В.А.Зайцев (КГТУ). К ДИАЛОГУ  КУЛЬТУР  (РОССИЯ  —  УКРАИНА) - Отражения. Труды по гуманологическим проблемам - А. Авербух - Синергетика

Утрата внутренней энергии двумя всеобъемлющими идеологиями индустриальной цивилизации — либерализмом (капитализмом) и социализмом стала заметна уже в 60-х гг. Давал себя знать назревающий общий кризис индустриализма (исчерпание ресурсов, гонка вооружений, экологические проблемы). Возникли идеи постиндустриализма, "третьей волны" цивилизации. Уже в те годы А.Тойнби писал, что капитализм и социализм отступают перед напором национализма. Он видел в этом огромный регресс цивилизации и был проникнут тяжелыми предчувствиями. Задолго до него о грядущем подъеме национализма, рассматривая его как реанимацию зоологических, пещерных инстинктов первобытного человека, писал Н.А.Бердяев.

Пожалуй, общим местом стала мысль о том, что самые тяжелые испытания выпадают на долю России и русских. Развалился Союз и 25 млн. русских оказались за границей. Для всего народа распад великого государства явился подлинной трагедией, но самый страшный удар испытали русские, оказавшиеся иностранцами в собственной стране. Почти половина из них — на Украине. Особенно трудно детям: через несколько десятилетий они потеряют свою национальную идентичность, свою культуру.

Последние годы я с глубокой горечью наблюдаю  на родной для меня украинской земле вакханалию антироссийских и даже антирусских настроений. В переполненном автобусе по дороге на дачу мой сосед утверждает, что все беды Украины от засилья русских на командных должностях (мысль можно принять с точностью до наоборот). Расхождение с Россией обосновывается понятной для дачников аналогией: "Дружить надо с соседом через огород". Другой мой знакомый "помiркований нацiоналiст", бедствующий с многодетной семьей, гордо заявляет: "Украинской армии нужны солдаты". Национализм  в межличностных отношениях, на бытовом уровне особенно опасен. Во время очередного пикетирования областной администрации я наблюдал как от одной группы людей к другой переходили два субъекта, рассуждая о врожденной лени и алкоголизме русских, которые заразили этими пороками украинцев.

Но, конечно же, главную ответственность за разжигание межнациональной розни несут теоретики, идеологи  и публицисты.

Трудно найти более пестрый в этническом отношении  город, чем Одесса. Века совместной жизни представителей разных народов и наций создали в городе атмосферу истинного интернационализма, толерантности в  отношениях между людьми. Тем не менее в большинстве городских газет преобладают материалы националистического и антирусского характера.

Не случайно в весьма популярном среди политиков Запада прогнозе утверждается, что в Украине имеет место непримиримый межнациональный конфликт, около 12 млн. русских на востоке и украинские националисты на западе готовы разыграть боснийский вариант в огромных масштабах. Скорее всего ситуация чрезмерно драматизируется. Но когда в одесской прессе читаешь, что история России — "история  московского бандитизма", что русские — "пятая колонна", что у русских набор хромосом иной, нежели у украинцев, понимаешь, что для подобного прогноза есть основания (1).

Меня трудно заподозрить в великорусском шовинизме: более 20 лет прожил на Украине, родственники по матери — украинцы, белорусы, во времена столыпинской реформы переселились из черниговской губернии в Сибирь. Кстати, и сейчас север Тюменской области вместо Ханты-Мансийский называют Хохлы-Мансийским округом (здесь на нефтепромыслах очень много украинцев). И если уж говорить о чистоте нации, о генах, то самое активное их смешение произошло между русскими и украинцами.

Сейчас стало модным плюнуть на Россию и русских ядовитой слюной, порассуждать о крахе последней колониальной империи. А задумывались ли сторонники данного тезиса об исключительности этой империи? Где еще "колонии" жили лучше, чем сама метрополия (Россия): еще по результатам переписи 1979 года среди всех союзных республик Российская Федерация оказалась на последнем месте по всем жизненно важным социально-экономическим, культурным и демографическим показателям. А ведь к 1917 г. Россия была наиболее развитой страной среди тех, которые потом объединились вокруг нее в Советский Союз. Теперь же, когда взять у нее, обессилившей от войн, пароксизмов сталинщины и тоталитаризма, больше нечего, ее можно, как состарившегося донора, оттолкнуть. Выходит, что народ, протянувший руку помощи другим народам, выступает ныне в роли "Ивана- дурака". Но неплохо бы помнить и финалы русских сказок.

Конечно же, антирусские настроения стимулируются и практикой посылки в республики бывшего Союза воинских формирований, укомплектованных светловолосыми парнями, с целью умиротворения межнациональных конфликтов.

Но проблемы, трудности русско-украинского диалога культур имеют более глубокую природу, вытекающую и из особенностей национального характера. И.Р.Шафаревич тонко подметил, что русский человек считает всех людей равными себе в том смысле, что "сразу записывает их в русские", что свидетельствует о "неумении видеть границу, отделяющую нас от других наций" (2).  Выдающийся английский дипломат лорд Керзон, предпринявший в качестве специалиста по колониальным вопросам путешествие по среднеазиатским владениям России, на основании личных наблюдений писал: "Россия бесспорно обладает замечательным даром добиваться верности и даже дружбы тех, кого она подчинила силой.... Русский братается в полном смысле слова. Он совершенно свободен от того преднамеренного вида превосходства и мрачного высокомерия, который в большей степени воспламеняет злобу, чем сама жестокость. Он не уклоняется от социального и семейного общения с чуждыми и низшими расами"(3) (Обратите внимание на этот характерный для англичан эпитет — "низшая раса". — В.З.). В русском начисто отсутствует какое бы то ни было чувство национального превосходства, может быть именно поэтому представители других наций так легко включаются в состав русского народа. Никогда не испытывавший симпатии к России и русским Ф.Энгельс писал: "Между тем каждый русский немец во втором поколении является живым примером того, как Россия умеет русифицировать немцев и евреев. Даже у евреев вырастают там славянские скулы" (4).  Этот дар русского духа и русской природы  непринудительно и незаметно обрусевать людей иной крови передается в южнорусской поговорке: "Папа турок, мама грек, а я русский человек".

Но "общечеловечность" (Ф.Достоевский), всемирная отзывчивость русского характера имеет противоположный полюс — ослабленное чувство национального самосознания, самые низкие индексы национальной сплоченности и солидарности, осознания собственных интересов. Еще в конце XVIIIв. выдающийся русский историк Н.М.Карамзин писал: "Я не смею думать, чтобы у нас в России было не много патриотов, но мне кажется, что мы излишне смиренны в мыслях о народном своем достоинстве, а смирение в политике вредно,  кто самого себя не уважает, того, без сомнения, и другие уважать не будут".

Сейчас Россия освободилась от бремени так называемых колоний и получила возможность сосредоточиться на собственных проблемах. Во всех регионах самого большого в мире государства наблюдается подъем национального самосознания русских, консолидация народа на основе русской национальной идеи.  Русофобия в свою очередь вызывает экстремистские крайности типа общества "Память" среди незначительного процента русского населения. Но нигде в России я не заметил антиукраинских настроений, более того русские искренно недоумевают по поводу антирусской направленности украинского национализма. Многие века общей исторической жизни России и Украины сформировали и единое общерусское сознание. И народ понимает нутром, что разделились не русский, украинский и белорусский народы, а их партийно-номенклатурные властные элиты. Еще в XVIII-XIX вв., прежде всего в результате централизаторской политики Екатерины II, в немалой степени пропитанной универсальным и космополитическим духом Просвещения, подавляющая часть русской образованной публики искренно считала, что "малороссийское племя" есть часть единого русского народа, а незначительные культурные отличия, присущие, впрочем, только низшим социальным классам, всего лишь отдаленные отголоски былого раздельного существования, нивелирующиеся поступательным развитием общерусской культуры.

В условиях отсутствия национальной государственности и крайней затрудненности развития собственной культуры у украинцев проявились сильные тенденции к культурной ассимиляции. Многих представителей украинской знати привлекало могущество и величие Российской империи, возможности блестящей карьеры. Для них Украина стала частью, хотя и особенно дорогой, имперского целого, а украинский народ — лишь "племенем" российского народа. Типичными для малороссийской ментальности являются слова Виктора Кочубея — украинца, принадлежавшего к ближайшему окружению Александра I: "Хотя я и родился хохлом, я больший россиянин, нежели кто иной.  Мое положение поднимает меня над всякими мелкими помыслами. Я рассматриваю заботы ваших (Украины) губерний с точки зрения общих интересов всего нашего общества" (5).  Показателен пример с созданием украинского литературного языка И.Котляревским. Свою "Энеиду" он  рассматривал как литературный эксперимент, используя язык селян  и мещан для получения комического эффекта. Остается неоспоримым тот факт, что "малороссийское" самосознание преобладало в среде украинской знати, а сами украинцы часто были активными противниками идеи украинской самостоятельности и самобытности. Поскольку языком и  культурой украинцы особенно близки русским, Украина рассматривалась как по сути российский край.

Таким образом, сложившаяся в начале XIXв. ситуация была чревата неизбежной культурной коллизией: с одной стороны, значительная часть русского общества была психологически и интеллектуально не готова увидеть в украинцах  отдельный народ и признать за ними право на отдельную национальную культуру; с другой стороны, украинцы под флагом романтизма начали более уже не прекращающуюся борьбу за свою особую национальную и культурную идентичность.

Рубеж XVIII-XIX вв., а точнее 1798 г. — условная дата рождения украинского культурно-национального движения. Тогда в Петербурге вышли в свет два сочинения — "Записки о Малороссии" Якова Марковича и, что особенно важно, "Энеида" Ивана Котляревского, положившая начало современной украинской литературе. Наконец, в 1840г. в Петербурге вышел "Кобзарь" Тараса Шевченко. Русская публика следила за процессом украинского культурного возрождения со смешанным чувством любопытства и настороженности. Автор "Отечественных записок", поместивший в книжке журнала за 1840г. в целом хвалебную рецензию на "Кобзарь"  Шевченко, в конце задается следующим вопросом: "Но зачем же г.Шевченко пишет на малороссийском, а не на русском языке?" Журнал "Сын Отечества"  высказывается еще более определенно: "Мы уже несколько раз говорили, что всю нынешнюю искуственную малороссийскую поэзию считаем шалостью и прихотью, и, признаемся, не понимаем: как можно людям с дарованием заниматься такими пустяками? Жаль видеть г-на Шевченко, когда он уродует мысли и русский язык, подделываясь под хохлацкий лад! У него есть душа, есть чувство, и его русские стихи, вероятно, могли бы прибавить долю хорошего в нашу настоящую русскую поэзию".

Конечно, мысль о некой неполноценности украинской культуры печальное и тяжелое заблуждение, но нужно же понять его глубинные исторические истоки и основания, коренящиеся в несомненном кровном культурном родстве двух народов. Гений обоих наших народов Н.В.Гоголь, отвечая на вопрос, кем он себя считает, украинцем или русским, пишет своей приятельнице: "Сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину  перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены богом, и как нарочно каждая порознь заключает в себе то, чего нет в другой — явный знак, что они должны пополнить одна другую" (6).

Не нужно упускать из виду, что великий процесс русско-украинского межнационального синтеза начался в глубине веков.

Прослеживается своего рода цикличность  в отношениях Украины и России, где можно различить общие фазы, которые, повторяясь и затухая, вели к объединению:

1) обращение к Москве за помощью;

2) помощь получена и кризис преодолен;

3) присутствие России начинает тяготить, возникает стремление к независимости;

4) восстановление домосковского статус-кво в союзе с прежними врагами;

5) возобновление в более острой форме старого кризиса;

6) возвращение к России.

Стремление к дружбе, союзу с Россией неизбывно в украинском народе. В конце 1994г. Киевский международный институт социологии проводил очередной опрос на тему об отношении к России и СНГ. При ответе на вопрос: "Какими бы вы хотели видеть взаимоотношения Украины с Россией?" ответы распределились таким образом:

 — они должны быть такими же как с другими государствами с закрытыми границами, визами, таможнями — 14,7%;

 —Украина и Россия должны быть независимыми, но дружественными государствами с открытыми границами без виз и таможен — 49,1%;

 — Украина и Россия должны объединиться в одно государство — 33,5%.

Что касается вхождения Украины в СНГ, "за" высказывается 78,1% украинского населения (7).

Конечно же, тезис об "общерусской культуре", выдвигавшийся Белинским В.Г. и Струве П.Б., оказался серьезным практическим и теоретическим просчетом. Единая культура, полагал Струве, важнейшая скрепа Российского государства. Если же "интеллигентская украинская" мысль ударит в народную почву и зажжет ее своим "украинством", то это будет чревато "величайшим и неслыханным расколом в русской нации, который явится подлинным государственным и народным бедствием. Все наши "окраинные" вопросы окажутся совершенными пустяками в сравнении с такой перспективой "раздвоения" и — если за малороссами потянутся и белорусы — "растроения русской культуры". Как видим, в определенной мере опасения Струве оправдались.

Население России, затем СССР, представляло собой одно из самых больших в мире, сложных и пестрых этнических образований. В стратегической концепции слияния наций в единый советский народ вполне прочитывается методологическая установка Белинского и Струве на "общерусскую культуру". Постсоветский период выявил ее несостоятельность: благостная теория слияния сгорела в пламени межнациональных конфликтов. Прав был Б.И.Олейник, заявивший на сентябрьском 1989 г. Пленуме ЦК КПСС: "Воровали суверенитет республики, язык, историю, национальное достоинство во имя патологической теории слияния..." (Правда, 21 сентября 1989 г.)

Быть — это значит быть определенным, т.е. иметь свое собственное индивидуально-своеобразное лицо. С другой стороны, это значит быть объединенным с другими, таким образом, находить в них свое продолжение. Подлинное объединение предполагает в качестве своего условия именно индивидуальные различия, ибо неразличимость означает повторяемость — неразличимые повторяют друг друга. Повторяемость означает заменяемость, заменимость разрушает связь. Наблюдаемое сегодня во всем мире пробуждение национального самосознания свидетельствует о том, что процесс слияния наций противопоказан человеческой сущности, ибо человек прежде всего хочет быть, а быть — это значит быть чем-то определенным, т.е. иметь свое индивидуально-своеобразное лицо. Национальный характер и есть такое лицо.

Действительно мы необходимы и интересны друг для друга "лица необщим выраженьем": чем отличаемся, разнимся и тем самым дополняем друг друга. Но никакие самые разительные отличия не отменяют нашей принадлежности к роду людей, существ разумных. Забвение этого фундаментального принципа, преувеличение значения различий ведет к снижению разумности, к национализму.

В 1993 г. Минвуз Украины разослал циркуляр, в котором рекомендовал ввести в вузах курс научного национализма. Следует иметь в виду, что определению национализма научного быть в принципе не может. Национализм (равно шовинизм, расизм) не может быть обоснован рационально, но он имеет мощнейшие корни в эмоциональной сфере личности, в иррациональном чувстве общности крови, менталитете, психологии, сознания, истории нации. Сила национальных эмоций заставляет людей действовать  даже вопреки экономической и политической целесообразности.

Так называемая украинская национальная идея бытийствует как мифология, под которую подстраивается история и даже антропология. И тогда оказывается, что киевский царь Олег (IXв.) составил договор с Византией на украинском языке; что князь Игорь (герой "Слова о полку Игореве" XIIв.) был украинцем, что запорожские казаки изобрели подводную лодку; что русские — вообще не славяне, а полумонголы, наследственно склонные к алкоголизму и лени; украинцы же выше, красивее, здоровее (8). И уже совсем бредовое заявление О.Витовича, депутата Львовского облсовета, организатора погромов в русском культурном центре: "Борьба Киева против Москвы, Украины против России должна вестись до победного конца" (9).

Совершенно непонятно, как можно делать в многонациональном обществе, где каждый 4-й — русский,  основной интегрирующей силой национальную идею. При имеющемся содержательном  наполнении украинская национальная идея оскорбляет национальные чувства русской диаспоры и может привести к противостоянию.

Всякий национализм отвергает методологию, объективность истины, или, как говорил М.Хайдеггер, национализм сущностно субъективен.

Монополия марксистско-ленинской методологии сформировала у большей  части нашего общества плоскостное, одномерное, своего рода "однополушарное" сознание. Над советским человеком более 70 лет производился эксперимент, аналогичный опытам с собакой Павлова. У нее формировали положительный слюноотделительный рефлекс на изображение окружности, и отрицательный — на изображение эллипса. Затем опыт усложняли: круг поворачивали в поле ее зрения так, что он постепенно превращался в эллипс. Собака начинала беспокоиться, и в какой-то точке срывалась в истерическое состояние, либо впадала в апатию, отворачиваясь от неприятного зрелища. Два строго отработанных механизма включались разом и сталкивались в конфликте, в ошибке, в антиномии. Оказывается, что момент превращения А в не -А, момент, в котором "отождествляются противоположности" трудно переносим не только для собаки. Для развитого, подлинно культурного ума появление противоречия — сигнал возникновения неразрешимой с помощью заштампованных интеллектуальных действий проблемы, сигнал для включения мышления — самостоятельного рассмотрения вещей, в понимании которой возникла антиномия.

От убежденности в преимуществах социализма мы перешли к  тотальному  "очернению" своего недалекого прошлого, от жесткой привязки к  "единственно верной" методологии — к своего рода методологическому вакууму.

Образованный человек, понимающий значение методологии, прежде  всего будет с предельным вниманием и уважением относиться к научному понятию. Сколько недоразумений вызывает вольное обращение с понятием "нация". Как известно, признаки нации: язык, территория, экономические связи, психический склад, культура, самосознание в их общности. Можно ли, наполняя данные признаки конкретным содержанием, утверждать, что процесс формирования украинской нации завершился? Нет пока украинской нации, есть в этническом составе Украины народ украинский, русский и десятки других. Единая нация может сформироваться в далеком будущем только в том случае, если появится единый духовный стержень, единая объединяющая вера. И в этой связи вопрос единства украинской церкви становится принципиальным.

У психологов есть интересное наблюдение: важно не столько то что говорится, сколько зачем. В подобных "изысканиях" просматривается вульгарная и близорукая политическая конъюнктура: желание "развести", оторвать друг от друга историю, судьбу украинского и русского народов.

Украинская национальная идея играет основополагающую роль в официальной  идеологии и пропаганде. Между тем данные социологических исследований свидетельствуют об относительной  непопулярности национализма, незначительной распространенности в сознании населения признания первостепенной важности национальной идеи. Так, в Одессе исследование по выбору ценностей показало, что "национальная идея" (возрождение украинской  нации, ее культуры, языка, строительство независимого государства) "набрала всего 4% голосов, идея "социализма", "коммунизма" — 3% (10).

Даже среди тех, кто считает себя исключительно украинцами, около 36-37% — это украинцы русскоязычные, которые, когда имеют выбор на каком языке общаться, используют русский язык. Национально ориентированные деятели Украины фактически отталкивают от себя  этих украинцев. И отталкивают не только тем, что награждают унизительными прозвищами за иноязычие. Отталкивают тем, что активно выступают против придания юридического статуса некоторым культурным правам, какими русскоязычные граждане Украины пока фактически пользуются.

В первой половине нашего века выдающийся русский философ И.А.Ильин в провидческой статье "Что сулит миру расчленение России" писал: "Беседуя с иностранцами о России, каждый верный русский патриот должен разъяснить им, что Россия есть не случайное нагромождение территорий и племен и не искусственно слаженный "механизм" "областей", но живой, исторически выросший и культурно оправдавшийся ОРГАНИЗМ, не подлежащий произвольному расчленению... Расчленение его явилось бы невиданной еще в истории политической авантюрой... Территория России закипит бесконечными распрями, столкновениями  и гражданскими войнами... Россия превратится в гигантские "Балканы", в вечный источник войн, в великий рассадник смут... Она станет мировым бродилом, в которое будут вливаться социальные и моральные отбросы всех стран... — все уголовные, политические и конфессиональные авантюристы вселенной. Расчлененная Россия станет  неизлечимою язвою мира" (11).  Когда после падения коммунистического режима мировая пропаганда бросит во всероссийский хаос лозунг "Народы бывшей России, расчленяйтесь!", то откроются две возможности: или внутри России встанет русская национальная диктатура, которая возьмет в свои руки крепкие "бразды правления" , погасит этот гибельный лозунг и поведет Россию к единству, пресекая все и всякие сепаратистские движения  в стране;  или же такая диктатура не сложится, и в стране начнется непредставимый хаос передвижений, возвращений, отмщений, погромов, развала транспорта, безработицы, голода, холода и безвластия.

С потрясающей точностью И.Ильин прогнозирует дальнейшее развитие событий: "Допустим на момент, что все эти "свободолюбивые и демократические" усилия временно  увенчиваются успехом и Россия будет расчленена. Что  же даст этот опыт российским народам и соседним державам?"

При самом скромном подсчете — до двадцати отдельных "государств", не имеющих ни бесспорной территории, ни авторитетных правительств, ни законов, ни суда, ни армий, ни бесспорно национального населения. До двадцати пустых названий. Но природа не терпит пустоты. И в эти образовавшиеся политические ямы, в эти водовороты сепаратистской анархии хлынет человеческая порочность: во-первых, вышколенные революцией авантюристы под новыми фамилиями; во-вторых, наймиты соседних держав; в третьих, иностранные искатели приключений... и миссионеры... Все это будет заинтересовано в затягивании хаоса, в противорусской агитации и пропаганде, в политической и религиозной коррупции.

Новые государства окажутся через несколько лет сателлитами соседних держав, иностранными колониями или "протекторатами".

Чтобы наглядно вообразить Россию в состоянии этого длительного безумия, достаточно представить себе судьбу "Самостийной Украины"(12).

Многочисленные социологические исследования, проведенные Центрально-Украинским отделением Всесоюзного центра изучения общественного мнения и Институтом социологии АН Украины не обнаруживали широкого распространения выраженных националистических установок среди населения большинства регионов Украины. Но несмотря на это, а также на отсутствие вспышек межнациональной розни в Украине, "опросы общественного мнения зафиксировали высокий уровень обеспокоенности населения возможностью возникновения межнациональных конфликтов, во всех опросах, касающихся проблем, которые в наибольшей степени беспокоят население, проблема возможности возникновения межнациональных конфликтов занимала одну из лидирующих по стрессогенности позиций" (13).

Один из исследователей украинского национализма Лысяк-Рудницкий  подчеркивал, что "украинский национализм подпадает под понятие тоталитарного движения: национализм желал охватить своим влиянием всю жизнь украинского народа во всех ее проявлениях... Националистическое движение не ограничивалось только политическими задачами, а намеревалось руководить культурным процессом" (14).

Можно с уверенностью утверждать, что значительная часть нашего общества не освободилась от "однополушарного", тоталитарного мышления, и, выйдя со страшными издержками из классово-социалистического тоталитаризма, мы можем вползти в национально-государственный тоталитаризм.

Идеология тоталитаризма сразу ставит Россию "между молотом Европы  и наковальней Азии", в ситуацию конфронтации с обеими цивилизациями вместо традиционной для России роли моста между ними. Сегодня ослабленная Россия как никогда нуждается в длительной стабильности ее внешних сношений, чтобы "сосредоточиться" на собственных проблемах.

Как же тогда понимать провозглашенную на государственном уровне национальную идею в качестве ядра формирующейся идеологии? Каким должно быть ее реальное наполнение?

Можно с уверенностью сказать, что первым необходимым шагом в ее воплощении является помощь своим единокровным братьям за рубежами России.