Контракт в начале и в процессе терапии

О необходимости контракта в начале клиенто-терапевтических отношений уже сказано немало. Краткосрочная или долгосрочная планируется работа, все знают, контракт нужен. Нужен для соблюдения границ: время работы и условия переносов,  материальная ответственность, конфиденциальность, условия безопасности и т.д.  Что еще добавить про это? Некоторые психологи контрактируют отношения письменно, некоторые устно. Кто-то просит клиента подписать контракт, кого-то устраивает просто тот факт, что клиент ознакомлен. Некоторые психологи (да и клиенты тоже) не любят слово контракт и называют это договором, соглашением, условиями. Словом, тема не новая,  так или иначе всем известная.

Часто тема контракта рассматривается как инструмент, работающий «на терапевта», обеспечивающий практическое выполнение его работы по распорядку и без неожиданностей.

В этой статье я хочу вновь поднять тему контракта немного с другой позиции – обеспечения безопасности клиента. И контракт рассмотреть не как формальную процедуру начала клиенто-терапевтических отношений, а как постоянно присутствующий элемент отношений, элемент, обеспечивающий клиенту возможность осознавать происходящее и быть полноправным участником процесса.

Обычно клиент приходит к психологу без подобного опыта ранее, можно сказать, что у каждого клиента всегда был «первый раз и первый терапевт». И ожидания, в связи с этим, самые, что ни на есть расплывчатые. Собственно, в этот момент контракт должен начинать заключаться, в интересах клиента не меньше, чем в интересах терапевта. Рассказ о предстоящей работе, об используемых инструментах, о правах клиента на неготовность к чему-то и способность выбирать направление сессии – эти вопросы должны оговариваться. Вроде бы формальное проговаривание обыденных для психолога вещей, может быть очень ресурсным для клиента, ведь ему объясняют «правила игры» и его права в них.

Контракт заключен и работа началась. Кажется, чего продолжать в этой теме? Но в этом месте и начинается самое интересное – контракт на интервенции терапевта.

Есть такая болезнь у некоторых терапевтов - называется большой жизненный опыт. Болезнь эта не связана ни с возрастом, ни с образованием, только с личной «непролеченностью». Иногда в ходе терапии психолог прямо понимает, что с клиентом происходит! Знание, как клиенту  надо поступить. С чем связано актуальное переживание. И это знание или понимание очень хочется дать клиенту.

А нужно ли оно клиенту? А готов ли клиент это брать? Что клиент будет делать, если психолог не угадал? Готов ли клиент услышать интерпретацию или гипотезу терапевта? В этом месте перед терапевтом возникает выбор: спросить ли клиента о том, хочет ли он услышать мнение терапевта, или просто дать клиенту свою правду.

Чаще всего, конечно, клиент хочет и готов. Но спрашивать все равно нужно! И чем более интервенция «агрессивна», тем более внятно ее нужно контрактировать.

Контракт на интервенцию делает два больших дела: напоминает клиенту о его возможности выбирать и готовит его к тому, что он может брать или не брать сказанное терапевтом в нужных себе количествах.

Каждый раз, когда мы даем клиенту возможность выбора, спрашиваем его разрешение на интервенцию, предлагаем эксперимент – мы возвращаем клиенту его ответственность за себя и делаем его участником терапевтического процесса, а не его объектом. Это важно, особенно с клиентами, неспособными четко воспринимать свои (а, следовательно, и чужие) границы.

Осознавая свое право на полноценное участие в процессе, клиент обретает и защищенность. Как следствие, он готов идти глубже и встречаться с более сложными переживаниями. При условии, что психолог контрактирует свои интервенции не формально, а с уважением к выбору клиента.

Особенно важно подойти к контракту, на мой взгляд, когда интервенции терапевта носят фрустрирующий характер. Причем возможность таких интервенций стоит оговаривать как в самом начале отношений, так и в процессе. Нужность и важность фрустрации в терапии обсуждать сейчас не будем, речь сейчас именно о контракте на интервенции.

Внутренняя устойчивость клиентов очень разнообразна по силе. Некоторых клиентов даже намек на фрустрацию может поранить, другие перенесут подобное более стойко. Но любого клиента может поранить попытка фрустрировать его, если это не было оговорено заранее. И вместо терапевтического опыта, клиент получит терапевтическую травму.

И здесь важно, чтобы контракт отношений предусматривал то, что клиент имеет право давать терапевту обратную связь о том, как он переносит действия и слова терапевта. Не только в случае приятных переживаний, но и в случае тяжелых.

Но, увы, не все клиенты этим правом готовы пользоваться, не все клиенты осознают свою пораненность, не все клиенты способны сказать «меня твои слова обидели».  Поэтому проверять состояние клиента – это обязанность терапевта.

Много можно привести примеров, что было бы полезно контрактировать и для чего. Но важно скорее осознать идею – клиент имеет право решать, готов ли он и хочет ли то, что собирается предложить ему терапевт. И уважать это его право необходимо, как и выражать это уважение.

Разумеется, невозможно, да и неразумным было бы впадать в паранойю и контрактировать каждое слово и движение терапевта.  Важно просто понимать, что клиент – это личность, а не заготовка, из которой терапевт должен сваять что-то дельное. Какая бы эта личность ни была, даже если совсем сложная, она заслуживает того, чтобы с ней считались.

В завершении хочу озвучить скорее второстепенную пользу контрактов в процессе терапии, которая хоть и второстепенна, но все же важна. Давая возможность клиенту решать, чего бы он хотел или не хотел в терапии в конкретный момент, мы тем самым подводим клиента к небольшой рефлексии. К  навыку прислушиваться к себе, к возможности научиться решать, а чего он собственно действительно хочет в тот или иной момент, от людей или от жизни.

Надеюсь, эта краткая статья чуть-чуть выразила мои идеи о контракте и о гуманистичности в работе с клиентами.