О терапии эмоциональных схем Р. Лихи ч.2

Модель эмоциональной схемы подчеркивает следующие семь тем:

• Болезненные и сложные эмоции универсальны.
• Эти эмоции развивались, чтобы предупредить нас об опасности и рассказать о наших потребностях.
• Основные убеждения и стратегии (схемы) в отношении эмоций определяют влияние эмоций на эскалацию или поддержание их или других эмоций.
• Проблемные схемы включают катастрофизацию эмоций; думать, что эмоции не имеют смысла; и восприятие эмоции как постоянной и неконтролируемой, постыдной, уникальной для себя и нуждающейся в сохранении для себя.
• Стратегии эмоционального контроля, такие как попытки подавить, игнорировать, нейтрализовать или устранить эмоции посредством злоупотребления психоактивными веществами и переедания, помогают подтвердить негативные убеждения об эмоциях как непереносимых переживаниях.
• Выражение и валидация полезны, поскольку они нормализуют, универсализируют, улучшают понимание, дифференцируют различные эмоции, уменьшают чувство вины и стыда и помогают укрепить веру в способность эмоционального переживания.

Научиться распознавать болезненные эмоции и развивать терпимость к разочарованию в терапии эмоциональной схемы можно понимать, как часть модели личных возможностей, то есть повышения самоэффективности и более полного смысла в жизни.

 Болезненные и сложные эмоции универсальны

Терапия эмоциональных схем рассматривает «трудные» эмоции - такие как грусть, беспокойство, гнев, ревность, обида и зависть - как универсальные переживания. Трудно представить, что кто-то идет по жизни, не испытывая каждой из этих эмоций. Универсальность эмоций говорит о том, что пациент не одинок (у всех есть сложные эмоции), и что болезненные эмоции являются частью состояния человека и частью полноценной жизни. Целью терапии является более полная жизнь, в которой болезненные эмоции имеют свое место, распознаются как часть человеческого существования и как эмоции, которые могут отражать ценности, важные для человека. Нет «хороших» и «плохих» эмоций, так же как нет «хорошего» и «плохого» голода или возбуждения. Это признание того, что эмоции универсальны, служит для нормализации, подтверждения и поощрения принятия широкого спектра эмоций, а не для суждения, подавления, избегания или избегания эмоций.

Цель терапии эмоциональных схем не в том, чтобы пациент чувствовал себя счастливым или избавлялся от грусти или беспокойства. Цель состоит в том, чтобы пациент был в состоянии признать болезненные и трудные эмоции, принять их как часть опыта полной жизни, выразить их конструктивным образом, избежать катастрофических эмоций, признать, что эмоции являются темпом и использовать эмоции в качестве руководства для достижения ценностей и добродетелей, которые важны для человека. Вместо того, чтобы рассматривать терапию как попытку «чувствовать себя хорошо», модель эмоциональной схемы помогает пациенту развить способность чувствовать все.

Признание того, что болезненные эмоции являются частью жизни, утверждает, что иногда жизнь может быть трудной. Это может показаться банальным или слишком очевидным, чтобы упоминать о нем. Но утверждать, что жизнь трудна, что вещи могут казаться невозможными, или что безнадежность - это эмоция, которую почти все знают, также предполагает, что, поскольку почти у всех будут эти чувства, должны быть продуктивные способы справиться с ситуацией. Если почти у всех есть болезненные эмоции, но почти все преодолевают их, должен быть способ пройти через такую ​​эмоцию, чтобы преодолеть ее. Если жизнь порой кажется ужасной, из этого не следует, что жизнь лишена смысла и надежды.
   Преимущество нормализации сложных эмоций и признания того, что они являются частью состояния человека, заключается в том, что пациентам не нужно верить, что болезненные эмоции являются маркером психопатологии или психического расстройства. Эмоции не черты; это переживания, которые приходят и уходят. Это ответы на ситуацию или оценку ситуации. Подобно тому, как голод не является постоянной чертой, эмоция может рассеяться, если условия изменятся, перспективы изменятся или внимание будет направлено в другое место. Более того, универсальный характер эмоций предполагает, что во многих жизненных проблемах болезненные эмоции являются признанием проблемы. Например, человек, у которого есть конфликт с хорошим другом, может чувствовать себя злым и грустным. Это могут быть человеческие реакции на нарушение близких отношений; это означает, что что-то имело значение. Тем не менее, человек может реагировать на ситуацию, преувеличивая природу конфликта - рассматривая его как ужасный, постоянный и признак неудачи. Но эти «усиливающие» ответы на фрустрацию, гнев и грусть приводят к более длительным проблемам. Психотерапевт может сказать такому пациенту: «Многие из нас чувствуют грусть (злость, боль), если это случается. Вы человек; у вас есть свои чувства». Но психотерапевт может также спросить: «Я вижу, что имеет смысл чувствовать грусть, но мне интересно, насколько интенсивна эта грусть и что это значит для вас, что заставляет вас чувствовать себя так плохо». Переосмысление грусти как нормального чувства при рассмотрении интенсивности грусти передает сообщение о том, что некоторая грусть может быть принята как часть человеческого бытия, и что интенсивность грусти может быть разной и эту интенсивность можно изменять. Есть разница между «Почему тебе грустно?» и «Почему ты так грустишь?»

Например, зависть - это обычная эмоция, из-за которой люди часто чувствуют смущение или вину. Людям трудно признать свою зависть; они скорее сосредоточатся на человеке, которому они испытывают зависть, и на недостатках этого человека. Зависть - это униженная эмоция, которая часто ассоциируется с размышлениями, чувством вины, грустью и гневом. Модель эмоциональных схем предполагает, что зависть является универсальной эмоцией и может использоваться как продуктивно, так и непродуктивно. Непродуктивное использование зависти влечет за собой избегание человека, к которому человек испытывает зависть, критика человека или попытки дискредитировать его. Размышления, жалобы и чувство вины также являются непродуктивными видами зависти. Напротив, принятие зависти как части человеческого существа и превращение зависти в восхищение и подражание может быть мотивирующим и самоусиливающимся.

Пациентам можно помочь в универсализации эмоций, ища примеры эмоций в текстах песен, поэзии, драмы, романов или историй, которые они слышат от друзей и семьи. Например, ревность - еще одна униженная эмоция - находится в центре внимания многих песен, стихов, и историй, и читатели и зрители привлекаются к этим темам, потому что они резонируют с их собственным опытом. Действительно, способность идентифицировать себя с персонажами в истории делает историю еще более привлекательной.

Эмоции были развиты, чтобы предупредить нас об опасности и рассказать нам о наших потребностях

Эмоциональная схема терапия основана на эволюционной модели, в которой эмоции - и выражение эмоций - развивались, потому что они помогали защитить представителей вида. Эмоции не являются «психопатологией» или «аномалиями», или признаками «болезни». Эмоции - это генетически обусловленная универсальная адаптация к вызовам в эволюционно значимой среде. Например, страх перед открытыми пространствами (который часто характерен для людей с агорафобией) был адаптивным в среде, где открытые пространства вызывали опасность от хищников. Потенциальные предки, которые пересекали открытые пространства без учета угрозы со стороны хищников, с большей вероятностью были замечены и атакованы, и, таким образом, устранены от передачи их генов. Беспокойство по поводу публичных выступлений было адаптивным в примитивной среде, где принятие доминирующей роли по отношению к незнакомцам было бы расценено как оскорбление и угроза и привело бы к ответным действиям. Грусть была адаптивной, потому что она говорила нашим предкам, что не было никакого смысла продолжать действия, которые сопровождаются повторной неудачей. Гнев и агрессия были адаптивными, потому что они приводили к защите от сородичей, которые могут вторгаться на вашу территорию, брать источники пищи и убивать родственников или вас. Ревность была адаптивной, потому что она защищала «родительские инвестиции» и защищала от конкурентов, от сексуального доступа и размножения конкурентов.

Терапия эмоциональных схем часто включает изучение того, как эмоция может иметь смысл с эволюционной точки зрения. Например, беспокойство и тревога по поводу безопасности своих детей имеют смысл, потому что родители, которые больше беспокоятся и защищают своих детей, с большей вероятностью будут иметь детей, которые выжили. Например, доисторические предки, которые не беспокоились о своих детях или не реагировали на крики младенцев, с большей вероятностью имели детей, которые забрели в опасные места, подвергались нападению, и были убиты хищниками, они чаще не выживали, чтобы размножаться. У предков, которые были неспособны к ревности, их репродуктивные партнеры были «украдены», не могли размножаться или заканчивали тем, что обеспечивали потомство, которое не было генетически связано с ними, тем самым уменьшая выживание их собственных генов. Эмоции отвращения также были адаптивными, так как помогли ранним людям избежать загрязнения. Отвращение к грязи - так часто являющееся одним из страхов людей с ОКР - было адаптацией, которая привела к предотвращению болезней и может рассматриваться как еще одна форма готовности.

Более того, эволюционная модель подчеркивает автоматическую и рефлексивную природу эмоций. Терапевт может указать, что имело бы смысл, чтобы страх высоты был автоматическим и немедленным, не полагаясь изначально на какое-либо сознательное размышление. Убежать от края скалы было более адаптивным, чем прежде подумать об этом. Точно так же страх перед змеями, проявляющийся в немедленной панике и убеганию, был бы более адаптивным, чем медленное, более познавательное размышление о том, была ли змея ядовита. Таким образом, первым ответом человека может быть «естественный» ответ независимо от его интеллекта и знаний. Поощрение быстрого реагирования - вот для чего нужны эмоции. Они предупреждают, мотивируют, продвигают; они характеризуются автоматичностью и не имеют сознательного осознания. Если бы они действовали медленно, они бы не помогли нашим предкам избежать опасности или избежать хищников. Эмоции быстро развертывают спасение и удаление от источника опасности. Эмоции есть, потому что они спасли жизни. Они могут быть «чрезмерными реакциями» в текущей ситуации, но они развивались, потому что их быстрая и подавляющая природа была полезна для защиты видов.

Сообщение для пациентов заключается в том, что их эмоции были эмоциями, пережившими тысячелетия эволюции, потому что они были адаптивны к существующей среде. Страх перед незнакомцами, страх перед открытым пространством, грусть из-за потери, безнадежность после неудачи, потеря интереса к сексу, гнев из-за пренебрежения - все это были эмоциональные реакции, которые были адаптированы к проблемам в эволюционно значимой среде.

Верования и стратегии в отношении эмоций определяют влияние эмоций

Модель эмоциональной схемы предполагает, что убеждения человека относительно продолжительности, управляемости, терпимости, сложности, понятности, нормальности и других измерений эмоций будут влиять на то, станет ли человек беспокоиться о наличии эмоции или способен выдержать эмоцию и опыт как временное внутреннее явление. Эта модель помогает пациентам осознать, как конкретные интерпретации и суждения об эмоциях могут ускорить последовательность дезадаптивных стратегий преодоления, которые, по иронии судьбы, поддерживают негативные убеждения об эмоциях. Каждая из категорий эмоциональных схем приведет к дальнейшим трудностям в переносе переживания эмоций. Подобно тому, как тревожные люди могут быть склонны к обнаружению угроз во внешней среде (например, «Самолет упадет», «Я буду высмеивать», «Мой партнер покинет меня»), существует аналогичный процесс обнаружения угроз, о своем собственном эмоциональном опыте. Для многих людей с тревожными или депрессивными расстройствами переживание тревоги является угрожающим. Человек с паническим расстройством считает, что его тревожное возбуждение является признаком того, что у него сердечный приступ или он сойдет с ума. Это нужно контролировать немедленно. Депрессивная женщина, которая чувствует себя грустной в одиночестве, считает, что грусть невыносима и является признаком того, что жизнь не стоит того, чтобы жить. Она считает, что должна немедленно избавиться от этой грусти, и поэтому размышляет, чтобы попытаться выяснить, что происходит. Женщина с ОКР считает, что ее тревожное возбуждение и мысли при прикосновении к «загрязненной» поверхности являются признаками того, насколько невыносимым является действие. В каждом случае переживание тревоги рассматривается как угрожающее, ужасное и признак возрастающей опасности. В каждом случае, однако, опыт подобен дымовой сигнализации, которая является ложной тревогой: пациент с отрицательными схемами эмоций рассматривает «дымовую тревогу» так, как будто это сам «огонь». Тревога опасна. Это форма слияние мысли - действий; Это сплав чувств и реальности. «Если я чувствую беспокойство, тогда должна быть опасность».

Можно утверждать, что функциональность тревоги заключается в том, что она побуждает человека делать что-то, чтобы избежать ситуаций, которые действительно могут быть опасными. Дисфункциональные эмоциональные схемы - эмоции тревоги выходят из-под контроля и не могут быть приняты - они автоматически (без отражения, без задержки) активируют защитные реакции. Без них мы бы не выжили как вид.

Эмоции - это ответы в контексте. Грусть возникает, когда человек переживает потерю; страх - ответ на смертельную угрозу; беспокойство - ответ на возможную неудачу; а гнев - это ответ на унижение и оскорбление. Эмоции связаны с событиями, которые их вызывают. В эмоциях есть «близость» - человек грустит от одиночества, злится, что его оскорбляют. Разъяснение целей, которые заблокированы или находятся под угрозой, может помочь пациенту определить проблемы, относящиеся к эмоции. Например, гнев из-за пробок может прояснить, что пациент переоценивает «опасность опоздать», в то же время испытывая сильные и неприятные эмоции.

Дальнейшее изучение того, что такое гнев, может привести к другим проблемным мыслям (например, «Эти люди - идиоты», «Почему они блокируют меня?» Или «Я никогда не могу получить то, что хочу»). Эмоции имеют цели, изучение цели или значения, лежащего в основе эмоции, может помочь изменить эмоцию.

Иногда пациенты могут отождествлять себя с эмоцией (например, «я злой человек» или «мне грустно»), а не контекстуализировать возникновение эмоции (например, «я злюсь, когда я думаю, что кто-то оскорбил меня»), Некоторые люди рассматривают свои эмоции как черты, которые навсегда зафиксированы во времени.

Ценность контекстуализации эмоции заключается в том, что она способствует большей гибкости в оценке и реагировании на эмоцию. Поскольку каждый из нас обладает широким спектром эмоций, было бы бессмысленно отождествлять себя с одной эмоцией. Если эмоции не являются «я», тогда должно быть что-то в этой ситуации - или способ, которым человек оценивает это - что приводит к этому ответу. Ситуации могут измениться, оценки могут измениться, и эмоции могут измениться. Это имеет прямое отношение к оценке эмоции, поскольку поднимает вопрос о согласованности этой эмоции во времени, уникальности эмоции в конкретной ситуации или интерпретации ситуации и степени, в которой эмоции могут изменяться. Терапия эмоциональных схем подчеркивает контекст эмоций, их изменчивость, интерпретации контекста, интерпретации эмоций и стратегии регуляции эмоций, которые выявляются.

Эмоциональные схемы и стратегии регулирования эмоций часто являются проблемами, а не решениями

Пациенты могут полагать, что проблема заключается либо в ситуации («реальности»), либо в эмоциях, которые они испытывают. Например, человек, сидящий дома один в своей квартире, может подумать, что «одиночество» - это проблема, а «одиночество» означает, что он должен чувствовать себя одиноким, грустным, пустым и безнадежным. Как следствие, он боится, что у него будут эти чувства, и отчаянно избегает одиночества, цепляясь за саморазрушительные отношения. Пребывание в одиночестве, по его мнению, автоматически приводит к негативным мыслям, таким как «я должен быть один, потому что я нелюбим», «никто не заботится обо мне» или «я буду один всегда». В этой ситуации реальность - одиночество «должно быть удручающим». В противоположность идее о том, что ситуация должна приводить к печали и одиночеству, существует мнение, что то, что он говорит себе о том, что он один, не является большей проблемой. Таким образом, более традиционные методы когнитивной терапии могут быть полезны, если он направит его на оценку склонности к чрезмерному обобщению, катастрофе, маркировке и участию в гадании. Может быть так ему не нужно менять ситуацию (или избегать ее), а скорее разрабатывать более адаптивные способы рассмотрения ситуации.

Однако, как только эмоции грусти, одиночества, пустоты и безнадежности активируются, этот человек может использовать проблемные «решения» для своих эмоций. К ним относятся такие стратегии, как попытки подавить, игнорировать, нейтрализовать или устранить эти эмоции путем злоупотребления психоактивными веществами и переедания. Поскольку он считает, что его сложные эмоции должны быть устранены немедленно, он считает, что эти решения могут быть единственным способом справиться с ситуацией. Однако решения теперь стали проблемами, наряду с проблемными схемами.

Поскольку стратегии управления эмоциями этого человека лишь временно снижают его эмоциональную интенсивность, эмоции возвращаются, тем самым «подтверждая» для него, что проблема хуже, чем он думал. Он может увеличить использование таких стратегий, как размышления или питье, но эмоции все еще возвращаются. Мысль о том, что эмоции возвращаются, заставляет его еще больше беспокоиться и бояться своих чувств, а его печаль, беспокойство и безнадежность обостряются.

В отличие от проблемных стратегий управления эмоциями, используемых одиноким человеком в его квартире, психотерапевт может помочь ему изучить ряд других стратегий, которые не пытаются подавить эмоцию, а скорее позволяют ему думать и действовать в адаптивные способы, принимая эмоцию как данность. Например, терапевт может предположить, что этот человек может воспринимать эмоцию как «фоновый шум» - звук или песню, которая играет на заднем плане, когда он делает другие вещи. Наблюдение за эмоцией, как и за фоновым шумом, позволяет ему воспринимать эмоцию как временное переживание, пока он преследует другие переживания. Таким образом, пациент может использовать осознанную осведомленность, отстраняясь от эмоций, как он это делает, следуя мелодии, которую играют. Эта отрешенность может позволить пациенту наблюдать за эмоциями, когда они приходят и уходят. Кроме того, другие виды деятельности, которые могут быть полезными, такие как прослушивание музыки, занятия спортом, чтение, общение с друзьями или составление планов, могут быть продолжены, пока эмоция «играет на заднем плане». Более того, пациент может распознать этот положительный эффект и отрицательные эмоции могут существовать в том же «жизненном пространстве». То есть, находясь в квартире с болезненными эмоциями на заднем плане, он может выполнять упражнения, которые активируют положительные эмоции, такие как упражнения в благодарности. Сосредоточившись на благодарности, ему не нужно подавлять эмоции одиночества, а скорее признать, что его жизнь может быть достаточно большой, чтобы вместить все эти эмоции.

Валидация влияет на эмоциональные схемы  

Терапия эмоциональных схем подчеркивает важность валидации со стороны терапевта и самооценки со стороны пациента. Теория эмоциональной схемы определяется как признание элемента истины в мыслях и чувствах человека, другими словами: «Я могу понять, почему вы так думаете и почему ваши чувства имеют смысл». Например, пациент, жалующийся на чувство одиночества, грусти и безнадежности, когда один в своей квартире рассказывает о своих мыслях и чувствах по поводу этой ситуации. Терапевт, который использует валидацию, может сказать: «Я понимаю, что вы можете подумать, что ваше одиночество будет длиться бесконечно, и что это очень вас расстраивает». Валидация - это не то же самое, что «согласие». Терапевт не говорит: «Ваше одиночество будет длиться вечно», а скорее уточняет: «Ваши мысли имеют смысл - и, учитывая эти мысли, будет также важно понять, что вы будете чувствовать разочарование». Проверка правильности является попыткой быть точным отражением того, чем являются мысли и чувства пациента. Это также отражает то, что происходит внутри пациента, оно также предлагает пространство для возможности проявления других переживаний, других значений и других эмоций.

Валидация помогает пациентам понять, что они могут выражать свои эмоции, что их эмоции не будут длиться бесконечно, что другие люди испытывают те же эмоции, что их эмоции не выходят из-под контроля, что их эмоции имеют смысл, что они могут терпеть смешанные эмоции, и что они могут принять эмоции, которые они испытывают. Кроме того, валидация связана с меньшим количеством размышлений и меньшим чувством вины, а также с более низким уровнем депрессии и тревоги. Почему валидация должна быть такой важной верой в свои эмоции? Неудивительно, что выражение и подтверждение взаимосвязаны, хотя само выражение не очень тесно связано с депрессией, тревогой, размышлениями и большинством других эмоциональных схем. Вопреки основанным на катарсисе теориям эмоций, имеет значение не просто выражение эмоций, но и когнитивные компоненты валидации. Например, человек понимает, что он или она может выражать эмоции, но они не выйдут из-под контроля и не будут длиться бесконечно долго. Выражение эмоций без валидации делает его более недействительным (и разочаровывающим), что приводит к увеличению интенсивности выражения. Если человек выражает эмоции, а другие игнорируют или высмеивают это выражение, то это может привести к большей депрессии, большему беспокойству и большему гневу. Выражение с помощью валидации помогает человеку поверить, что его или ее эмоции имеют смысл, и что другие могут чувствовать то же самое. Поскольку размышление часто является стратегией для определения эмоций, валидация может привести к короткому замыканию в этой повторяющейся фиксации мысли или чувства: «Если мои эмоции имеют смысл для вас, тогда они должны иметь смысл». Валидация выполняет важные цели. По иронии судьбы, некоторые люди не хотят утверждать кого-то, кто жалуется; они утверждают, что это будет только поощрять постоянные жалобы. Хотя это имеет некоторый интуитивный смысл, обоснование путает выражение с подтверждением. Если человек выражает некомфортные чувства в надежде на то, что его подтвердят, и проверка будет завершена, то дальнейшее выражение будет ненужным. Это не отличается от принципа теории привязанности: продолжающиеся крики младенца, оставшиеся без ответа, ведут к большему количеству плача. Утешение младенца, когда он плачет, «завершает систему».

Терапия эмоциональной схемой подчеркивает валидацию не только как ценный компонент терапевтических отношений, но и как мощный инструмент для изменения эмоциональных схем и устранения проблемных стратегий регуляции эмоций, Терапевт работающий с эмоциональными схемами, часто комментирует, что эмоции пациента имеют смысл, что убеждения пациента (если они верны) будут неприятными, что другие могут чувствовать то же самое, и что важно быть услышанным и понятым.

В некоторых случаях пациенты лишают себя законной силы, часто говоря, что у них нет права чувствовать то, что они делают, что они «просто жалуются» или что они «слабые» и «отталкивающие» из-за эмоции, которые они имеют. Это самоуничтожение является еще одной стратегией контроля эмоций; оно основано на убеждении, что «если я высмею свои чувства, они уйдут». Это самообвинение может напоминать не валидность, которую они получили от своих пренебрежительных родителей («Это не страшно»), критический («Ты ребенок») или саморегулирующийся («я перегружен своими собственными проблемами»). Самостоятельная недействительность не в состоянии понять эмоции, не может нормализовать эмоции и добавляет самокритику и последующую депрессию, и беспокойство к новой смеси эмоциональных проблем, с которыми приходится бороться. Лица, которые лишают себя законной силы, могут стыдиться того, что раскрывают свои эмоции и мысли; они могут попытаться «избавиться» от эмоций, удерживая их в тайне, опасаясь, что они будут унижены. Психотерапевт знает об этой проблеме и решит проблему нежелания пациента делиться своими мыслями и чувствами:
«Я могу понять, что иногда кажется естественным держать свои эмоции при себе, скрывать свои мысли. Может быть много причин, почему люди могут держать вещи при себе. Вы можете не чувствовать себя готовым; возможно, потребуется время, чтобы понять, что вы чувствуете и думаете; или вы можете быть обеспокоены тем, как я могу реагировать. Интересно, были ли у вас мысли о сдерживании эмоций - хранении вещей при себе». Эта проверка страха перед раскрытием позволяет пациенту понять, что терапевт понимает и принимает нежелание, и открыт для обсуждения того, на что это может быть похоже.

Ключевым элементом является то, что пациент ориентирован на поведение и опыт, которые могут вызывать дискомфорт, страх или беспокойство. Это включает воздействие с предотвращением ритуалов при лечении ОКР, длительное лечение с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР), поведенческую активацию при лечении депрессии, воздействие интероцептивных стимулов при лечении панического расстройства и столкновение с иерархией вызывающих страх стимулов в лечение специфической фобии. Дискомфорт, разочарование и даже отвращение (в некоторых случаях) являются средством для достижения цели. То есть неприятные эмоциональные переживания - это экспериментальные инструменты, которые продвигают пациента вперед. Однако многие пациенты приходят на терапию с целью избавления от дискомфорта и устранения разочарования; в результате некоторые из них либо не будут выполнять последовательные упражнения, либо будут преждевременно уходить из терапии. Модель эмоциональной схемы предполагает, что терапия может быть более продуктивно ориентирована на цели личной эффективности, более полного смысла в жизни и достижения желаемых целей. Помощь пациентам в достижении большего контроля над способностью участвовать в трудных задачах даст им возможность достичь большего смысла в жизни. Скорее эта модель предполагает, что развитие способности переносить сложные эмоции как средство достижения цели будет более полезным, чем сосредоточение внимания на снижении неприятных эмоций. Другими словами, аналогично ACT и DBT, терапия эмоциональной схемой предполагает, что готовность делать сложные вещи для достижения поставленных целей является более полезным подходом для пациентов.

Модель расширения возможностей предполагает, что пациент может задать три вопроса:

(1) «Что я хочу?»

(2) «Что я должен сделать, чтобы получить это?»

(3) «Готов ли я это сделать?»

Таким образом, пациент, который хочет потерять 20 кг. (цель), должен будет есть меньше и больше тренироваться (что нужно сделать). Вопрос в том, желает ли пациент делать то, что нужно сделать. Эмоциональный дискомфорт, самодисциплина, личная жертва и принятие разочарования - все это часть сделки. Терапевт непосредственно сталкивается с вопросом о готовности: «Готовы ли вы делать то, что вы не хотите делать, чтобы вы могли получить то, что хотите получить?».

Действительно, терапевт может сказать пациенту: цель на данный момент состоит в том, чтобы каждый день делать что-то, что вы не хотите делать, чтобы вы могли развить самодисциплину, которая вам понадобится для достижения того, что важно». Модель, представленная здесь, предполагает скорее устойчивость, чем стремление к комфорту. Терапевт может сделать толерантность к дискомфорту главной целью - своего рода «умственной мускулатурой» - так, чтобы пациенту ежедневно приходилось ценить мысль: «Я человек, который делает то, что трудно сделать». Терапевт может сказать: «Настоящая гордость приходит от преодоления препятствий, а не от достижения или наличия чего-либо. Гордость возникает из-за продолжающегося дискомфорта - от выполнения трудных дел - до достижения главных целей». Здесь особенно полезны две концепции - «конструктивный дискомфорт» и «успешное несовершенство». Конструктивный дискомфорт относится к использованию неудобных переживаний в качестве средства для достижения главных целей. Готовность испытать дискомфорт от интенсивных упражнений, чтобы прийти в лучшую форму, является хорошим примером. Успешное несовершенство предполагает готовность постоянно участвовать в нестандартном поведении в качестве средства продвижения к главным целям. Опять же, готовность регулярно заниматься спортом, даже если это означает, что вы выполняете неполную тренировку, может двигать пациента, который хочет похудеть, к цели улучшения физического состояния. Пациентам рекомендуется ежедневно отслеживать свой опыт неприятных переживаний, и просматривать эти переживания как часть более широкой картины на пути в достижении главных целей. Акцент смещен с ощущения хорошего самочувствия или ощущения радости на способность эффективно использовать дискомфорт.

Этот подход включает в себя развитие эффективного инструментального поведения и самоэффективности. Он включает в себя следующие аспекты: ориентация на будущее; целеустремленность; решение проблем; личная ответственность; инвестиции в дискомфорт; задержка удовлетворения; упорство; планирование; принятие риска; производительность; обучение и вызов; и гордость за производительность:

Ориентация на цель: устанавливает четкие цели и ориентируется на них.

Решение проблем. Рассматривает разочарование как возможность решить проблему.

Личная ответственность: имеет стандарты поведения (т. е. стандарты того, что является правильным или моральным) для себя и несет личную ответственность за результативность.

Личная ответственность: оценивает себя в соответствии с этими стандартами и считает себя ответственным за результаты, где это уместно.

Инвестиции в дискомфорт: рассматривает дискомфорт как необходимое вложение в личный прогресс.

Задержка удовлетворения: готов отсрочить личное удовлетворение, чтобы впоследствии получить награды.