Работа методом расстановок: психические травмы (часть 1).

РАБОТА МЕТОДОМ РАССТАНОВОК: ПСИХИЧЕСКИЕ ТРАВМЫ.Часть 1. Понятия травмы и травматического расщепления.

      «Психическая травма (определение) – это витальное переживание неравновесия между угрожающими обстоятельствами и индивидуальными возможностями борьбы с ними, сопровождающееся чувством беспомощности и незащищенности и вызывающее длительное потрясение в понимании себя и мира» (Фишер и Ридессер, 1999).

     Травма возникает в ситуациях, в которых человек в силу непреодолимых в тот момент (или вообще) обстоятельств переживает абсолютное бессилие. Кроме бессилия, в травмирующей ситуации может присутствовать сильное чувство страха, достигающее степени смертельного ужаса (например, в ситуациях угрозы жизни, пыток, насилия). Травмирующая ситуация может сопровождаться сильной физической болью и травмами тела. В других случаях травмирующая ситуация может вызывать душевную боль крайней степени (например, в ситуации смерти кого-то из близких людей). Чувство бессилия может сопровождаться чувствами отчаяния и безнадежности. Травмирующие ситуации обладают также свойством непоправимости: смерть нельзя отменить, нельзя отменить некоторые виды телесных увечий, нельзя отменить факт пережитого насилия. В других ситуациях, вроде бы все можно исправить. Например, человек пережил смертельную угрозу, но остался жив и полностью восстановил физическое здоровье. Тем не менее, отменить опыт пережитого бессилия он не может, поэтому любая травма несет в себе элемент непоправимости.

     Травматические ситуации можно классифицировать по их продолжительности:

1) краткосрочное (однократное) событие;

2) длительные или повторяющиеся события.

     Франц Рупперт выделяет 4 вида травм:

1) экзистенциальные травмы (переживание смертельной угрозы, страха смерти);

2) травмы потери (смерть близких, разрывы отношений с близкими людьми, потеря работы, здоровья);

3) травмы отношений (отвержение, физическое и сексуальное насилие со стороны близких людей и людей вообще);

4) системные травмы отношений (тяжелые преступления внутри семейной системы в предыдущих поколениях, которые остаются тайными: убийства, инцест, физическое и сексуальное насилие, в том числе над детьми).

     Франц Рупперт полагает, что травматический опыт вызывает трудноразрешимые внутриличностные конфликты у людей, переживших травму. Причем, эти конфликты касаются глобальных жизненных стратегий.

     Экзистенциальной травме соответствует конфликт между избегающим поведением и душевной и жизненной стойкостью (продолжением активной полноценной жизни).

     Травме потери соответствует конфликт между зацепленностью за прошлое и позволением прошлому минуть (разворотом в будущее, открытостью новым отношениям, работе и т.д.).

     Травме отношений соответствует конфликт между недоверием к миру и людям и доверием и способностью любить.

     Травме системных отношений соответствует конфликт между сохранением тайны и открытым признанием фактов реальности с передачей вины и ответственности тем членам системы, которые совершили преступление.

     Франц Рупперт обозначает эти конфликты как неразрешимые для человека. Я бы здесь сказала несколько по-другому: в каждом из этих конфликтов есть два полюса (позитивный и негативный), и человек после травмы живет, реализуя стратегию негативного полюса этого конфликта, то есть избегает, смотрит в прошлое, не доверяет и не любит, сохраняет тайну, при этом в душе человека остается стремление достичь положительного полюса: активно жить, смотреть в будущее, доверять и любить, видеть правду и реальность.

     Мне самой очень нравится модель Урсулы Франке, которая рассматривает всего две жизненные стратегии: «движение навстречу» и «движение прочь».

   Под движением навстречу понимается обращенность человека к жизни, его интерес и открытость к миру и людям, это движение, направленное на встречу с людьми или объектами, стремление к контакту со всем, что способствует жизни и выживанию. Для физического состояния таких людей характерны расслабленность, подвижность, спонтанные и адекватные ситуациям реакции. Одним словом эта стратегия может быть выражена как «да» этому миру и жизни.

     Под движением прочь понимается любой вид ухода, когда человек внутренне отворачивается и закрывается от мира и людей. На уровне тела присутствует хроническое напряжение. На уровне когнитивных представлений доминируют представления о том, что должно быть, а не о том, как это есть на самом деле. Одним словом эта стратегия может быть выражена через слово «нет».

     Вероятно, любой ребенок рождается с жизнеутверждающей стратегией, которая затем меняется на стратегию «нет» как раз в результате травматизации. При очень ранних (младенческих) травмах человек, вероятно, переживает эту стратегию как очень родственную себе, привычную, он практически не помнит тот короткий промежуток времени, когда его стратегия была жизнеутверждающей. При более поздних травмах, ребенок или взрослый меняет стратегию с жизнеутверждающей на жизнеотвергающую, но при этом может хорошо помнить свой предыдущий опыт.

     С точки зрения терапии, мы получаем вполне ясную, но трудную задачу: восстановление жизнеутверждающей стратегии клиента. Бессилие, страх и боль, которые пережил человек, подвергшись травме, поддерживают избегание. Человек ни в коем случае не хочет пережить эти чувства еще раз. Воспоминания о благополучном периоде жизни, когда человек жил с жизнеутверждающей стратегией, служат сильным мотивирующим фактором, к тому, чтобы отказаться от избегания.

     Могу предположить, в том числе, опираясь на свой личный жизненный опыт, что смена жизненной стратегии может происходить в течение жизни неоднократно. Например, человек пережил сильную травму и какое-то время живет в стратегии «нет», предположим, что в силу разных причин (время, терапевтическая помощь, помощь людей) он преодолевает последствия травмы и возвращается к стратегии «да». Если через какой-то промежуток времени человек вновь переживает какую-то сильную травму, его стратегия вновь поменяется на стратегию «нет».

     Могу предположить также, что если травма произошла в какой-то определенной жизненной сфере, то человек может, сохраняя в целом стратегию «да», в этой отдельной сфере прибегнуть к стратегии «нет». Например, если травма касается потери отношений, человек может говорить «нет» новым отношениям, но по-прежнему говорить «да» профессиональной самореализации.

     Могу предположить, что такие факторы, как возраст травматизации (ранний), сила травмы, длительность травматической ситуации, хронический характер (например, Наташа Кампуш провела в плену у похитителя 8 лет жизни в период с 10 до 18 лет, о чем после освобождения написала книгу), а также количество глубоких травм, выпавших на долю человека в течение его жизни будут делать терапевтическую задачу изменения стратегии в сторону «да» более сложной и длительной.

     Соответственно, более поздний (например, взрослый) возраст травматизации, менее значительная сила травмы, кратковременность травматической ситуации и ее однократность в процессе жизни делают терапевтический прогноз более благоприятным.

     Человек, которому удалось избежать травм в своей личной истории, и человек, который пережил травму (-мы), но сумел вернуться к стратегии «да», - это два совершенно разных человека. Один человек столкнулся только с теплой стороной жизни, а второй несет в себе знание о двух сторонах жизни: о теплой и безопасной и о страшной, угрожающей и беспощадной. Для первого стратегия «да» - это просто что-то естественное, само собой разумеющееся. Для второго возвращение к «да» связано с большим мужеством и смелостью. Первый живет в неведении. Второй ведает, но все равно рискует говорить жизни «да».

     Перейдем теперь к понятию травматического расщепления.

     Франц Рупперт дает определение понятию расщепление личности: расщепление личностной идентичности на части – это крайняя форма проработки травмирующего опыта. В ситуациях, когда травматический опыт невыносим, человек создает еще одну (или несколько) идентичностей, которые не подозревают о существовании друг друга. Таким образом, о пережитой травме и всех сопровождающих ее чувствах знает только одна личность. Согласно другим источникам (Нэнси Мак-Вильямс "Психоаналитическая диагностика") предполагается, что в случае диссоциативного расстройства есть идентичность (субличность) так называемого «хозяина», которая имеет представление и доступ ко всем остальным идентичностям.

     Я полагаю, что к защитному механизму расщепления в качестве реакции на травму прибегает ограниченное количество людей. Факторами, способствующими выбору именно такой защитной реакции, является ранний возраст, тяжесть травмы, длительность нахождения в травмирующей ситуации, многократная повторяемость травматического опыта. В литературе (в частности, Нэнси Мак-Вильямс «Психоаналитическая диагностика») есть упоминания о том, что реакция расщепления, впервые возникнув спонтанно, с годами начинает использоваться жертвами быстро и произвольно.

     Как я уже говорила, далеко не все люди прибегают к расщеплению, попав в ужасную ситуацию. Например, Наташа Кампуш, описывая свой опыт в плену, говорит о найденных ею в тот момент других механизмах. После нескольких лет плена, ее похититель начал становиться все агрессивнее, раздражительнее и непредсказуемее. Похититель начал часто применять физическое насилие и порой почти ежедневно избивал Наташу. Девочка же ежедневно описывала в своем дневнике каждый удар и каждое нанесенное ей повреждение, тем самым оставаясь в полном контакте с реальностью. Вторая вещь, которую делала Наташа – она ежедневно прощала своего мучителя, тем самым отказываясь погружаться в чувство тотального бессилия. В 18 лет она нашла в себе силы сбежать из плена.

     С другой стороны, в основе многих реакций психики, обозначаемых как психологические защитные механизмы, также лежит феномен расщепления. Например, проекция, которая относится к примитивным защитным механизмам, тоже представляет собой отщепление какого-то содержания своей личности и приписывание его внешнему объекту. Когда речь идет об изоляции аффекта, например, человек может сохранять подробные воспоминания о травме, но при этом проявлять видимую бесчувственность, то есть присутствует расщепление между когнитивным и эмоциональным восприятием травматического опыта.

     В литературе термин расщепление также встречается, когда говорят о нарциссическом расстройстве личности: расщепление на грандиозное и ничтожное Я. Есть упоминания термина расщепление в отношении пограничного личностного расстройства: ситуация, когда человек не может переживать других людей в их амбивалентности (как и хорошие, и плохие одновременно, одновременно и привлекающие, и раздражающие) и вынужден расщеплять их, оставляя только одну сторону. Таким образом явления окружающего мира (и люди) делятся на «черное» и «белое», хорошее и плохое.

     Поскольку как психолог в своей работе я не сталкивалась с людьми, у которых произошло травматическое расщепление личности (множественность личности), зато много сталкивалась с людьми, в чьем опыте были травмы (не будет преувеличением сказать, что это каждый первый клиент, а если не каждый первый, то каждый второй), далее в работе я буду писать о принципах работы с клиентами, в чьей жизненной истории были травмы.

Литература:

1. Нэнси Мак-Вильямс «Психоаналитическая диагностика».

2. Франц Рупперт «Травма, связь и семейные расстановки».

3. Урсула Франке «Когда я закрываю глаза, я вижу тебя».

4. Берт Хеллингер «Порядки любви».

5. Наташа Кампуш «3096 дней».