Как психические нарушения признавались возможными - о философии и психиатрии XX века

Философская мысль XX века переживает ощутимые перемены, поле ее компетенции растет, развивается философская эпистемология (изучение знания), герменевтика (понимание, толкование), это говорит нам о том, что философский дискурс вступает в диалог с различными сферами научной и художественной деятельности человека. Активно развивается и диалог между философией и психиатрией. 

Психиатрия начала века нуждается в формировании представления о больном, как субъекте, о сознании больного для приведения в порядок всех своих методологических наработок, которые часто не умещались в одной классификации или даже противоречили друг другу.

В рамках диалога философского и психиатрического дискурсов осуществляется переосмысление классического представления о человеке, как субъекте. Теперь сознание человека описывается не только как рациональные представления переданные философам и психиатрам от Декарта. Теперь внимание обращается и к исследованиям иррациональных проявлений человеческой психики. В рамках феноменологической психиатрии (берущей в качестве теоретического обоснования переосмысленные философские идеи Э.Гуссерля), экзистенциального подхода в психиатрии (уделяющего предельное внимание конкретному человеку в его экзистировании) и антипсихиатрии (призывающей к гуманизации отношения к больным) опыт патологии требует себе места в формирующихся представлениях о сознании и психике человека, в формирующихся представлениях о человеке.

Рассмотрим результаты сотрудничества двух дискурсов в свете расшатывания целостного и статичного абсолютного субъекта классической философии и в свете включения иррационального в поле внимания науки. 

 

Эжен Минковски

На основании теоретической базы философской феноменологии (Гуссерль, Шелер), опираясь на идеи Бергсона и имея фундаментальную психиатрическую подготовку, Э.Минковски принимается исследовать опыт «патологического» в его сравнении с «нормальным». В качестве системы координат он вводит такие понятия, как «жизненное время» и «жизненный импульс».

Примечательна статья Минковски «Случай шизофренической депрессии», в которой он описывает свой опыт проживания с пациентом, наблюдения за ним, общения с ним. В ходе эксперимента Минковски устанавливает контакт с пациентом, начинает понимать его и обнаруживает множество сходств между опытом здорового человека и опытом шизофреника. Боль и страх Минковски называет базовой установкой человека по отношению к миру, однако в нормальном опыте эта установка встречает антагониста – индивидуальный жизненный импульс, который в условиях психического расстройства ослабевает, оставляя место главенствующему ощущению зла в мире. Пациент остается, как бы, изолирован от хороших поступков своего прошлого, от ожидания хорошего в будущем: перспектива закрывается для него, нарушается ощущение «жизненного времени». Для здорового же человека так же характерна установка на обнаружение господствующего зла и страха перед сенсорной болью, однако на противоположном полюсе жизни здорового находится тот самый индивидуальный жизненный импульс (например, удовольствие, которое приносят завершенные действия), который каждый раз вырывает человека из состояния надлома. Обнаружение зла в мире здесь можно назвать делом рациональным, тогда как проявление жизненного импульса – инстинктивным, нарушение гармонии между этими двумя полюсами, по мнению Минковски, и приводит к шизофреническим случаям.

Работа Минковски демонстрирует блестящий пример установления контакта с психически больным, обращения непосредственно к человеку с его индивидуальными особенностями. Примечательны попытки осмыслять именно опыт на уровне феноменов патологического. Кроме того, работы Минковски демонстрируют интеграцию патологического в формулирующееся общее представление о человеческом опыте. В представления о человеке включаются различные возможные его состояния, в том числе и нарушения психики. В своих исследования Минковски, как заимствует многие термины из философских учений («порыв», «длительность»), так и обогащает копилку философских терминов своими («индивидуальный жизненный импульс», «жизненное время», «живая длительность»).

Морис Мерло-Понти

М. Мерло-Понти - философ, имеющий непосредственное отношение к феноменологической психиатрии и экзистенциальному анализу, в его работах можно обнаружить удивительный синтез научных интересов. В рамках этого синтеза происходит переосмысление, как картезианского субъекта, так и субъекта, разрабатываемого в феноменологии Э. Гуссерля, активно используются наработки Минковски в феноменологической психиатрии. Вопреки мысли Гуссерля, Мерло-Понти пересматривает понятие интенциональности, утверждая невозможность редукции к чистому субъекту. Благодаря идеям этого французского феноменолога тело становится неотъемлемой частью субъекта, оно всегда уже в мире, оно само конституирует (выстраивает) реальность.

В работе «Феноменология восприятия» в разделе, посвященном осмыслению галлюцинаторного опыта, Мерло-Понти делает важное замечание относительно конституирования сознания. Он говорит о том, что сознание не может быть сведено к тому, что мы знаем о сознании и необходимо расширить наши представления о нем в соответствии с опытом, как здорового, так и галлюцинирующего субъекта. По его мнению, именно прекращение попыток создавать исключительно интеллектуалистский конструкт сознания приблизит нас к пониманию феномена и феноменологии, как таковой.

На основании вышесказанного Мерло-Понти призывает рассматривать галлюцинации пациента, как реальность галлюцинирующего, а значит понять опыт пациента мы должны, опираясь на веру в его описание данного опыта.

Галлюцинация всегда, прежде всего, принадлежит телу галлюцинирующего. Исходя из своего определения тела, как «ситуации так, как она реализуется», Мерло-Понти, обнаруживает причину галлюцинации в нарушении субъективных представлений о собственном теле, которые переводятся во внешние фантазмы. Кроме того, Мерло-Понти утверждает существование галлюцинаций, как последствий попытки установить через наше феноменальное тело связь со средой, в которую тело себя проецирует. Ведь в этой схеме тело сохраняет способность создавать псевдоприсутствие среды через свои структуры.

Так галлюцинации занимают место в индивидуальном пейзаже галлюцинирующего, через который он (пациент) вступает в контакт с миром. Таким образом, галлюцинирующий просто выкраивает себе частную среду в общем мире.

Мерло-Понти с позиции феноменолога утверждает легитимность признания за галлюцинирующим его сознания. Такое рассмотрение психически больных и включение их опыта сознания (в т.ч. их опыта ощущения тела) в конструирование представлений о субъекте в феноменологии расшатывает классическое определение сознающего субъекта, как абсолютную адекватность и рациональную идею сознания. Кроме того, становится очевидной невозможность «чистого субъекта» (трансцендентального субъекта), вне его включенности в мир, вне его экзистенциального переживания ситуаций, вызванных его контактом со средой с проецированием себя (своего тела) в мир.

 
PS: анонсирующая картинка



*тебе не приходило в голову, что весь мир - не что иное, как виртуальность, существующая актуально лишь в сгибах выражающей его души?
(авторство картинки, кажется: http://derrunda.ru)