Философия как инструмент. Большое интервью

ГЛАВНОЕ В ФИЛОСОФИИ - ЭТО ПОМОЧЬ ЧЕЛОВЕКУ НАУЧИТЬСЯ ДУМАТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНО

Согласно Бертрану Расселу, философия - это искусство рационального предположения. Философия помогает человеку задумался над своей собственной позицией по какому-либо вопросу, научиться понимать оппонента, а также способствует развитию критического мышления. Я задал несколько вопросов замечательному историку философии и литературы Дмитрию Хаустову. В интернете можно найти немало его интересных лекций по разным направлениям философии.

Какими качествами, на ваш взгляд, должен обладать настоящий философ?

- Качества философа определяются спецификой его деятельности. Специфика эта состоит в том, что философ имеет дело непосредственно с мышлением (вариант, который я позволю себе здесь не отличать от мышления: с сознанием), а уже потом с какими угодно объектами этого мышления.

Нетрудно догадаться, что, строго говоря, все люди имеют дело с миром только посредством мышления/сознания. Но разница в том, что в своей повседневности человеку свойственно проскакивать это принципиальное опосредование, переходить к объектам напрямую, как если бы между ними и самим человеком ничего не было, не высился бы изначальный экран мышления.

Тогда как философ тем и отличается от такого человека, что он не забывает про экран и направляет на него всё свое внимание. В этом смысле можно сказать, несколько поэтизируя ситуацию, что философ есть тот, кто памятует о некотором исходном человеческом забвении – забвении принципиальности мышления. Отсюда – обратно к вопросу: настоящий философ должен помнить о мышлении и удерживать на нем свое внимание настолько усиленно и продолжительно, насколько это возможно.

Способна ли философия повлиять на социальные процессы, или же она всегда останется в стороне от них?

- Сама по себе философия не меняет мир. Даже Маркс, в известном месте настаивавший на обратном, должен был понять, что, прежде чем менять мир, его всё-таки надо как-то понять. Мы уже говорили об этом: философ имеет дело не напрямую с вещами, но с мышлением этих вещей.

Философия осваивает, хранит или перекраивает формы понимания мира. В этом «пространстве» – в мире, уже как-то понятом, по-философски или нет, возможно некое действие. Оно, в свою очередь, может реализовываться с оглядкой на философию или без нее. Но никакое действие не существует в пустом и бессмысленном пространстве.

Поэтому верно, я думаю, сказать так: философия влияет на социальные и другие процессы тем, что эти процессы должны быть поняты, проинтерпретированы, объяснены. Качество и, скажем так, прилежность этого понимания определяет процесс протекания и результаты данного действия. Философия, проблематизируя пред-понимание мира, позволяет избавиться от многих ошибок и несуразностей. Подобное избавление – лучшее, что можно пожелать любому деятелю и реформатору.

Современная академическая философия способствует развитию критического мышления или скорее, наоборот, препятствует?

- К сожалению, здесь, во всяком случае касательно нашей страны, нельзя сказать в общем, по сути. С этим вопросом мы попадаем в дурную бесконечность частностей: какие-то представители так называемой академической философии способствуют развитию критического мышления, какие-то ему препятствуют. Какие-то философские факультеты готовят философов (строго говоря, преподавателей и историков философии), какие-то готовят армию неквалифицированных гуманитарных разнорабочих. О какой-то системности, как, к примеру, в случае Франции, очень сильной в своем философском образовании, у нас говорить не приходится – всё оставлено на волю случая и на личную добродетель членов академической корпорации.

Мне повезло, и я имел дело с выдающимися преподавателями, кандидатами и докторами, которые продемонстрировали мне образцовый подход к своей профессии. А. Ахутин, В. Стрелков, А. Круглов, В. Молчанов, Н. Кузнецова, А. Михайловский и многие другие своим профессиональным примером показали мне, что главное – это помочь человеку научиться думать самостоятельно.

Это и только это способствует развитию критического мышления. Соответственно, ясно, что этому развитию препятствует: ложная убежденность преподавателя в том, что единственно правильный ответ на вопрос, вообще вопросы, есть тот, который именно он, этот преподаватель, озвучивает, распространяет, отстаивает. Проще говоря, корень зла – в безальтернативности.

Какая философская идея вас больше всего вдохновила за последнее время? Например, меня впечатлила идея сверхчеловека Ницше, а также симулякры Бодрийяра.

- За последнее время появилось немало интересных концепций и текстов, однако для понимания их нужно держать в голове ту проблему, которая и определяет «настоящее время» для философии. Начиная примерно с 1980-х годов и до нашего времени магистральная линия в развитии философии связана с насущной проблемой позитивного преодоления негативистского постмодернистского тупика. Соответственно, самые интересные веяния в современной философии связаны с попытками разрешения этой проблемы.

Назову здесь лишь несколько тем: платонизм Алена Бадью, акторно-сетевая теория Бруно Латура, продолжение и углубление археологического проекта у Джорджо Агамбена, политическая рефлексия Жака Рансьера, «мышление тела» Жан-Люка Нанси, спекулятивный реализм Квентина Мейясу сотоварищи и даже, почему нет, комедийный лакано-марксизм милого сердцу многих Славоя Жижека. Всё это крайне интересно и заслуживает самого пристального внимания. Если вернуться к вопросу, в котором всё-таки употреблено довольно интимное слово «вдохновение», скажу так: сам я в последнее время больше других вдохновляюсь – и озадачиваюсь – Агамбеном.

Ницше часто говорил о необходимости переоценки ценностей и критики морали. Он призывал самим создавать новые ценности, что это за ценности могут быть сегодня по вашему мнению?

- Отвечу несколько «в сторону»: мне кажется, со времен неистового Ницше мы получили такое количество ценностей, что в данный момент рискуем утонуть в их изобилии и разноголосице; соответственно, наилучшей ценностью в данный момент – можно назвать это терапевтической точкой зрения – мне представляется умение отводить всяким ценностям свое место, и не больше. Я думаю, нужно заняться не ценностями, а как раз тем, кто оценивает, самими условиями оценки. Ницше, несмотря на броские декларации, фактически именно так и поступал.

Каким Вы видите будущее философии? Почему появились такие явления как антифилософия и постфилософия?

- Честно говоря, я не обладаю способностью заглядывать в будущее, поэтому и будущее философии для меня туманно. Я знаю одно: будущее философии непосредственно связано с будущим философствующего, поэтому надо, в который уж раз это будет сказано, позаботиться о самом себе.

Что до анти- и пост-философии, то я вижу в этом некоторые риторические, полемические приемы внутри самого философского спора (к примеру, Бадью называется анти-философами и нео-софистами своих коллег – Лиотара, Рансьера, других, – которые отстаивают иную точку зрения, отличную от достаточно тоталитарной позиции самого Бадью). А если говорить в общем, то мы не нуждаемся в изобретении какой-то особенной анти-философии, ведь ею проникнута вся наша жизнь: когда мы не думаем, мы и становимся анти-философами, а многие, очень многие проживают вполне анти-философскую жизнь от начала и до конца.

Нужно ли бороться за право на свободу мысли или нет?

- Свобода мысли (это, к слову, плеоназм: мысль по-настоящему всегда свободна, иначе это не мысль) – не такая вещь, на которую можно истребовать права. Ее отличает не юридическая, но фактическая необходимость: вы либо мыслите, либо нет, и никто не в состоянии контролировать это со стороны. «Право» на свободу мышления нельзя украсть, пожаловать или присвоить.

Можно создать такие условия социального существования, в которых глупость и умственное холуйство будут цениться значительно выше, чем независимое мышление и критическая позиция (к слову о современных ценностях). Но в конечном итоге всегда должен быть человек, который согласен с таким положением дел или не согласен.

Это значит, что страшен не внешний запрет, но самостоятельный, внутренний и свободный отказ от свободы. Именно с этим чудовищным обстоятельством мы сталкиваемся здесь и сейчас. И в этом свете, конечно, да – надо бороться за свободу мышления, то есть за мышление как таковое. Для этого надо здесь и сейчас мыслить строго, и не более того. Казалось бы, большое дело… Однако именно это дело сегодня массово и систематически не делается. Отсюда все беды.

Александр Грибанов
Дмитрий Хаустов

Специально для "Глубинная Психологии. Жизнь Пси"
#вГостяхУпсихолога #Интервью #Философия