|
|
О самораскрытии терапевта. Что стоит рассказывать о себе клиенту, а что - лучше не надо?Автор статьи: Евгения Тен
 Я искала по западным источникам авторитетные мнения о самораскрытии как инструменте работы и нашла ряд статей, одну из которых, просто и понятно написанную, захотелось перевести на русский язык. "Этические последствия самораскрытия терапевта" Недавно я побывала на лекции, где кто-то из аудитории спросил спикера - а это был психолог, доктор Ричард Шварц, - о его позиции по поводу терапевтического самораскрытия. Доктор Шварц на мгновение задумался, а затем ответил, что часто рекомендует терапевтам, которых он супервизирует, вспомнить акроним WAIT (подожди) перед тем, как пойти на самораскрытие во время терапевтической сессии. Расшифровывается это как “Why Am I Telling?” («Зачем я это рассказываю?») Он пояснил, что этот вопрос, обращенный к себе, нужен, чтобы определить, поступаете ли вы сейчас во благо клиента, или же это послужит вашим личным потребностям. В случае, если терапевт раскрывается, чтобы потешить собственные потребности, лучше воздержаться от этого, а во главу угла поставить нужды клиента.
Вопрос о том, что составляет этичную и полезную составляющую самораскрытия, постоянно возникал у меня во время моего обучения на психолога. Хотя я обнаружила, что правило “WAIT” очень помогает в целом принимать решения, я все же продолжала задавать себе вопрос о том, как мы, психотерапевты, можем узнать, принесет ли пользу клиенту наше самораскрытие в каждой конкретной ситуации. Существуют ли такие типы самораскрытия, которые, как правило, полезнее других? Каковы критерии, помогающие принимать решения в соответствии с базовыми этическими принципами, особенно насчет «не навреди» и «принеси пользу»? (APA, 2010)
Данная статья предлагает пищу для размышлений о том, что такое этичное терапевтическое самораскрытие (ТСР). Этот концепт будет ясно определен, и мы выделим два типа отчетливых типа самораскрытия. Чтобы рассказать о потенциальных плюсах и минусах ТСР, будут представлены как результаты исследований, так и теория. Также мы обсудим некоторое число уникальных обстоятельств, когда встает вопрос о ТСР.
Для многих термин «самораскрытие» вызывает ассоциации с таким психотерапевтом, который рассказывает глубоко личные факты о себе самом. На самом деле к ТСР относится широкий спектр поведения терапевта, это может быть словесное или невербальное поведение. Пример словесного – это явное сообщение какого-то факта или же стиль речи, указывающий на принадлежность к определенной культуре. Несловесное самораскрытие – это, например, религиозная одежда, оформление офиса, публичное участие в политических мероприятиях.
Audet (2011) выделяет два четких типа самораскрытия терапевта. Пример – терапевт говорит клиентке, что когда та регулярно опаздывает на встречи, что ему интересно, ценит ли она время своей терапии. Такой тип раскрытия в целом обычно применяется к деталям самого процесса терапии или чтобы обратить внимание клиента на то, как он влияет на других людей. Другой тип – «non-immediate» или внутриличносное самораскрытие – это раскрытие информации насчет личной жизни терапевта, и оно уводит фокус внимания от клиента к терапевту. Пример – когда терапевт делится с клиентом тем фактом, что у него был схожий травматический опыт. Этот тип ТСР имеет целью улучшить контакт между клиентом и терапевтом, указать на уязвимость терапевта и чуть больше уравнять клиента и терапевта.
Теперь от определений перейдем к данным исследований. Исторически исследования на эту тему выдавали смешанные результаты о том, насколько желательно самораскрытие. Один из результатов – оказалось, что самораскрытие, вероятно, воздействует на то, насколько профессиональным терапевт кажется клиенту. Это особенно важно знать тем, кто еще учится и только ищет свою профессиональную идентичность. Тем не менее, было одно исследование, которое не нашло значимых различий между этими группами, и одно исследования, где клиенты позитивно оценили самораскрытие терапевтов, поскольку те показались им более человечными, реальными и несовершенными. Чтобы улучшить знание факторов, которые отличают позитивно и негативно оцененное самораскрытие, Audet провел качественное исследование, в котором 9 участников попросили рассказать о тех случаях, когда их терапевты использовали самораскрытие (то, что касается личной жизни). Оказалось, что участники более позитивно оценивали ситуации, когда самораскрытие было нечастым; средней или низкой степени интимности; близкое к опыту клиента; или же это самораскрытие отвечало потребностям клиента”. Таким образом, количество и тип самораскрытий – это важные факторы при принятии решения, идти ли на самораскрытие в каждой конкретной ситуации. Таким образом, ТСР в целом могут быть полезными, если не нарушают границы. С другой стороны, два других участника утверждали, что, хотя раскрытие очеловечило образ терапевта, ценой тому было нарушение их собственных личных границ. Один из участников сообщил, что был разочарован, узнав информацию о терапевте – этот клиент критически воспринял то личное решение, которое принял терапевт в своей жизни. Также самораскрытие может влиять на оценку клиентами компетентности терапевта и возможности ему доверять: двое задали вопросы о возрасте и опыте работы терапевта именно после самораскрытия оного. Следует учитывать, что в этом исследовании участвовало слишком мало людей, а также делать поправку на личные искажения памяти участников. Исследование Gibson 2012 рассматривало качества терапевтов, которые чаще других используют самораскрытие, а также стиль и время того, как и когда они это делают. Выяснилось, что начинающие терапевты менее к этому склонны, чем опытные. Теоретическая ориентация терапевта также играет значимую роль. В целом любые терапевты склонны меньше рассказывать о себе более сложным клиентам. Чаще всего терапевты идут на самораскрытие ближе к концу лечения, нежели к началу. Клиенты, с которыми крепче терапевтический альянс, чаще оценивают раскрывающихся терапевтов как более теплых. Информация о чувствах и мыслях терапевта воспринимается позитивнее, чем факты его жизни вне работы. Самым ценным для клиентов бывает все то, что подчеркивает эмоциональные реакции терапевта и его мысли в текущем моменте.
Вспомним, как Ирвин Ялом писал, что “отношение к самораскрытию различает различные школы терапии больше, чем какая-то другая характеристика”. То, что один врач сочтёт полезным, другой посчитает очевидно вредным. Классическая теория психоанализа считает самораскрытие однозначно контрпродуктивным, так как оно мешает переносу клиента и исключает возможность правильно разрешить его. Зигмунд Фрейд подчеркивал это, когда говорил: “Доктор должен быть непрозрачен для пациентов, и, подобно зеркалу, ничего не показывать им, кроме того, что они показывают ему”. Надо сказать, что Фрейд при этом часто использовал самораскрытие, делился с клиентами своими снами и воспоминаниями. Тот факт, что даже отец психоанализа не смог полностью воздержаться от самораскрытия, возможно, указывает на то, что тотальная анонимность терапевта невозможна и нежелательна. С появлением современных психодинамических воззрений отношения между клиентом и терапевтом стали считаться все более и более важными. Перестала быть идеалом непрозрачность, и психодинамические терапевты стали гибче. Однако все же современные психодинамические терапевты относятся к самораскрытию гораздо настороженнее остальных, поскольку оно может плохо повлиять на работу с переносом.
Данное обсуждение пересекается с темой терапевтических границ, которые нужны, чтобы обеспечить чувство безопасности и предсказуемости для клиента, усилить веру в том, что терапевт будет действовать в интересах клиента. Пример таких границ – это то, что сессия начинается и заканчивается вовремя, или правило не вовлекаться в романтические или социальные отношения с клиентом. Многие отстаивают мнение, что самораскрытие нарушает терапевтические границы, размывает роли и заставляет клиента испытывать побуждение позаботиться о терапевте. Эта подмена ролей вредна для клиента, который вынужден подчинить собственные нужды потребностям терапевта. Либо это может поставить клиента в положение, когда тот решает воздерживаться и «фильтровать» важную информацию о себе, чтобы не оскорбить терапевта. Например, убежденный атеист может решить не выражать сильные чувства гнева на своих членов семьи, истовых христиан, если знает, что терапевт сам глубоко религиозен. Конечно, это означает украсть у клиента возможность пройти через эти сложные и проблемные чувства в рамках терапии.
Начиная с Карла Роджерса и его клиент-центрированной модели, гуманистические терапевты заняли совершенно другую позицию. Теория Роджерса рассматривает связь между терапевтом и клиентом как единственно важный фактор изменений. Аутентичность и подлинность отношений считаются “необходимыми условиями для того, чтобы клиент был доверял и открывался близости”. Для этого подхода самораскрытие считается необходимым инструментом. Психологи-феминисты тоже считают это критически важным компонентом успешной терапии. С точки зрения этого подхода, самораскрытие – это средство установления равенства, а также способ связать личные и политические темы. Самораскрытие нейтрализует разницу во власти между терапевтом и клиентом, уменьшает чувство стыда клиента и привносит в терапию феминистские ценности. Другие направления, которые рассматривают в позитивном ключе – это когнитивно-бихевиоральная терапия и рационально-эмотивная терапия. В рамках КБТ самораскрытие представляется способом сформировать и усилить новые перспективы для клиента. Точно так же и РЭТ-терапевт может поделиться личным опытом в качестве запоминающегося примера того, как модель АВС ведет к эмоциональным трудностям. Итак, базовое понимание этих фундаментально разных теоретических подходов показывает, почему они так по-разному оценивают самораскрытие.
Теперь перейдем от теории к некоторым факторам, которые требуют особого рассмотрения. - Культура, к которой принадлежит клиент. Американец склонен расценить нежелание самораскрытия со стороны терапевта как признак его профессионализма, а вот представитель какой-то другой культуры – наоборот, как признак безличного и черствого отношения, что приведет к реакциям стыда или давления для клиентов других рас и народов, большинство из которых имеют опыт дискриминации. Культуру стоит учитывать и при раскрытии опыта своей принадлежности к каким-либо меньшинствам. Peterson приводит пример о том, что терапевт-гей может раскрыть собственную ориентацию, чтобы помочь гомосексуальному клиенту, который находится в поиске ролевой модели. Здесь потенциальная польза перевешивает риск вреда. - Возраст клиента. С детьми тотальная закрытость может серьезно навредить контакту. А в крайних случаях отсутствие ответов на личные вопросы ребенка может помешать ему справляться с реальностью. И, напротив, когда терапевт сообщает о своих чувствах ребенку, это укрепляет доверие и показывает, что проблемы, возникающие во время терапии, не угрожают отношениям. В случае с подростками, которые только начинают самостоятельную жизнь, обдуманное самораскрытие может служить моделью открытости и аутентичности. Возраст не менее важен в работе с пожилыми клиентами. С пожилыми крайне нежелательно самораскрытие в тех случаях, когда клиент социально изолирован. Высок риск того, что терапевта будут стремиться использовать как близкого друга, а это размывает профессиональные границы. Ведущие личностные черты клиента также должны повлиять на оценку терапевтом потенциальных пользы и вреда самораскрытия. Barnett (2011) предостерегает от раскрытия перед клиентами, очень сконцентрированными на себе самих и склонных видеть терапевта как продолжение себя самого. Особенно много проблем это принесет, если в результате терапевт будет чувствовать обиду на клиента, не признающего его отдельность. Также Goldstein (1994) выделяет виды клиентов, которым ТСР принесет вред. Это: Последние два типа могут чувствовать побуждение перенять характеристики терапевта.
Особые жизненные обстоятельства бросают уникальный вызов психотерапевтам, которые еще не определились насчет самораскрытия. Тяжелые утраты и серьезные болезни – это особенно сложные случаи для того, чтобы можно было взвесить возможные пользу и вред. Peterson (2002) делится кейсом, в котором терапевт решила не говорить своим клиентам о недавней смерти своего мужа и о своем горевании. Однако многие клиенты узнали об этом самостоятельно из других источников и были крайне задеты тем, что они сочли отсутствием доверия к ним со стороны терапевта. В этой ситуации терапевт поставлена в трудное положение: нужно одновременно учесть и собственную потребность в privacy, и потенциальный риск поставить клиента в «заботящуюся» позицию, и возможностью ранить клиента сокрытием информации. Еще одна ситуация – болезнь терапевта. Здесь тоже нужно взвесить собственное желание privacy и право клиента информацию, важную для его терапии (Peterson, 2002). Чтобы выполнить этический принцип автономии, терапевт обязан сообщить о серьезном заболевании клиенту, чтобы тот мог осознанно выбрать, продолжать ли терапию. В то же время, поступить так – значит повлиять на терапию негативно, ведь возможно, что клиент начнет, например, скрывать свое чувство гнева на терапевта, или же почувствует, что его собственные нужды отходят на второй план на фоне проблем терапевта. Практика этичного самораскрытия, таким образом, далека от того, чтобы назвать ее простой или интуитивно-понятной для вдумчивого практика. Это скорее искусство, и зависит оно от способности собрать воедино теоретические знания и собственную осознанность. Категория: СТАТЬИ » Статьи по психологии Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|