В тисках бесконечных страданий

 В своей книге «Я и другие» Рональд Лейнг описывает удивительный случай: семнадцатилетняя девушка в психозе каждую ночь убегает из психиатрической клиники домой и устраивает родителям скандал, обвиняя их в тирании над ней.

Лейнг задается вопросом: «Если родители деспоты, зачем девушке бежать к ним каждую ночь? Не лучше ли ей тогда находиться в клинике?» И предполагает, что такое поведение дочери, возможно, связано с тем, что она желает быть услышанной матерью. А раз она будет услышана, то отношения могут измениться и девушка перестанет чувствовать себя жертвой.

Поведение жертвы – частая тема в нашей практике.

 Лейнг подмечает: «Существуют мастера вязать и достигшие совершенства в том, чтобы поддаваться завязке».

То есть, жертва и преследователь часто находят друг друга, чаще всего, конечно, не специально, а подсознательно, притягиваясь друг другу своими внутренними переживаниями и сформировавшимися стереотипами поведения. Сейчас модно оправдывать преследователей поведением жертв. Вот, дескать, тряпка, сама виновата, сама просилась. Считаю, что насилие не имеет оправдания (если это действительно насилие, а не игра жертвы в насилие. Ведь есть еще распространенная разновидность жертв-тиранов, которые умеют грандиозно, как хамелеон, менять свою роль). Но, конечно, и у жертвы есть своя ответственность за то, что происходит.

И в этой статье я хочу помочь осознать людям, которые постоянно попадают в ситуацию «жертвы» и хотят выйти из этой игры. (Это статья не о работе с травмированными жертвами сексуального насилия.)

     Конечно, вначале психолог дает им право выразить свои чувства, переживания и сам психолог  сопереживает своему клиенту.  Ведь он действительно страдает от происходящего. Клиент обычно говорит спутано, много, эмоционально. Либо, наоборот, отстраненно, измученный ситуацией.

Часто клиент изначально не видит своей роли  в складывающихся отношениях агрессор-жертва. По каким-то причинам агрессор наделяется ВСЕМОГУЩЕСТВОМ, с которым «жертва» даже и не пытается что-то делать, кроме стенаний, разговоров, обид.  Разговоры ни к чему не приводят, «агрессора» раздражают. А то, бывает, и это страшно сказать (агрессор агрессору рознь).  Таким образом, человек  не берет ответственность за  защиту себя, а ждет, когда другой осознает: что с ним так нельзя. Это может происходить с теми, кому внушена «выученная беспомощность», кто считает, что в отношениях не имеет право что-то просить, желать, говорить, кто подсознательно ждет переигранного сценария в детстве. Часто изначально жертвы считают, что вся проблема в них и придирки агрессора обоснованы. Они всячески пытаются угодить, но попадают в капкан: претензий становится все больше и больше. Надо ли говорить, что это проблемы самоценности человека и четко несформированных жизненных принципов?

Но бывает по-другому: не агрессор бьет по больным местам жертву, видя ее слабости, а тот, кто приходит с ролью жертвы, оказывается изначально агрессором. Почему так строит свое поведение, для чего, нужно разбираться в каждом отдельном случае. Но факт, что  человек, исходя из своих страхов и сложившихся на основе них  стереотипов поведения, включает в отношениях с другим человеком агрессора (не отслеживая этого), а затем, получая с другой стороны реакцию (и не всегда эта реакция агрессорская, это может быть просто защита своей территории или прояснение взаимоотношений), выпадает в роль жертвы. Бывает, после роли агрессора человек действительно становится жертвой (например, случаи, когда униженные женами мужья начинают бить жён, ощущая свою ущербность и слабость рядом с сильной и давящей на них, оскорбляющей их женщиной).

Важно проанализировать в терапии вместе с психологом свой алгоритм поведения и понять: ДЛЯ ЧЕГО Я ДЕЛАЮ ТАК? КАКИЕ ПОТРЕБНОСТИ Я УДОВЛЕТВОРЯЮ? В ЧЕМ Я СЕБЕ НЕ ДОВЕРЯЮ? ЧТО УЩЕМЛЯЮ?

Потребности могут быть самые разнообразные: переиграть сценарий и завоевать любовь отвергающего, угодить ему, страх взять ответственность за свою жизнь, а, возможно, и удобство, что пусть и агрессор, а все за меня решает (ведь свобода и ответственность  имеют свои минусы в жизни в том, что нужно делать постоянно выбор и прилагать усилия), страх остаться в одиночестве… Во втором случае, часто выплывает жажда контроля над другими, желание быть на их фоне лучше, круче, успешнее, за которой строит страх несостоятельности, страх быть беззащитным, подвергнуться нападению…

Таким образом, еще один важный аспект – это работа со страхами клиента, которые могут лежать в основе его стереотипов поведения.

Я знаю, как обычно включается жалость к себе. Появляется переживание, эмоции, которые становится трудно выносить и человек, естественно, начинает свои ресурсы пускать на жалость к себе. И это неплохо. Жалеть себя надо. Но часто, такая жалость к себе засасывает и лишает человека инициативы, мешает произвести действие, защитить себя, принять решение. Я клиентам предлагаю отслеживать эмоции (какая именно эмоция, возникла) и отчего именно возникла. Что можно, хочется сделать?

Работа с эмоциями-мыслями-действиями в связке - также важный аспект работы.

И, конечно же, это ресурсы клиента и просмотр его жизни. Какие ресурсы есть? Каких не хватает? Где можно взять (я не имею ввиду вампиризм)? Как хотелось бы изменить жизнь? Каких опор в жизни не достает?

Так как, жертвы часто неуверенны в себе, то большой блок нужно посвятить их самоценности. Когда человек начнет чувствовать  самоценность, то и желающих его «вязать» поубавится.

И еще напоследок хотела бы процитировать прекрасные слова  Рональда Лейнга: «Принять, как реальность, что ты вовсе не обязательно тот, за кого тебя принимают другие, есть определенное достижение».

Думаю, это хороший результат терапии.

Танкова Оксана Владимировна