Шизоидная личность в терапии и консультировании: диагностические аспекты

Мне было одиноко, но удобно...

Б. Рид

На свою предыдущую статью я получила неожиданно много откликов, а вместе с ними и вопросов, о том, как же все-таки «безошибочно» распознать шизоидного клиента. Комментарии и вопросы поступали и от пользователей сайта, и от проходящих у меня супервизию специалистов.

А когда я получила письмо от моей бывшей студентки (сейчас успешно консультирующей самостоятельно) с просьбой: «Римма Михайловна, напишите, пожалуйста, подробнее: так, как Вы нам обычно рассказывали», - я решила, что не помешает поделиться той информацией и «алгоритмами», которые традиционно использую, когда принимаю решение о стратегии дальнейшей работы с человеком, обладающим выраженными шизоидными чертами.

Чтобы не было путаницы, начну с того, какой диагностической парадигмы a придерживаюсь (речь идет исключительно о консультативной и терапевтической диагностике, а не о диагностике «в общем и целом»). Разделяя позиции психоаналитического подхода к пониманию феноменологии и структуры личности, я отталкиваюсь от довольно распространенной «матрицы характера», согласно которой мы имеем две оси: первая – уровень личностной организации, вторая – типология характерологических паттернов.

Традиционно выделяют три уровня организации личности (или развития и дифференциации Эго) в континууме патология-норма: психотический, пограничный, невротический. Каждый из них предполагает:

-       меньшую или большую степень толерантности к стрессу и неопределенности;

-       то или иное качество контакта с реальностью и контроля над импульсами (т.е. различную долю способности  адекватно оценивать жизненные обстоятельства и выбирать наиболее приемлемые - с точки зрения успеха для адаптации - варианты своего поведения в них;

-       определенный набор доминирующих защитных механизмов  (для психотического и пограничного уровней характерно преобладание примитивных защит – например, отрицание, расщепление; для невротического – более зрелых – например, вытеснение, рационализация).

На каком именно уровне будет функционировать человек, определяется  как врожденными особенностями, так и спецификой его раннего развития. Психотический уровень связан с фиксацией на самой ранней стадии – фазе симбиоза (первый год жизни) и характеризуется низкой степенью Эго-дифференциации.

Пограничный - предполагает нарушения  на фазе сепарации-индивидуации (от года до 2,5 лет), когда ребенок совершает первые шаги к будущей автономии. 

Невротический уровень в психоанализе считается наиболее зрелым и определяется благополучным прохождением ранних стадий развития, формированием готовности и способности к автономному функционированию, а проблемы этого уровня как правило, носят более «здоровый» характер» - самоутверждение, проявление инициативы, получение конкурентных преимуществ, достижение успеха и т.д.). Об этом можно прочитать в моей статье «Внутренний конфликт: что это такое и как с ним быть», а более подробно – в работах О. Кернберга и Н. Мак-Вильямс.

В рамках каждого из названных уровней могут сочетаться различные типологические личностные особенности (шизоидные, нарциссические, обсессивно-компульсивные и т.д.). При этом одни характерологические структуры чаще предполагают более зрелую личностную организацию (истерические, обсессивно-компульсивные, пассивно-агрессивные), а другие (например, шизоидные, параноидные, нарциссические) - менее зрелую.

Понимание уровневых аспектов личности обычно является первой и более важной диагностической задачей. Именно ее решение позволяет ответить на вопросы, обладает ли клиент интегрированной идентичностью, насколько внутренне целостным он является, каковы особенности и качество его импульс-контроля и, наконец, какие защитные механизмы ему присущи. Ответ на эти вопросы позволяет, прежде всего, установить меру прочности клиента и  определиться со стратегиями дальнейшего консультативного взаимодействия. 

Характерологическая диагностика часто идет параллельно с уровневой, но никак не заменяет ее и не отодвигает на второй план. 

Что касается ключевых признаков именно шизоидного типа личности, то отмечу некоторые из них, опираясь на одну из наиболее точных классификационных систем – DSM-IV – Диагностическое  Руководство Американской Психиатрической Ассоциии (рассматриваю именно эту версию, так как более поздний вариант - DSM-V -  в отношении характерологических расстройств менее для нас полезен.

Итак, DSM-IV говорит нам о следующих отличительных особенностях шизоидного характера (или, в клинической терминологии, шизоидного расстройства личности):

• отсутствие желания и радости от близких взаимоотношений, включая и отношения в семье;
• отсутствие друзей (или только единственный друг);
• устойчивый выбор в пользу деятельности в одиночку;
• слабая (часто – чрезвычайно слабая) заинтересованность в сексуальных отношениях с другими людьми;
• способность получать удовольствие, только от ограниченного, очень узкого  круга занятий;
• безразличие к критике и похвале со стороны других;
• проявления эмоциональной холодности и ограниченность выражения эмоций в межличностных отношениях (держится в стороне, редко реагирует жестами или выражением лица, например, улыбкой или кивком).

Предположение о шизоидном личностном расстройстве может рассматриваться как обоснованное в случае наличия у оцениваемого как минимум 4-х из 7-ми указанных признаков, при условии, что все эти признаки проявляются достаточно четко (т.е. являются заметными) и касаются как самоотношения, так и различных социальных контекстов: семьи, работы, повседневного общении, а также  терапии и консультирования.

Например, в беседе с психологом такой клиент часто кажется отчужденным и в целом «неэмоциональным». Он предпочитает не говорить, пока к нему не обратятся, а если консультант берет инициативу на себя, отвечает односложно и неинформативно. У многих шизоидных клиентов заметна телесная «неуклюжесть» и напряженность, они склонны сидеть в неудобных и максимально закрытый позах и избегать контакта глазами.

Необходимо иметь в виду, что хотя приведенные критерии могут быть учтены в процессе терапевтической и консультативной диагностики, они не являются достаточными. Оценка личности обратившегося к нам клиента должна быть тоньше и затрагивать многочисленные аспекты индивидуального развития и текущей жизнедеятельности.

Нам также важно стараться не забывать, что шизоидный клиент чувствует чрезвычайную неловкость, обращаясь к нам. Транслировать призыв о помощи не в его природе! Ему очень неуютно и вся эта “процедура”, которую мы сами, консультанты, обозначаем красивыми словами “контакт”, “альянс”, “взаимодействие”  (а то идем и дальше, употребляя, такие нарциссические метафоры, как, например “со-Бытие”), чужда и неприятна.

Если  в процессе первичной оценки у меня появляется предположение о том, что передо мной шизоидный клиент, я использую не только анатлитические приемы, но и наработки когнитивной психотерапии, В частности, я стараюсь выяснить, присущи ли моему клиенту какие-либо из базисных убеждений, свойственных шизоидным людям. Например:

 «Я по существу один»,

«Близкие отношения с людьми бесполезны и неприятны»,

«У меня все получается лучше, если я никем не обременен»,

«Близкие отношения нежелательны, так как они ограничивают свободу действий»,

«Если я слишком сильно сближаюсь с людьми, они пользуются мной»,

«Не сближайся с людьми»,

«Сохраняй дистанцию»,

«Не участвуй ни в чем».

Автор когнитивного подхода к терапии личностных расстройств, А. Бек, подчеркивает, что обладатели шизоидного типа личности не склонны выражать чувства ни словами, ни мимикой, поэтому создается впечатление, что у них нет сильных чувств. На самом деле, чувства, конечно же, есть, но они скрыты очень глубоко внутри, а их внешнее выражение представляется бессмысленным и/или небезопасным.

А. Бек делает еще ряд ценных заключений относительно стиля жизни человека, в личностном профиле которого доминируют шизоидные черты:

"…люди с шизоидным расстройством личности считают себя скорее наблюдателями, чем участниками жизни. Они рассматривают себя как самодостаточных одиночек. Окружающие часто рассматривают их как унылых, неинтересных и лишенных юмора людей. Фактически их нередко игнорируют, так как люди часто отвечают равнодушием на отсутствие живого отклика со стороны шизоидов…

Шизоиды обычно имеют бедные социальные навыки из-за недостатка социальной активности на протяжении всей жизни. Этот недостаток навыков становится частью петли непрерывной обратной связи. Когда предпринимаются редкие попытки социального взаимодействия или установления каких-либо социальных связей, недостаток навыков приводит к неудачам; тогда они могут забросить любые попытки войти в контакт или еще более отстраниться от людей…"

Как и в отношении всех других личностных расстройств, в отношении шизоидного характера в когнитивной терапии выделяют не только слабые (препятствующие адаптации), но и сильные (способствующие ей) поведенческие особенности. Так, шизоидный человек испытывает очевидные затруднения в построении диалога и достижении интимности  в общении, но при этом бывает весьма функционален и успешен в самостоятельной деятельности, которая часто отличается интеллектуальной сложностью и требует индивидуального мастерства.

Для меня это важный ориентир в первичной диагностике, и я не жалею усилий и времени, чтобы как можно более четко определить ресурсы клиента, ведь именно на них я дальше буду опираться, прорабатывая сложные аспекты в его отношениях с Другими и самим Собой.

Дополнительно отмечу, что для шизоидного характера яркий диагностический маркер – «доступность» и легкость регрессии и дезинтеграции в их самых примитивных формах при столкновении с жизненной ситуацией, которая воспринимается как непреодолимая.

Другими словами, шизоидный человек может оказаться совершенно дезориентированным, когда не знает, как найти выход из определенных жизненных обстоятельств, травматических и непереносимых для него. Причем эта дезориентация сопровождается переживанием ужаса, ощущением надвигающейся и всепоглощающей беды, воплощенной, например, в образах снежной лавины, бури, землетрясения или других стихийных бедствий, а также в образах угрожающих потусторонних сил: чудовищ и других мистических сущностей. Когда шизоидный человек не знает, как ему дальше быть, чтобы сохранить свое хрупкое психическое равновесие, он чувствует себя на грани безумия и катастрофы…

Такая реакция имеет очень глубокие корни и отсылает нас к травматическим событиям первого года жизни: периода, когда абсолютно каждый человек  неизбежно переживает моменты тревоги и беспомощности и еще не способен сообщить о своих чувствах на словах. Только Другой может поддержать и успокоить, контейнируя эти катастрофические переживания. Причем Другой должен, конечно, не просто предоставить формальную заботу, а «прочувствовать вместе» с ребенком испытываемый им страх, а потом - предоставить ресурс для его преодоления. Думаю, Вы догадались, что я говорю об эмпатии…

Если же Другой не справляется, что делать, приходится самому…. А поскольку в этот период жизни малышу доступны только самые примитивные защиты (отрицание, изоляция, расщепление и проективная идентификация), то начинают «работать» именно они. Так формируется «шизоидная инкапсуляция» - личностная структура, которая изолирует от мира отношений.

А теперь, возвращаясь к диагностической матрице, отвечу на напрашивающийся сам собой вопрос о том, может ли шизоидный характер функционировать на столь зрелом уровне, как невротический.

Я не могу быть уверенной на 100 %, но скажу так: среди своих клиентов невротиков с доминирующими шизоидными паттернами я не встречала. Мне довелось работать с высокофункциональными шизоидными клиентами, но их чрезвычайная уязвимость к определенного рода фрустрациям и глубина регрессии в ответных реакциях на стресс, утвердили меня во мнении, что речь идет о хорошей компенсации в рамках пограничного уровня, не более того.

Так что прочность – это не про них. И консультирование вряд ли делает шизоидных людей более прочными. Более гибкими – да, вероятно… Более уверенными в своей способности восстанавливаться после стресса и обладающими способами пережить атаки бессознательного с минимальными потерями – да, пожалуй…

А дальше открывается путь к тому, чтобы состояния дезинтеграции стали более редкими, менее интенсивными и лучше поддающимися контролю. Больших задач я в консультировании не ставлю. Личностные трансформации – это терапевтическое поле боя.