Клиент злится на терапевта. Что делать?

Быть искренним

Итак, очень часто в терапии бывают ситуации, когда клиент испытывает по отношению к своему терапевту негативные переживания, например, злость, и каким-либо образом проявляет их, либо говорит напрямую, что злится на него.

Как терапевту вести себя в такой ситуации, чтобы процессы клиента были поддержаны наиболее эффективно и экологично, и клиент продвигался в своем запросе?

Есть мнения некоторых психологов, что терапевту нужно всегда быть искренним с клиентом, потому что любая фальшь все равно чувствуется. И честно сказать клиенту о своих чувствах в ответ, и о злости в том числе, чтобы сохранить искренние и доверительные отношения.

Я согласен с тем, что неискренность в высказываниях терапевта конечно же чувствуется клиентом.

Но вот полезно ли говорить клиенту о своей злости на него? В какой форме и в какой момент? В каких случаях и с какими клиентами это допустимо, а в каких – не будет полезным, или даже может спровоцировать усугубление состояния клиента?

А если не говорить о своих чувствах, то что тогда говорить? Как быть искренним с клиентом и не потерять его доверия?

Что стоит за злостью клиента?

Итак, клиент высказывает терапевту какие-либо претензии, возмущается поведением или словами, или даже внешним видом терапевта, и на вопрос терапевта: «Что с Вами происходит? (Что Вы чувствуете?)» отвечает: «Я на Вас злюсь». Клиент в этот момент переживает сильные эмоции и ощущения, возможно, ему вообще нелегко далось прямое сообщение другому человеку о своей злости, возможно, он это делал первый раз в жизни. В любом случае, клиент захвачен своими душевными процессами, у него много чувств. Он может испытывать еще и стыд, и страх отвержения человеком, которому сейчас доверился. Возможно, клиент находится в ситуации актуализации каких-либо детских травматических переживаний. И в этот момент он поглощен собой, он переполнен, и не способен принять что-то еще извне, услышать и увидеть другого человека, воспринять его чувства, откликнуться на них.

Он нуждается в переработке того, что уже есть у него в душе. Во внимании терапевта к тому, что с ним происходит, что он думает, чувствует, ощущает, в чем нуждается от терапевта, чтобы терапевт увидел и услышал его. Он нуждается в усвоении (ассимиляции) своего нового опыта искреннего сообщения другому человеку о своих чувствах, в расширении опыта осознавания себя.

Когда клиент говорит терапевту – «я злюсь на Вас», нужно понять, что это вообще такое. Что стоит за тем, что клиент называет злостью. Может быть, это отчаяние, может быть, это ощущение привязанности к другому, и страх, что его отвергнут, и тогда легче выразить злость, чем привязанность.

За злостью, как правило, есть потребность, которая сформировалась в ситуации взаимодействия с другим человеком. Не узнав у человека, что именно он называет злостью, что стоит за ней, в чем он нуждается, мы пропускаем целое явление в жизни человека, которое он не осознает.

«Я тоже на Вас злюсь!»

Допустим, терапевт осознанно по каким-то мотивам выбирает сразу же сообщить клиенту о том, что он тоже на него злится. Это новая информация для клиента, поступившая извне, да еще от важного человека. Терапевт переключает внимание клиента на себя, тем самым останавливая текущие процессы клиента. У клиента может появиться много дополнительного контекста вдобавок к тому, что у него было в душе до этого сообщения.

Потому что, например, в его жизни был близкий человек, который на него злился и затем оставил его, либо делал какие-то вещи, от которых клиент страдал. Либо в его опыте выражение злости было выражением любви и близости. Или в его семье не принято было вообще говорить о злости и никто ни с кем не ругался. Поэтому клиент должен как-то обработать в душе поступившую информацию - что это для него значит, как ему реагировать и что будет дальше. И поэтому ему становятся недоступны те процессы, которые были до сообщения терапевта о злости.

У него может появиться вина, стыд, травматик может замереть, впасть в бесчувствие. У пограничного клиента могут быть очень агрессивные реакции по типу «сам дурак», психотик может испугаться, или не заметить вообще, невротик может проигнорировать и сделать вид, что ничего не произошло…

На мой взгляд, выражение терапевта «Я тоже злюсь на Вас» может быть непонятным для клиента, особенно, если оно сказано сразу же после выражения чувств клиентом.

Тем не менее, очень важна искренность терапевта, важны его сообщения о себе, своих мыслях, чувствах, реакциях и т.д.

Что делать?

Я изложу здесь свой взгляд на то, какие могут быть действия терапевта в ситуации злости клиента на него, чтобы сохранялись искренность и доверие, и было достаточно внимания тому, что происходит с клиентом, что стоит за злостью.

Терапевт может спросить клиента: «Что я такого делаю, на что Вы реагируете злостью?» Клиенту это поможет осознать, что злость появилась на какое-то событие, и за ней могут быть другие вещи. Клиент мог отреагировать злостью, например, на то, что терапевт увлекся и говорил что-то свое, а клиент не мог ему сказать об этом. И в своей жизни такой клиент, вероятнее всего, злится, молчит и получает то, в чем он не нуждается. И тогда терапевт говорит: «Оказывается, я увлекся и дал большее значение другому явлению, и Вы молча меня терпеливо ждали, слушали то, что не было для Вас важным». Клиент может осознать, что злость – это переполненная чаша его терпения, и что он нуждается в том, чтобы другой человек узнал что-то важное про него, и что он привык так делать - долго терпеть и ждать, а потом злиться. Тогда есть шанс понять, что ему не стоит так долго ждать, и он может остановить терапевта и сказать ему, что для него сейчас важно, в чем он нуждается, и таким образом, получить новый опыт в его жизни, который он сможет использовать с другими людьми.

Или терапевт может сказать, что он тоже замечает, что что-то происходит, и может описать феноменологию того, что он наблюдает в клиенте на невербальном уровне – изменения в голосе, цвете лица, дыхании и т.д. Можно сказать, например: «Я замечаю, что Вы сейчас задерживаете дыхание и сжимаете руки, и это говорит мне о том, что Вы что-то чувствуете, переживаете». Или: «Я теперь больше понимаю про Вас, Вы стали чуть тише говорить, оказывается, Вы испытываете сильные переживания». И тогда клиент может быть увиден, замечен, признан терапевтом в том, что он переживает что-то, и он может вынести опыт, что все его чувства заметны людям, они проявляются и они уместны и приемлемы. И речь всего лишь обозначает то, что уже видно.

Таким образом, когда клиент говорит – «я злюсь», это означает, что у него происходит масса психических процессов и явлений, это всегда маркер переживаний и сгусток опыта клиента, и задача терапевта – сопровождать клиента в расширении осознавания им текущей ситуации и себя в ней, в осознавании своего опыта, чтобы был шанс сделать что-то по-другому при желании.

Что терапевту сказать про себя?

Что же терапевт может сказать про себя в ответ клиенту, если посчитает нужным это сделать, либо если клиент спрашивает его о чувствах?

Очень нужным навыком для терапевта является способность отслеживать то, что с ним происходит на уровне телесных ощущений, чувств, мыслей, фантазий и т.д., в чем он сам нуждается в данной ситуации с клиентом, что стоит за его чувством злости, например. То есть способность осознавать себя, не потерять себя, не раствориться в клиенте, не подхватить его чувства.

Если терапевт осознает, что ощущает что-то похожее на злость, и способен свободно выбрать свои действия, то он в этот момент присутствует, он в терапевтической позиции, он может рассказать клиенту о том, что в нем происходят какие-то явления, которые могут быть похожи на чувство злости.

И тогда терапевту полезнее рассказать клиенту в феноменологическом ключе то, что с ним происходит, раскрыть подробнее свои ощущения. Например: «Я тоже замечаю про себя кое-что, и могу поделиться, что со мной происходит. Я заметил, что у меня появилось напряжение в руках, тяжесть в груди и внутренняя активность что-то делать, когда Вы сообщили мне о злости. А есть ли у Вас что-то похожее сейчас?» Такой текст поможет клиенту осознать, что с ним происходит на примере другого человека. То есть, терапевт делает самораскрытие, но только с целью помощи клиенту в осознавании того, что с клиентом происходит более глубоко.

Или терапевт может сказать: «У меня возникает ощущение, что другой человек что-то должен мне сейчас сделать или сказать, а у Вас есть что-то похожее?» Клиент может согласиться или нет, и заметить что-то новое про себя. И тогда мы находим интересные нюансы, которые можно обсуждать, и это переходит в интенцию, в движение, в более осознаваемый спектр других чувств…

Если клиент интересуется моими чувствами, то здесь мое мнение таково, что, если и говорить клиенту напрямую о том, что терапевт тоже на него злится, то только с полным раскрытием всей феноменологии терапевта с целью проведения параллели с возможными процессами клиента: «Да, в какой-то момент я разозлился. У меня появились идеи, которые мне самому очень понравились. И я предположил, что они должны были Вам помочь и что Вы им обрадуетесь. Но Вы ответили, что они не имеют для Вас значения. Я почувствовал некоторую отверженность себя вместе с идеями: «Как же так, такие хорошие вещи, я так много думал над этим, и они оказались ненужными». Но я обратил внимание, что Вы не убегаете от меня, а продолжаете диалог, сохраняя вовлеченность и интерес. И тогда злость прошла, потому что я понял, это всего лишь мои идеи, которые были бы полезны, может быть, больше мне, чем Вам, потому что Вы просто другой человек. И Вы отвергли лишь мои идеи, а не меня. И когда я это понял, я вернулся к Вам своим вниманием. Меня успокоило то, что Вы остались со мной рядом, вместе с моими неподходящими для Вас идеями. И я понял, что я нуждался в том, чтобы Вы оставались со мной в диалоге, даже если я делаю что-то неподходящее для Вас и Вы это отвергаете.

Имеет ли для Вас значение то, что я Вам рассказал про себя? А как это в Вашей жизни происходит?»

То, что терапевт говорит в этом примере – это искреннее сообщение, основанное на его жизненном опыте. То есть терапевту знакомо отвержение, но чувства актуализировались именно с этим клиентом, а значит, и клиенту это знакомо на основании параллельности процессов. И тогда сообщение терапевта побуждает клиента узнать больше про себя.

В этом примере я продемонстрировал ситуацию, в которой появляется злость, что с ней можно делать, и как из нее можно выйти – увидеть другого человека, который отличается, но при этом остается рядом и не уходит, чему может научиться впоследствии и клиент.

Но подобного рода высказывания терапевта должны быть только в том случае, если терапевт уверен, что клиент способен и хочет услышать именно его.

«Я совершенно спокоен!»

Еще встречал мнение психологов, что терапевту правильнее всего сказать клиенту о том, что «Все нормально, Вы злитесь, а я спокоен совершенно, со мной ничего не происходит».

Но здесь и появляется та самая неискренность, которая все равно считывается клиентом. Клиент может почувствовать себя ненормальным – «как же так, я же чувствую, когда на меня злятся, или по крайне мере с другим человеком тоже что-то происходит», или «он вообще безразличен ко мне, я один среди множества других клиентов, и ему не так важно, что со мной происходит, он просто получает деньги, а я тут со своими чувствами один». Неловкость, недоговоренность, неясность, и это все потом будет в поле, и будет неосознаваемо. Вроде намерения терапевта хорошие - дать понять клиенту, что он стабилен, не разрушается. С другой стороны, клиент теряет понятие дозволенности, и выносит опыт, что другому можно вывалить все, что угодно, и не спрашивать, каково ему это слышать, другой же все равно не разрушится. Клиент остается без обратной связи.

Часто клиенты спрашивают терапевта, как он относится к выражению ими злости, им бывает стыдно за свои реакции. Но им важно знать, что терапевт не разрушится, не отвергнет и отношения не закончатся от искренности клиента.

Здесь важно показать клиенту, что я как терапевт реагирую, я не бесчувственный человек, что это естественный процесс в отношениях, и что в ситуации злости клиента на меня я при чем, я принимаю участие, я актуализирую какой-то его опыт своими действиями, но эти чувства для меня переносимы.

И важно не просто сказать, что мне переносимо, а показать клиенту свою опору, показать, за счет чего мне переносимо и спокойно. И тогда клиент может задуматься, а за счет чего он может быть спокоен, какие у него могут быть ресурсы, на что он может опираться в таких ситуациях. «Если терапевту спокойно от того, что он хорошо осознает и принимает себя и текущую ситуацию, то тогда может и мне стоит этому у него поучиться?»

Если просто сказать «Я спокоен», значит поставить клиента в ситуацию неизвестности и тревоги, и зачастую еще больше усилить его злость. Потому что тогда клиенту нужно будет «достучаться» до терапевта любым способом. Надо всегда понимать, что терапия – это такая специальная процедура, когда нужно быть готовым сделать любой элемент явным для клиента. Потому что явлений много, и терапевт выбирает, какому явлению дать место, но надо быть готовым показать все, что будет необходимо клиенту. Это дает клиенту стабильность и уменьшает тревожность.

Клиент может сделать вывод, что он расстраивается и сильно переживает потому, что у него недостаточно опоры, знания и понимания себя, что он уделяет много внимания одному явлению, и недостаточно другому, и что за счет более широкого осознавания можно увидеть более целостную картину происходящего. Например, он видит другого злящегося на себя человека и понимает, что его злость может относиться не только к нему напрямую, а что это может быть большей частью проекция на него, или у человека может быть плохое настроение или физическое недомогание, и еще что-либо.

И клиент приобретает опыт, как реагировать на тех людей, которые предъявляют свою агрессию ему, и становится более устойчивым к выражению злости на него от других людей. Поэтому важная задача терапевта – помочь человеку стать более выносливым к тем событиям, которые могут происходить, и этому он может учиться у терапевта, который своим примером показывает, как он реагирует и что ему помогает оставаться спокойным.

Терапевтическая позиция

Бывают ситуации, когда терапевт не способен свободно выбирать – говорить или нет клиенту о своих чувствах, и что вообще говорить, и его просто «несет», он не может не сказать клиенту о себе и о том, что с ним происходит, либо даже переходит в обвинительно-защищающуюся позицию, и тогда он теряет терапевтическую позицию и воспринимает слова клиента слишком лично.

Что же может помочь не потерять равновесие и терапевтическую позицию?

Как я уже писал выше, способность терапевта осознавать себя очень важна для терапевтической позиции. А также лично мне помогает то, что я в принципе ожидаю, что клиент может на меня разозлиться, и я предполагаю, что выражение злости – это попытка сообщить мне что-то очень важное для клиента.

И тогда у меня появляется любопытство, что стоит за этой злостью и как именно я участвовал в ситуации, что у клиента появились такие чувства. Я встречаю злость любопытством, и поэтому для меня это не разрушающее явление: «Я вижу, что-то происходит значимое для Вас сейчас, скажите мне подробнее, я хочу Вас понять».

В заключение хочу сказать о том, что выражение любых чувств терапевтом клиенту является самораскрытием, а самораскрытие – один из главных инструментов гештальт-терапевта, и без него не сложатся доверительные отношения. Но нужно помнить, что, как правило, этот инструмент применяется в целях улучшения осознавания клиентом себя и своей ситуации. А также самораскрытие должно быть уместно - тогда, когда клиент способен услышать терапевта как другого человека, и как-то отозваться на его высказывания, усвоить их, или когда клиент спрашивает терапевта о его чувствах или опыте, тогда это будет полезно для клиента.

А услышать терапевта клиент может только после того, как терапевт услышит клиента, то есть уделит внимание клиенту, как я писал об этом выше.

Тема чувств в терапии, и злости в том числе, очень обширная, я обозначил лишь свой взгляд на то, как лучше терапевту реагировать на выражение злости клиента на него.

Буду рад Вашим вопросам или комментариям.