Организация и проведение групповой психотерапии при заикании - О том, что в зеркалах. Очерки групповой психотерапии и тренинга - Кроль Л.М., Михайлова Е.Л.

Успешность групповой психотерапии при заикании во многом зависит от ее правильной организации, включающей ряд условий. Оптимальное число участников — 8—10 человек; увеличение группы отрицательно сказывается на интенсивности взаимодействия, в особенности при переходе к его вербальным формам. Крайне желательно, чтобы среди участников было хотя бы две—три женщины.

Длительность одного занятия 1,5—2 часа, причем лучше проводить его без перерыва. В рамках самого занятия возможны паузы, имеющие характер переключения и релаксации, иногда достаточно предложить пациентам в течение нескольких минут молча посидеть с закрытыми глазами. В эффективно работающей группе уже на втором этапе уровень самоорганизации оказывается достаточно высоким, и возникшая потребность в коротком отдыхе и переключении реализуется самостоятельно, не нарушая течения занятия. Следует помнить, что заикающиеся утомляются в процессе общения (особенно речевого): внимание психотерапевта к их коммуникативному самочувствию помогает создать нужную атмосферу и преодолеть ряд трудностей “технического” характера.

Целесообразно начинать занятия в точно оговоренное время; при этом собственная пунктуальность ведущего, его сосредоточенность на происходящем в группе и заинтересованность в общении с пациентами в известной мере становятся для них моделью поведения на занятиях. Лучше, если группа собирается всегда в одном и том же помещении, так как привычная обстановка способствует более быстрому включению в работу, актуализирует у участников воспоминания. Совершенно исключено случайное появление на занятии посторонних лиц. Если необходимо присутствие наблюдателя, ему отводится место за пределами круга. Опыт показывает, что интенсивное общение пациентов достаточно быстро создает своеобразное замкнутое пространство их взаимодействия, при этом присутствие наблюдателя вскоре перестает ощущаться участниками как помеха. Какие-либо комментарии или вмешательство с его стороны недопустимы.

При успешно развивающемся психотерапевтическом процессе пациенты обычно начинают приходить несколько раньше назначенного времени, чтобы настроиться перед работой, “обжить” комнату. Важно обеспечить им подобную возможность, так как спонтанная коммуникативная активность говорит о ценности и привлекательности общения в группе и является одним из знаков вовлеченности ее участников в психотерапевтический процесс.

Не стоит резко прерывать занятие по истечении его времени: (лучше за 5—7 минут напомнить участникам о приближении этого момента. В некоторых случаях работа затягивается дольше обычного (если происходящее в группе требует немедленного выяснения и отреагирования и не может быть отложено, например, до следующей встречи). Но такие выходы за временные рамки занятия не должны становиться правилом: умение пользоваться отведенным временем и дорожить им имеет значение для ощущения групповой ответственности за исход занятия и за свою работу в целом.

Позиция и поведение психотерапевта

в группе заикающихся на различных этапах

Непосредственное поведение психотерапевта в значительной степени определяет реальную направленность его действий — наряду с предлагаемыми им заданиями, тематикой обсуждений и прочими способами структурирования хода занятий.

Специфические особенности группы заикающихся вынуждают психотерапевта несколько отсрочить и смягчить реакции недоумения, раздражения группы, ее упреки и агрессию в свой адрес, облегчить для пациентов фазу ориентировки. Основной задачей первых нескольких занятий является незаметное для самих заикающихся вовлечение их в интенсивное взаимодействие, что само по себе становится альтернативой их установкам в отношении психотерапевта. Ожидания, касающиеся психотерапевта, отражают привычное отношение к любому формальному авторитету и предполагают собственное стереотипное (чаще всего — внешне конформное) поведение. Подобные установки, выраженные у различных пациентов в неравной степени, но в целом все же характерные, непродуктивны и не позволяют использовать психотерапевтический потенциал межличностных отношений в группе.

Поведение группового психотерапевта на первых занятиях характеризуется сочетанием двух на первый взгляд противоречивых тенденций. С одной стороны, он предлагает группе вполне определенные упражнения, организованные в четко структурированные, взаимосвязанные серии; с другой — ни в малейшей степени не определяет конкретного характера выполнения этих упражнений, не оценивает их успешность, не подсказывает выход из проблемных “микроситуаций”. Объяснение психотерапевтом смысла того или иного упражнения до его начала исключается, никаких вводных бесед о целях и задачах работы также не проводится. Для того чтобы показать, как достигается это сочетание заданности и спонтанности, приведем в качестве примера описание начала занятия.

Группа заикающихся, собравшаяся для первой встречи, обычно ожидает обязательного знакомства с правилами и программой предстоящего курса занятий. (Неоднократно наблюдалась ситуация, когда пациенты приходили на первое занятие с тетрадями, чтобы сразу начать записывать рекомендации.) Подтвердив своим поведением эту установку, ведущий группу вызовет к жизни множество других стереотипов. Поэтому с первых же минут работы в группе важно создать у пациентов ощущение непохожести всего происходящего на способы взаимодействия, известные по прошлому опыту. Столь же важно сразу вызвать спектр позитивных ощущений, связанных с общением. В одном из вариантов начала групповых занятий действия психотерапевта могут быть примерно таковы.

Точно в назначенное время он заходит в комнату, где будет происходить занятие и где заранее стулья или кресла поставлены в круг, здоровается с пациентами, садится в круг вместе с ними и без всякого вступления предлагает каждому “сесть в самую удобную, непринужденную, спокойную позу... обратить внимание на положение спины, шеи, ног ... на возможность спокойно и глубоко дышать”... Следующее предложение ведущего заключается в том, чтобы не спеша, плавно пересесть в другую, но также удобную и ненапряженную позу, а затем — в третью. За это время пациенты, слегка взволнованные и напряженные — что нормально для первой встречи — начинают чувствовать себя естественнее; непосредственное впечатление от того, что об их комфорте и самочувствии проявлена забота, заслоняет ощущение “неправильного” начала занятий без всякого предисловия. Следующее предложение может состоять в том, чтобы каждый, наоборот, попытался на несколько секунд сесть крайне неудобно, напряженно; затем следует просьба “подвигаться на своем месте так, как будто всем очень неловко, не по себе”; затем можно предложить каждому по-своему без слов выразить недоумение по поводу такого странного поведения остальных.

В этот момент, как правило, уже возникают улыбки: заикающиеся получают истинное удовольствие от того, что не стесняются на самом деле, а как бы играют в застенчивость, начинают смелее друг друга разглядывать. Их уже не беспокоит отсутствие обязательного знакомства на уроне бытового ритуала (имя, возраст, род занятий). Знакомство, между тем, уже началось; ведущий группу развивает его своим следующим предложением: каждому без слов как-то поприветствовать остальных, поздороваться со всеми по-разному. Обычно группа сталкивается с дефицитом вариантов, с трудностью подбора “своего” приветствия для каждого, но это также не становится предметом отдельного разбора, следует новое предложение — например, всем вместе как можно точнее повторить чье-либо приветствие и т.д.

Ведущий группу предлагает упражнения, следит за их соответствием состоянию участников, незаметно для них вводит различные способы взаимодействия, но при этом ничего не комментирует, не оценивает, не объясняет заранее. В конце первого занятия можно попросить членов группы познакомиться, назвав имена, но лучше сделать это также в игре, в движении.

В дальнейшем тактика ведущего направлена на то, чтобы, не отказываясь полностью от взаимодействия с участниками, максимально обратить их друг к другу. Следует отметить, что при проведении групповой психотерапии с больными, страдающими заиканием, конфронтация психотерапевта с группой в начальный период ее существования малоэффективна. Для того чтобы возникающее в группе напряжение, конфликты, в том числе и агрессия, направленная на ведущего, приобрели продуктивный характер, группа должна стать для участников значимой, привлекательной. Только в этом случае возможно поддержание так называемого группового баланса — динамического равновесия между поддержкой, заинтересованностью, подлинной сплоченностью и определенным напряжением, конфликтностью.

В ряде случаев в течение первого этапа пациенты почти не проявляют растерянности или недовольства: это нельзя расценивать как негативный факт, свидетельствующий об отсутствии терапевтиче­ской динамики и искусственном благополучии в отношениях группы и психотерапевта. Как уже указывалось, с точки зрения процессов, обычных для групповой психотерапии неврозов, первый этап ведения группы заикающихся является подготовительным, обеспечивающим предпосылки для дальнейшей эффективной работы.

Тем не менее, иногда проведение невербального тренинга с заикающимися может стать поводом для агрессии в адрес психотерапевта. Для него также важно стимулировать откровенное и конструктивное обсуждение подобных вопросов и упреков в свой адрес, как и в описанных в литературе вариантах групповой работы с больными неврозами. Но при этом крайне существенно, чтобы недоумение и недовольство пациентов наталкивались на некоторые противоречия в их опыте взаимодействия. Например, вопрос “Зачем мы всем этим занимаемся”, заданный на третьем-четвертом занятии подготовительного этапа, уже содержит в себе возможность позитивного ответа со стороны кого-либо из других участников. Если же обсуждение целей и задач занятий преждевременно, возникает опасность актуализации всех специфических черт группы заикающихся.

Обычно негативные тенденции по отношению к психотерапевту возникают в начале второго этапа ведения группы, при постепенном переходе от “бесконфликтных”, более или менее игровых к личностно значимым темам и вопросам. Характерно, однако, что агрессия в адрес психотерапевта в этот период не бывает столь “монотематической”, упорной и единодушной, как это можно наблюдать в группах заикающихся, с которыми не проводилась работа подготовительного этапа.

С каждым занятием все большее значение приобретают невербальные проявления ведущего группу — тем более, что целенаправленное привлечение внимания к этой стороне коммуникации ведет к возрастанию наблюдательности пациентов. Если психотерапевт требует от участников активности, самостоятельности, неформального и спонтанного общения, но при этом сам перебивает их, торопит, комментирует их высказывания и действия в безапелляционном тоне или даже только посматривает на часы или бросает несколько безучастных взглядов в окно, группа быстро улавливает несоответствие между тем, что ведущий говорит, и тем, что он делает.

Среди конкретных навыков невербального поведения психотерапевта, работающего с группой заикающихся, специфическое значение имеет его умение контролировать свое дыхание и незаметно снимать возникающие мышечные напряжения. Дело в том, что иногда неопытные групповые психотерапевты, искренне сопереживая заикающимся в момент речевой судороги, невольно повторяют рисунок их невербального поведения — задерживают дыхание, напрягают мышцы артикулярного аппарата и т.д. Такое непроизвольное эмпатическое поведение нежелательно по ряду причин: возникает своего рода “резонанс” напряжений, взаимно усиливающих друг друга, в поведении психотерапевта видна тенденция говорить “за пациента”, что также не соответствует общей направленности его действия; наконец, такое поведение наглядно противоречит тезису о том, что заикание не является основной особенностью общения участников группы.

При проведении невербальной части занятий реальная позиция психотерапевта проявляется в каком-то смысле больше, чем в любых его заявлениях. Его неподвижность, еле заметная отстраненность от круга, в котором работают пациенты, тем более — оценки и комментарии создают для группы удобную возможность занять пассивную, зависимую позицию, заключающуюся в формальном выполнении предлагаемых действий как навязанных извне, без привнесения своего содержания и, соответственно, без чувства самостоятельности, собственного влияния на все происходящее. На самом же деле ведущий только предлагает материал для работы, определенным образом его организует и, по возможности, недирективно стимулирует наполнение этого материала собственным содержанием, предоставляемым данной группой. Некоторые невербальные упражнения психотерапевт может начинать сам, при этом отнюдь не задавая эталона или образца выполнения, а только подчеркивая свое участие в ситуации на равных основаниях. В какой-то момент, когда пациенты увлекутся взаимодействием друг с другом, можно незаметно прекратить делать то или иное упражнение вместе с ними, если это не нарушит атмосферу занятия.

Имеет значение интонация, в которой предлагается любая задача, будь то невербальное взаимодействие, рисунок или тема дискуссии. Интонация ни в коем случае не должна быть жесткой, императивной, не должна подавлять участников. Громкий и напряженный голос ведущего, торопливая и небрежная речь или стандартные, заученные обороты также плохо сказываются на атмосфере занятия. Для психотерапевта, работающего с заикающимися, важно научиться не навязывать им своих интонационно-мелодических особенностей, давать пациентам возможность себя перебивать, заканчивать начатую им фразу по-своему, т.е. постепенно приучать их к самостоятельному ведению разговора, к владению речевой ситуацией, к ощущению ценности их собственных высказываний. Возникновение в группе диалогического взаимодействия во многом определяется поведением психотерапевта, так как участники склонны усваивать, перенимать те или иные способы ведения беседы, характер его реплик и комментариев. Поэтому особенно важно именно на первом этапе ведения группы воздержаться от оценочных суждений, собственных интерпретаций поведения пациентов, развернутых высказываний монологического характера.

В качестве одной из возможных ошибок при построении занятий начального этапа следует упомянуть опасность преждевременной вербализации ощущений пациентов. Когда в ходе сложного (в силу непривычности) взаимодействия ведущий настойчиво опрашивает “Что Вы чувствуете?” или “Что означает поведение такого-то?”, — у членов группы возникает впечатление, что они не знают ответа на простой вопрос, и вместо внимательного и подробного погружения в часто смутные и противоречивые ощущения, пациенты торопятся их объяснить, невольно переходя на бытовой, стереотипный и оценочный язык.

Поскольку в групповой психотерапии отношения специалиста и больных опосредованы динамикой складывающегося группового взаимодействия, психотерапевт может оказаться вовлеченным в самые разные ситуации. Возможны попытки возложить на него ответственность за те или иные трудности, испытываемые участниками (например, затянувшееся молчание), могут иметь место любые интерпретации его поведения, откровенная агрессия в его адрес, поиск зависимости от него и т.д.

Поведение психотерапевта во всех этих случаях не может быть заранее регламентировано и во многом зависит от его личностных особенностей, но разрешение им конкретной ситуации всегда направлено на стимуляцию собственной активности пациентов, их самостоятельности и способности к эффективному взаимодействию, а также на поддержание группового баланса.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ МОНОЛОГИЧЕСКОЙ И ДИАЛОГИЧЕСКОЙ ОРИЕНТАЦИИ ОБЩЕНИЯ В НОРМЕ И В УСЛОВИЯХ НАРУШЕННОЙ КОММУНИКАТИВНОЙ ФУНКЦИИ

Проблема диалогичности — важнейшей характеристики общения — одна из наиболее актуальных проблем как психологической теории, так и конкретных исследований (см. 8, с. 3—23; 5; 3; 2, с. 219—244; 11, с. 223—241). В рамках этой проблемы представляется важным вопрос о преимущественной ориентации субъекта общения на диалогические или иные формы коммуникации. Такая ориентация характеризует существенные стороны “стратегии общения”, за которой могут стоять явления различных уровней — от той системы знаний, умений, навыков, которую принято называть коммуникативной компетентностью, до ценностных ориентации данной личности.

Оценка субъектом собственного участия в диалогической и иных формах коммуникативного взаимодействия, удовлетворенность или неудовлетворенность сложившимися формами общения, привлекательность другого коммуникатора с точки зрения преобладания диалогического или монологического начала в его способе общения — все эти аспекты ориентации на определенные формы речевой коммуникации могут представить как научный, так и практический интерес.

Наша статья — фрагмент экспериментально-психологического исследования общения в норме и в условиях нарушенной коммуникативной функции. В качестве такого нарушения, затрагивающего различные уровни процесса устной коммуникации, было выбрано заикание (логоневроз). Как известно, заикание характеризуется не только собственно речевыми трудностями, но и широким спектром вторичных расстройств, в том числе и нарушениями отношения к общению, своеобразными коммуникативными установками, сформировавшимися в условиях речевого дефекта (см.: 9; 6, с. 213—216; 10, с. 100—110).

Цель настоящей работы — экспериментальное исследование преимущественной ориентации общения в норме и при заикании. Предшествующий опыт практической работы с психотерапевтическими и тренинговыми группами (в том числе и с группами, состоящими из заикающихся) позволил сформулировать гипотезу о качественной специфичности ориентации общения при заикании: если нормальное общение характеризуется преимущественно диалогической ориентацией*, то у заикающихся формируется специфическая тенденция к переоценке привлекательности и ценности монологических форм речевого общения, которое в известной мере становится “идеальной моделью” коммуникации. Стремление к успешности монологической коммуникации в этом случае вытесняет диалогическую ориентацию общения, характерную для здоровых людей (с. 4, с. 164—174).

В исследовании принимали участие 123 больных 16—52 лет (92 мужчины и 31 женщина) и 100 здоровых испытуемых 16—49 лет (76 мужчин и 24 женщины). Соотношение возрастных и социальных подгрупп также было практически одинаковым.

Поскольку коммуникативные процессы неотделимы от социального, культурного и языкового контекста, подбор испытуемых осуществлялся с учетом ряда дополнительных факторов. Одна группа была аналогична другой не только по социальному составу, но и по представленности в каждой из них лиц, для которых монологические формы коммуникации являлись профессионально необходимыми (преподаватели, руководители). Учитывались также те случаи, когда регламентированные формы речевого общения предполагались испытуемыми в будущем (студенты педагогических вузов и училищ), случаи повышенных коммуникативных нагрузок (мастера на производстве, врачи, продавцы), определенный процент испытуемых, для которых русский язык — не родной.

Была разработана специальная анкета, в которой наряду с представленностью у себя различных форм речевого общения испытуемые количественно оценивали желательные изменения в этом плане, а также представленность основных форм речевой коммуникации у любого человека, чью манеру общения они оценивают позитивно, и у негативно оцениваемого коммуникатора. Испытуемым, страдающим заиканием, предлагалось также оценить представленность различных форм речевого общения у лиц, не имеющих никаких речевых трудностей.

При разработке анкеты были использованы определения монолога, диалога и полилога, приводимые в литературе по проблемам русской разговорной речи; при этом некоторые тонкости, важные для специалистов-языковедов (например, различие между собственно монологом и рассказом), сознательно опускались (см. 1, с. 3—24)

Инструкция к заполнению анкеты испытуемыми формулировалась следующим образом: “Вся Ваша речь может быть разделена на три формы: монолог, диалог и полилог. Монолог — это изложение любых событий, любой пересказ или сообщение, когда есть один говорящий, а остальные, в основном, слушают. Диалог — это разговор двоих, к нему могут относиться различные деловые и неделовые обсуждения, споры, обмен мнениями, бытовые разговоры, разговоры по телефону — все случаи, когда “есть попеременное участие партнеров по общению”. Наконец, полилог — это такая форма разговорной речи, в которой несколько участников, и все они активны в речевом отношении; это — общий разговор, в котором больше двух участников.

Вам предлагается принять весь объем своей речи за единицу, т.е. за сто процентов, и приблизительно оценить, как она распределена у Вас по этим трем формам: сколько процентов составляют Ваши монологи, Ваше участие в различных диалогах и полилогах. Это и будет первая вертикальная графа анкеты, которая перед Вами”.

Подобная анкета для здоровых испытуемых отличалась отсутствием графы “У хорошо говорящих”.

Инструкция давалась устно и по мере заполнения испытуемыми каждой следующей графы делались необходимые пояснения. Так, экспериментатор уточнял, что негативная или позитивная оценка манеры общения еще не означает такой же оценки личности другого человека в целом; сообщалось, что различия между графами “У Вас” и “Как бы Вам хотелось” необязательны, и если человек доволен сложившимся распределением своего речевого общения, таких различий может и не быть. Комментарии оценочного характера и ответы на вопросы испытуемых, которые могли бы повлиять на результаты, исключались.

Образец анкеты для испытуемых, страдающих заиканием

                                          Распределение форм речи

Формы                                  

речи

Монолог

Диалог

Полилог

Выделенные в анкете графы позволили количественно оценить следующие характеристики: а) представление здоровых испытуемых и заикающихся о реальном распределении их устной речи в пределах трех существующих форм — монолога, диалога и полилога; б) оцен­ку заикающимися соответственного распределения форм у нормально говорящих людей; в) представление здоровых испытуемых и заикающихся об идеальном, с их точки зрения, распределении всего объема речевого общения по трем указанным формам; г) зависимость или отсутствие зависимости между представленностью тех или иных форм речевого общения у другого человека и позитивный или негативной оценкой манеры его общения в целом.

Анализ результатов показал, что различия между двумя группами по самооценке выраженности различных форм речевой коммуникации (графа “Распределение форм речи”) невелики и статистически недостоверны, т.е. здоровые испытуемые и заикающиеся оценили распределение монолога, диалога и полилога в своей речи примерно одинаково: 25,9—29,0%, 41,7—44,6%, 27,5—28,8%.

Основное же отличие результатов анкетирования в двух группах заключается в том, что заикающиеся стремятся к монологической речи больше, чем здоровые испытуемые, а при диалоге наблюдается обратное соотношение (данные, касающиеся полилога, недостаточно информативны). Иными словами, испытуемые двух исследуемых групп продемонстрировали противоположное отношение к монологической и диалогической устной коммуникации: если заикающиеся предпочитают монологическую речь и считают, что частью диалогов можно поступиться, то здоровые испытуемые, напротив, стремятся к сокращению количества монологической речи. Кроме того, заикающиеся склонны приписывать “хорошо говорящим” тот объем монологической речи, к которому в идеале стремятся они сами.

Испытуемые, не имеющие коммуникативных нарушений, оказались в большей степени, чем заикающиеся, “единодушны” в своей негативной оценке манеры общения людей с преобладанием монологического начала в общении: среди протоколов этой группы — четыре оценки негативно воспринимаемой манеры общения как стопроцентно монологической. У заикающихся испытуемых в последней графе анкеты вместе с негативными оценками излишней монологичности есть и такие, согласно которым отрицательно оценивается недостаточная представленность монолога в речи другого лица. Создается впечатление, что при условии монологичности или диалогичности общения в норме они играют более существенную роль для формирования эмоционально заряженного отношения к манере общения другого человека. Соотношение усредненных оценок по двум последним графам анкеты для здоровых испытуемых таково: 26,8% — 43,2% — 30,2% (“У человека, чья манера общения Вам нравится”) и 61,8% — 19,5% — 19,9% (“У того, чья манера общения Вам не нравится”). Для заикающихся усредненные значения этих оценок оказались соответственно 34,2% — 35,8% — 27,9% и 43,6% — 29,3% — 25,2%.

При анализе результатов были выделены подгруппы испытуемых, отличающиеся по минимальному признаку монологической или диалогической ориентации. В качестве такого минимального признака использовали соотношение значений в графе “У Вас” (X8, X13 в машинной обработке) по монологу и диалогу и значений в графе “Как бы вам хотелось” также по этим двум формам речевого общения (соответственно Х10 и X15). Оказалось, что среди заикающихся отмечают у себя дефицит монологической речи (Х10— X8>0) 80 испытуемых, что составляет 65,0% всей группы, среди здоровых — лишь 20 человек (20%).

Таблица 1

    Контингент               Х10—Х8 >0                Х10—Х8 >0               Х10—Х8= 0

   опрашиваемых

    Нормально

    говорящие                   20 (20%)                 53 (53%)                 27 (27%)

    Заикающиеся               80 (65,0%)              27 (22,2%)              16 (12,8%)

Таблица 2

     Контингент

   опрашиваемых             Х15—Х13 >0              Х15—Х13 >0                Х15 = Х13

    Нормально

    говорящие                    40 (40%)               19 (19%)                  41 (41%)

    Заикающиеся               39 (31,7%)            82 (66,7%)                  2 (1,6%)

При введении критерия минимального стремления к увеличению диалогичности своего общения (X15—X13<0) наблюдается обратная картина. В группе здоровых испытуемых лишь 19 человек (19%) хотели бы уменьшить долю диалогической коммуникации, в то время как среди заикающихся — 82 человека (66,7 %).

Все различия достоверны с высоким уровнем значимости (Х2 = 42,73 по первому критерию и 20,56 по второму; р<0,01).

Таким образом, предположение о своеобразии ориентации общения у заикающихся по сравнению с ориентацией общения в норме подтверждается данными анкетного исследования.

Большинство здоровых испытуемых ориентировано на диалогическую форму общения. При оценивании другого коммуникатора характеристики монологичности или диалогичности оказались существенными для формирования положительного или отрицательного отношения к нему. Лица с явным преобладанием монологической коммуникации оценивались негативно, а образ позитивно оцениваемого коммуникатора сближался с представлением об идеальном распределении различных форм речевого общения у себя и предполагал соответственно большую диалогичность. Тенденция здоровых испытуемых в отношении участия в полилоге аналогична проявляемой к диалогу, хотя и менее выражена.

У лиц, страдающих заиканием, наблюдается противоположная картина: стремление к увеличению объема монологической речи и сокращению доли диалогического общения. В оценке привлекательности другого коммуникатора распределение различных форм речевого общения не так актуально, как для здоровых испытуемых; в ряде случаев привлекательной оказывается монологичность. По нашему мнению, полученные результаты отражают имеющиеся у взрослых заикающихся нарушения мотивационной стороны общения, нуждающиеся в направленной психологической коррекции.

Предлагаемая в настоящей работе анкета может быть модифицирована в соответствии с конкретными задачами тех или иных исследований и предоставлять, в ряду других методик, дополнительную информацию о системе субъективных оценок различных форм устного общения.

Литература

1. Баринова Г.А. и др. Русская разговорная речь: Тексты. М., 1978.

2. Беляева А. В., Майклз С. Монолог, диалог и полилог в ситуациях обще­ния // Психологические исследования общения. М., 1985.

3. Йотов Ц. Диалог в общении и обучении. София, 1979.

4. Кроль Л.М. Логоневроз как модель для изучения семиозиса устной речи // Учен. зап. Тарт. ун-та. 1979. Вып. 481.

5. Леонтьев А.А. Психология общения: Учеб. пособие для студентов-психологов. Тарту, 1974.

6. Личко А.Е. Подростковая психиатрия. Л., 1985.

7. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1985.

8. Ломов Б.Ф. Проблема общения в психологии (вместо введения) //Проблема общения в психологии. М., 1981.

9. Xавин А.Б. Отношение к своему дефекту индивида и его окружения (на модели заикания): Автореф. дис. ... канд. психол. наук. Л., 1974.

10. Шкловский В.М., Кроль Л.М., Михайлова Е.Л. Групповая психотерапия: Вопросы теории и практики (на модели психотерапевтической группы больных логоневрозом) //Психол. журн., 1985. Т. 6, № 3.

11. МсGuirе М.Т. Dyadic communication, verbal behavior, thinking and understanding: I. Background problems and theory //J. of nervous and mental disease. Baltimore. 1971. Vol. 152. № 4.