать еще об одной нашей составляющей – о Тени. Кроме того, что мы знаем о себе (наше «Я», главный герой нашей жизни) и того, что готовы предъявить окружающим (Персона, Маска), есть место, которое мы о себе не знаем (Тень). Тень живет в нашем бессознательном. Там все, что мы прячем «за ширму», все, что остается после того как декорации поставлены, роли распределены, репертуар отобран и костюмы пошиты.

Нам не очень страшно, если кто-то увидит наше настоящее «Я», потому что о нем мы уже как-то знаем и способны справиться с обнажением этой реальности. Если на работе кто-то найдет во мне друга, я не упаду в обморок, а, возможно, даже буду тронута этим. Мы одеваем маски в тайной надежде, что никто, включая нас самих никогда не заметит нашу Тень.

А знаете в чем парадокс? Наша Тень – она как оттиск с маски. Общаясь с нашей Персоной, другой не знает, но чувствует нашу Тень. А вот о богатстве нашего Я он может и не догадываться.

Мы интуитивно догадываемся, что под маской выше упомянутой роковой стервы скрывается брошенная уязвимая девочка. Эту девочку героиня сюжета не желает показать ни себе, ни людям. Не желает, но показывает. А вот надежную спутницу жизни, которую она в себе знает, она бы и рада показать, но приросшая к лицу маска не позволяет.

Узнать свою маску в лицо означает не только свободу сбросить ее, чтобы показать миру себя, расширить зону использования того, что мы уже научились использовать. Рассмотреть свою маску – часто еще и заглянуть в лицо своей Тени, пусть и не совсем осознано, но тем не менее жутковато. Здесь действует и обратный закон – всматриваясь в свою Тень, мы снимаем ограничения с нашей Персоны, избавляем ее от функций скрывания наших темных сторон, а значит снимаем напряжение ежедневного панциря.