Что то не так с нами, взрослыми....

ЧТО  -  ТО НЕ ТАК С НАМИ, ВЗРОСЛЫМИ

 Лариса  Мальцева, психолог, гештальт - терапевт

г. Новокузнецк

 Из опыта работы, из собственных переживаний по  поводу….

Я перебирала  старые записи, которые  хранила несколько лет – они были  посвящены  разным  ситуациям, связанным  с  консультированием  семей  с  детьми.  Это  были записи про  детей и их родителей, с которыми  сталкивала  меня  судьба и работа,  про особенности  их  отношений, их переживаний, ожиданий.  Когда я все это  перечитала, мне захотелось написать  статью.

Что  видят  взрослые в детях, когда они, дети,  перестают  быть  незаметными,  недоставляющими неудобства и переживания?  Что  видят  родители  в  своих  детях, когда  они не соответствуют, не выполняют,  не дотягиваются?

«Он неуправляемый, ненормальный, он ничего не понимает, он  ленивый,  он ничего не хочет, с ним невозможно договориться,  он психованный,  он не такой,  как все»…  

За несколько  лет работы   я  встречалась  с самыми  разными  людьми – большими и маленькими, с разными  семьями, и очень часто за  претензией и жалобой родителей на ребенка виделось желание  не разобраться в ситуации, а  найти  причину, вину в  самом ребенке, а так же быстрый способ  его «исправить».  Я часто задавала  родителям вопрос – а что  стоит  за  этими  несоответствиями, за этими НЕ …  для них?  А для  детей?

           Девочка,  9 лет.  Мама  жалуется  на непослушание,  упрямство: «Целыми днями может лежать и ничего не делать – не допросишься».  Девочка, когда мама  вышла,   жалуется, что с ней  общаются криком, не обращают внимание, только  ругают: «Если  обижают  - боль. Сдерживаю себя, раздражаюсь внутри. Холодно  становится. Хочется уйти, убежать. Убегаю на  небо – там звезды, они  исполняют  желание, счастье  приносят».  Мама и дочь  никак не могут встретиться в отношениях – одна кричит, а другая закрывается от крика в  фантазии, уходит в другую реальность. На предложение каждой озвучить свои  пожелания друг к другу - очень удивились и  неуверенно согласились. И начался трудный диалог…  

 Родители в разводе. Ему 14 лет. Перенес  операцию на сердце после развода. «Жалко их. Не могу определиться – к кому   пойду – то к одному, то к другому. Хочу и к одному, и к другому. Они тянут каждый к себе.  Злость  берет. Все надоело…». Родители  через сына отыгрывают свое  неотыгранное друг к другу. Для них договориться  - значит,  не иметь возможности  друг другу  делать больно. Они  еще  не завершили  свои отношения - и мальчик становится средством. Я говорю им про его переживания, и  они начинают друг друга обвинять,  спорят - кто прав,  и забывают в споре о  своем  сыне. «Поработайте с ним,  с его переживаниями» - наконец  говорит мама.  «Поговорите с ним, объясните ситуацию, скажите, как он обоим вам дорог  и вы не разводитесь с ним. И завершите  свои отношения – начните с собственной работы», - говорю я.  Пауза. Растерянность обоих. Не готовы  к этому.

  «Он всех затерроризировал в классе,  - жалуется  озабоченная   и  расстроенная  бабушка, – его и к директору  водили, и на  учет  поставили, и из  школы  грозят  выгнать».   Ему 7 лет, он первоклассник. Похож на  маленького зайчика – смотрит  с интересом  и, одновременно,  напряжением.  ««Террор» - что это такое, в чем проявляется»? - стали с ним и бабушкой прояснять. Оказалось, что он проявляется для учительницы в  вопросах «не по теме» на уроках,  выкриках «несправедливо!» на  несправедливые ее обвинения  в проделках.  Ну и, конечно   же,  были все - таки и проделки – беготня по классу  и смех на уроке.  Бабушка, присутствовавшая  при  разговоре о трудных  ситуациях своего  внука, еле  сдерживала слезы, у нее прорывалась фраза «несправедливо же!», - когда она  сопереживала и  поддерживала внука.  «Как  же  я  так не  разобралась, - сетовала она на себя, - тоже против него встала».  Конечно, он непоседа,  и  мы  говорили с ними   про  правила и ответственность, и он  серьезно так  посмотрел на меня -  «я отвечаю в классе за тряпочку».

 «Он такой эгоист», - жалуется мама. Ничем ему не угодишь. Светленький маленький  мальчик  смотрит,  как  из норки,  из  пушистой  шапочки. «Что ты  любишь  больше  всего?» - «Суп и маму».

 Обвинения -  самая простая стратегия взрослых.  Изначальна одна  сторона не права – в нашей ситуации с родителями эта сторона - ребенок.  Взрослые часто видят то, что на поверхности - поведение: нарушающее правила, иногда нарушенное, как сейчас  часто  говорят – отклоняющееся(«странное», агрессивное, эпатажное). И судят за это поведение, оценивая ребенка в целом, не  приближаясь к его переживаниям, не  разбираясь в сути: «Он нарушил – он не прав.  Он не соответствует  ожиданиям – с ним что - то не то».

 А что  первопричина этого поведения?

 «Эти  людишки считают, что  космос  бесконечен. У него есть порталы – я уйду в один из них, когда  захочу, когда все достанут.  Сначала я  взорву  все  здесь – школу  и дома, и всех  этих людишек». Он  смотрит  на  меня  пристально,  выжидая  реакцию.  Я  смотрю на него.  Я  смотрю на него  с вниманием и интересом и  жду.  Он удивленно  поднимает брови. «Я никого не  боюсь.  Это  животное – я сам (я просила нарисовать  несуществующее животное). Оно  архизлое. Оно – Бог. Оно  всех  убьет, разрушит.  Ему никто не нужен. У него  защита  из  самого  твердого  сплава, его невозможно  взломать,  Он  только  сам  может  снять  защиту. Но он  никогда  этого  не  делал».  Когда  я  спросила,  может  ли он  попробовать  убрать  защиту, он ответил -  «сомневаюсь». Я спросила – отчего он защищается? Он ответил – «от людей». В  его рисунках горы трупов,  города  скелетов, кровь, текущая  реками. Все и  все  умирают. Никто не может  выжить.  Ему 10 лет.  Нет, «10 с половиной на данный момент», - как  уточнил он.  Полтора  месяца  назад он  потерял  мать – она  умерла от  передозировки  алкоголя -  он  был  с ней, полумертвой, сутки. Он сидел рядом с трупом совсем один еще  несколько времени. Когда ее увозили медики– он кричал: «И вы еще помогаете  ей?». Ее  увезли, а он  еще  сутки оставался один дома. Она  совсем, навсегда бросила его.  Дед, с которым он  стал жить, напиваясь, костерил  внука («воспитывал») -  говорил, что он  сумасшедший и  дорога ему – за матерью.  Тетя,  взявшая над ним опеку,  в страхе  от племянника, «его неадекватности». Пришла   с  вопросом -  как с ним   быть? Она его  боялась и пыталась воспитывать. Он чувствовал ее страх и пугал еще больше. «Я  убью  всех  и буду  жить  один».  А я сидела рядом, смотрела на него, на то, как он говорит и зажмуривает глаза, как от  сильного света и думала: «Как  живется ему там, за  сверхсильными  защитами?  С  какими  страхами,  тревогами борется он? Как  ему  одному – Богу -  в  его одинокой   галактике – недоверяющему  и доверяющему одновременно»? Ведь он рассказывает  мне, постороннему  человеку – пусть косвенно -  о  своих  переживаниях  одиночества, невозможности  быть  с  людьми - просто – рядом. А привык - через  разрушение и отгороженность, через  злость – за всю свою небольшую жизнь. Он привык отпугивать, привык, что его  пугаются. Потому что не знает: как  по - другому  выживать? Он теряется, когда нет  привычных  реакций. И  смотрит – как мне кажется,  с  надеждой, говоря о том,   что  может  быть  кто - то   сможет  помочь  снять  эти  защиты.

        У  меня  сложное  состояние рядом  с  ним – я как на  лезвии – есть ощущение  его беззащитности и  опасение навредить, спугнуть – так он напряжен в контакте, есть  желание, чтоб  эта  броня  хоть немного  приоткрылась. И печаль -  непреодолимая – сможет ли он  опираться на себя?  Взрослые  рядом  слепы и глухи к его состоянию.

         Мы говорим об одиночестве на  мертвой планете. Он,  кажется, чуть дрогнул, когда я спросила -  нужен ли  кто - то  рядом?  Нет, слишком  рано…он  напрягся снова… а может,  и  поздно…    С  тетей говорили о  переживаниях детей  в потере, работе горя, особенностях  характера.  Она  смотрела  испуганно и   почти  не реагировала:  «он не такой -  что  можно  сделать?» Договаривались о   пролонгированной  работе  с  мальчиком и с ней, говорили о необходимости  поддержки и о том, что  слишком  много   травматичного  вокруг него  сейчас – нужно  многое  менять.  Тетя  растерянно  кивала и  бормотала: «Может – лечить?»…..  Они не  пришли  больше…

                     Гораздо  позже  этой  встречи я  посмотрела  фильм «Что - то не так  с  Кевином».  Я долго  думала,  могла ли   поддержка и любовь  предотвратить тот  трагичный финал, который  был в фильме (мальчик - сложный и нелюбимый мамой, в подростковом возрасте расстрелял  людей). Я отвечала себе - верю,  что  могла. Если  бы  эта  поддержка и любовь  или,  хотя  бы,  понимание - были   возможны  в ближайшем окружении для  мальчика из  фильма… И для другого   мальчика -  из его одинокой  галактики…. И для многих  других…  Если бы  поддержка и любовь или,  хотя  бы,  понимание – были  возможны для многих из нас,  взрослых.

         Что - то  не так  с  нами, взрослыми…

 Зачем родители нужны детям?  А дети зачем нужны родителям? В чем проявляются безусловная любовь и условное отношение к детям? Что такое поддержка? Как выразить любовь на языке, доступном ребенку? Как сочетать безусловную любовь к ребенку и условное отношение к его поступкам? Зачем, когда и как необходимо вводить ограничения в жизни ребенка?

Такие  важные  вопросы… Как  часто они задаются  родителями – себе? На консультировании я всегда касаюсь этих вопросов, и они  вызывают у кого то - недоумение,  интерес, у кого то – вину,  у кого то -  раздражение  и злость: «К чему все это?». Но ответы на ЭТО – и есть возможность понять, принять и преодолеть  трудности  роста и становления  отношений   ребенка  с родителями и  миром в целом.

Ребенок обретает базовое ощущение безопасности  именно в семье. Чтобы это  случилось,   ему важно быть уверенным в том, что его любят, принимают  таким, какой он есть, верят в него. Д. В. Винникотт говорил о том, что ребенок не нуждается в идеальном родителе, ему нужен "достаточно хороший родитель".   Позиция в родительстве -  важное,  но  порой хрупкое  образование.  Многим знаком страх  стать  «плохим» родителем, получить  осуждение  социума…

Родители  так же, как и дети, испытывают  прессинг  извне - в детских садах, школах и других общественных  организациях,  куда  они  попадают  вместе  с  ребенком.  Если  они сами  не  осознают  себя в родительстве, не имеют   собственного  ясного   конструкта «Я – и - мир», то, сталкиваясь с множеством самых противоречивых советов, мнений, оценок  и требований,  они  переживают  гамму  чувств – беспомощность, страх, вину и злость.  Они пытаются следовать тем или иным инструкциям, ориентируются на внешние мнения – и порой  без учета того, что происходит с ребенком, его жизнью – невольно, не желая этого, предают его.  Ребенок же  в этот  момент просто  выживает, как может -  подстраиваясь или пытаясь бороться с давлением извне, проглатывая бесконечные «нельзя», стараясь соответствовать ожиданиям или, отчаявшись, что все равно не принимают, «пускается  во все тяжкие»….

Да, в этом мире есть ожидания к каждому из нас («хорошая дочь», «ответственный работник», «добросовестный родитель»). И не секрет, что мы порой этим ожиданиям начинаем  и даже хотим соответствовать, ведь  порой так хочется «встроиться»  в это общество, быть принятыми, а не отвергнутыми этими людьми. Тут уж – или свобода самовыражения или очень трудная встреча с «а мы  то ожидали, а ты то…». Но это  немного другая  история…..

Быть свободным от общества совсем, живя в нем, конечно,  невозможно. И есть  правила  в обществе  людей и границы в здоровых отношениях.

Да, в этом мире  есть правила, ограничения, требования.  Но как  они  формируются для ребенка,  как он ими  напитывается?  Ему впихивают все подряд, без  объяснения, давят, не оставляя возможности понимать, осознавать и выбирать? Тогда откуда вырасти ответственным, самостоятельным взрослым, способным  БЫТЬ в  этой  жизни,  творить ее? Ведь  уже в детстве  можно заложить основу  безответственности,  инертности,  безынициативности: «тебя не спрашивают, не твое  дело, не до тебя  дело» -  да и точно: «какое мне  до  всего дело»?

Каждое правило  усваивается осознанно, если оно  «разжевано», объяснено – для чего и зачем  или  дается  как основа  договорных отношений – «это нужно, потому что…». Другое дело, что не каждое правило объяснимо для самого родителя. Не всегда за инструкцией есть осознанная родительская цель. Иногда  родительские запреты  даются из соображений  их собственной  выгоды. Почему  ребенок должен сидеть тихо в данный  момент?  Чтоб  не мешать маме  заниматься  своими  делами? Чтоб папа  посмотрел  матч? Но тогда, наверное,  важно  научить ребенка тоже быть  чем - то  занятым, а не «просто  тихо  сидеть».  Почему  ребенку нельзя что - то говорить и делать? Зачем вводятся  бесконечные запреты, ограничения? Есть  ли  под ними  цели, полезные для воспитания  ребенка?  А может, запреты используют, чтоб ребенок  вел себя так, чтоб родители чувствовали  себя комфортно, не  ощущая своей  «плохости»?

«Я запрещаю сыну проявлять злость – это некрасиво». Когда  мы  стали прояснять  - что  стоит  за  этим «некрасиво» -  мама  призналась,  что  в подобных  ситуациях  видит  и чувствует, КАК  на нее смотрят -  ЧТО   про нее думают – «Что не справляюсь, не могу воспитать».  И тогда остается запрещать  сыну чувствовать, чтоб не чувствовать  СЕБЯ  некомфортно.

«Что  еще он может такого чувствовать»? -  мама  смотрит  с  возмущением.  «Какие такие права он имеет»? – реакция на  разговор о  правах ребенка.

 «Еще  с ним и договариваться? Он  обязан это  делать!»  На вопрос,  какие  же есть  обязанности  у сына и как  он про них   узнал – нет  ответа.

 «Он  такой  черствый, даже  не  заплакал, когда узнал, что  похоронили  бабушку, а говорил, что  ее любит». Он не заплакал,  просто  покрылся  пятнами  по  всему  телу и   кричал  во  сне – снились  ужасы. Но с ним никто про его переживания не говорил, а сам он не знал – как.

«А я что, не имею права чувствовать»? –  говорит со слезами мама. Конечно,  имеет право - и не только мама  - и чувствовать, и говорить о своих чувствах, и  узнавать о чужих переживаниях. Это так трудно – распознавать  чувства и говорить о них другому. Но это так важно  знать  в семье всем ее членам - кто как проживает трудные  ситуации. Ведь  это и есть  основа семьи и близких отношений - забота и поддержка. Это основа конструктивного  общения,  диалог  в  Я – Ты отношениях.

 Мама: «Я не знаю, что такое  любовь.  Меня  не  любили. Но  я  знаю, как   нужно  заботиться. И я  забочусь -  все есть  у  нее».  Девочка  сказала  со  слезами -   «Мы никогда  вместе  не  ужинаем, не  говорим о  прошедшем дне, не сидим  просто  рядом».

Забота в материальном плане не может заменить  участия в жизни другого, внимания к его  переживаниям и потребностям. Это почва для рождения ощущения близости, а она – основа любви.

«Он такой ленивый, должен выполнять свои уроки сам, а никогда не делает» - про  своего второклассника. «Не знаю, с чего начинать, а вдруг будет неправильно» -  переживает «лентяй». Но каждый день уроки начинаются с маленькой  «войны».

 Обвинения - самая простая стратегия взрослых… Хотя тянется она из детства, из раннего периода, когда еще не  сформирована  ответственность за  свои  поступки, нет личностной зрелости. Мы  обвиняем, когда не несем ответственность за  то, что происходит, когда  нет ресурса что - то  изменить, когда чувствуем беспомощность.  В  этом  состоянии  теряется  родительская,  взрослая  позиция. А ведь родитель «должен знать, мочь, уметь»!  Тогда и проявляются  ожидания, требования  к ребенку – «ты должен это знать, мочь, уметь, а если нет – я тебя  порицаю»! Предъявляя претензии и обиды к своему  ребенку, родитель сам становится в детскую позицию, часто не осознавая это. «Как тебе не стыдно! Ты что не можешь потерпеть?», «Он вечно все разбрасывает!», «Она неусидчивая!». На вопросы о том - как проходило формирование  тех или  иных  навыков –  родители  часто  не могут рассказать о  планомерной  и   систематической  работе  в этом направлении, но  с энергией негодования, реже – озабоченности - рассказывают о своих  несбывшихся ожиданиях от детей.

 Если есть желание исправить  ребенка – вряд ли это  приведет  к тому  результату, который   ожидался.  Ведь исправить можно  механизм.  А  ребенка  можно и важно  принять, понять и только тогда, может быть,  возможно  помочь - не ему, а себе -  стать  «достаточно  хорошим  родителем».  

А перед этим - понять и принять себя как родителя - увидеть свои ожидания, иллюзии,  прочувствовать  свои  родительские  чаяния и встретиться  со  своими  переживаниями. Для этого всего лишь нужно самому начинать работать  с  собой – осознавать  свои  процессы (чувства, потребности в отношениях, действиях), учиться  эмоциональному языку, навыкам диалога  с ребенком. Родителю важно меняться самому, чтоб  менять   отношения с ребенком, давать  ему   опыт  отношений  - с собой и миром.   Давать ему уверенность  - он  нужен, он важен, он любим.

Кажется,  в своем ребенке  все  додам, дозавершу – только не  ему, а себе…

Есть прекрасные строки  поэта Дж. Руми:

"Боль существует только в сопротивлении.

Радость - только в принятии.

Даже события, наполненные болью,

Становятся радостными,

Когда мы принимаем их с открытым сердцем;

Даже события, наполненные радостью,

Превращаются в болезненные,

Если мы не принимаем их.

Нет такой вещи, как плохой опыт...

Есть просто сопротивление тому, что есть".