Клинико-философское понимание феномена «ресентимен» (краткое, но ценное видение)

“…бессилие, которое не воздает, - в “доброту”; трусливую подлость – в “смирение”; подчинение тем, кого ненавидят, - в “послушание”. Безобидность слабого, сама трусость, которой у него вдоваль, его попрашайничество, его неизбежная участь быть всегда ожидающим получать здесь слишком ладное наименование – “терпение”, она столь же ладно зовется добродетелью; неумение отмстить за себя называется нежеланием мстить, может быть, даже прощением (“ибо они не ведают, что творят, - только мы ведаем, что они творят!”). Говорят также о “любви к врагам своим” – и потеют при этом”

Ф. Ницше “Генеология морали”

(1 раздел, 14 фрагмент)

  Размышления Ф. Ницше о том, что в структуре христианской морали лежит идея ресентимента, открывает для психотерапевта другое понимание проблематики отношения субъекта как с Другим, так и самим собой.

  Слово «ресентимент» несет в себя французское происхождение, и трудно найти его русскоязычный смысл, чтобы передать прямое его значения в нашем языке. Однако, если совершить интуитивное отчуждение этого слова из его контекстуального содержания и, в последующим, отдать его на феноменологическую огранку, то можно приблизится к его пониманию.

  Первое, что выходит на поверхность во время размышления о том, что есть ресентимент, так это то, что феномен напрямую связан с переживанием, причем последнее в своей глубинной структуре окрашено негативным аффектом. И это негативное переживание вытеснено в «ядро» самости. Так, например, одно из русскоязычных переводов слова «ресентимен» раскрывается в словосочетании – «затаенная злоба» (месть, обида, зависть и т.п.). Безусловно, это всего лишь одна из эпистимологических попыток раскрыть значение слова «ресентимент». При этом она не отражает всю душевную полноту интуитивной сути мысли о ресентименте, которое вкладывал сам философ. Не смотря на это мы можем продолжить движение в понимании того, что есть ресементимент в русскоязычном пространстве.

  «Ядро» негативного аффекта сокрыто от сознания субъекта за счет отрицание такого. И его ростки выходят на поверхность в виде «добродетели», как говорит Ницше. Псевдодобротелель состоит из нитий негативного видения мироокружного, и набрасывает переживание ресентимента на Других, маркирую их как носителей своей (но лучше использовать местоимение «моей») вины. Вина, которая прикрывается страхом совершить поворот оценивающего взгляда с вовне к себя и своему личному бытию. Возможно, в этом месте наших размышлений мы может говорить об так называемом психическом механизме, как проекция, которая неосознанно побуждает ресентиментального субъекта «вкладывать» в Другого фрагменты непринятия своей тревожной и уязвимой самости. Носитель ресентимента являет себя только в отношениях с Другим. Для ресентимента важен и ценен Другой не как автономная фигура и субъект, а как объект для отреагирования «затаенной злобы». Другой выступает в роли «разрядки» и выхода напряжения для ресентиментального субъекта.

  В этом случае мы можем усмотреть диалектическое содержание внутри носителя ресентимента. С одной стороны – негативный аффект, а с другой – «добродетель». Однако дать нравственную оценку «ядру» ресентимента мы не можем – это есть и это факт. Наше внимание больше привлекает пседодобродетель, которая расщипляет субъекта, и склоняет к неподленному существованию. «Добродетель» выступает в иной роли не же ли негативный аффект ресентимента. Сокрытие своего затаенного аффекта превращает слова и жесты субъекта в успокоенную самопонятность, что у него «все хорошо, как у всех». Можно сказать, что именно эта «добродетель» является началом формирования дисфункциональных отношений с Другим. В этом месте для психотерапевта по иному может предстать понимание того, что есть со-зависимые отношения, и как они функционируют с точки зрения идеи ресентимента.

  Попытка феноменологического описания ресентимента не исчерпывается вышеизложенными рассуждениями. Более глубокое и обширное описание того, что есть этот феномен с философской точки зрения можно подчерпнуть в книги М. Шелера «Ресентимент в структуре моралей». В то же время собственные размышления о ресентимента в контексте психотерапевтической практике всегда открыты для критической дискуссии, и другой герменевтической интерпретации. 

  Теперь мне был хотелось перейти к тому, как ресентимент может оформляться в ситуации психотерапевтического кабинета на примере одного из подходов психотерапии.

  Интуиция Ф. Ницше восхищает своей остротой высказываний и хирургической точностью вскрытия сокрытого в экзистенции человека. В своем осуждающем отрывке в адрес христианской морали, который был дан в начале настоящей публикации, мы можем усмотреть стержень такого направления в психотерапии, которое стремиться помочь пациенту решить свою проблему в ограниченные временные сроки. Имя этому виду терапии – краткосрочная психотерапия. А тот способ, который делает «трусливую подлость – в смирение <…>, а ненависть, – в послушание» в психологии называется – рефрейминг содержания.

  Если попробовать распаковать рефрейминг с помощью феноменологического языка, то можно сказать, что происходит изменение мышления субъекта за счет смена его фокуса восприятия в сторону желаемой ценности себя и социальной приемлемости для Других. Мы можем сразу интуитивно почувствовать, что происходит какое-то поверхностное движение в субъективности, которое не затрагивает историчность субъекта.

  Рефрейминг содержания схватывает как бы человека в настоящем и совершает диалектическую надстройку, чтобы субъект обернул свои уязвимым стороны личности ощущением достоинства этих сторон, но с новым смыслообразованием. Такое восприятие может временно внушить веру в свои силы и уверенность в решимости сделать первый шаг в приобретении нового опыта, чтобы запустить процесс изменения в своей жизни. Однако иллюзорность этой силы в своей структуре еще достаточно «слаба» и уязвима, чтобы стать стабильной, и поэтому терапевт стремиться постоянно подкреплять эту иллюзию жестом поддержки. Таким образом, можно сказать, что рефрейминг – это терапевтическая «языковая игра», где каждый игрок на время закрывает глаза на данность переживания уязвимости как парадокса человеческого существования.

  Видимость того, что новое смыслообразование приносит комфорт и удобство его носителю, является нарциссическим самомнением сокрытия от самого себя собственных ограничений, и как результат, происходит аккумулирование напряженного сомнения в праве быть, а не казаться.

  Рефрейминг скрывает от субъекта возможность встретиться со своей подлинностью. Если говорить в терминах аналитической психологии, то теневая сторона личности остается без внимания и, тем самым, процесс индивидуации уязвим для острого переживания экзистенциальной вины. Каким бы «хорошим» не стремился стать пациент в глазах Другим, рефрейминг, как крышка от кастрюли, пытающая удержать давление кипящей воды.

  Субъект не только отворачивается от подлинности, но также отказывается от про-живания человеческой слабости и уязвимости. Именно про-живание дает ощущение интегрированности своей самости. Увидеть то, что вызывает страх и тревогу внутри себя дает настоящую силу встречи с собой.

  Можно сказать, что «ядро» ресентимента, в его ницщеанском понятии, открывает человеку наличие себя в контексте своей историчности. К субъекту приходит понимание своего «места» в автонарративе. Именно в этот момент реализуется реконструкция личного бытия с помощью самоконституирование. При этом данное движение освещается горизонтом новых событий.

  Так, если продолжить свои размышления дальше в исследовании интуиции Ф. Ницше, то приходит ясное понимание о другой стороне процесса рефрейминга для субъекта – эта терапевтическая техника пытается удержать человека в усредненности своего повседневного бытия. Ведь когда мы глубоко задумаемся над этим, то перед нами раскрывается иное понимание этого. А именно, иногда краткосрочные техники в психотерапии являются всего лишь отражением той потребительской среды, в которой пребывает человек, причем время – направлено на конформизм, а не на слышания «голоса» совести, если говорить словами М. Хайдеггера.

  В заключении мне бы хотелось обратить внимание на то, как до появления современной психотерапии, в историко-философской мысли некоторые философы пытались «достучаться» до людей в важности обращения своего внимания вглубь субъективности, и не пытаться схватывать поверхностное довольство быть осколком зеркала своей эпохи. И было бы безрасудно отрицать это богатое наследие и делать вид, что «новое – это хорошо забытое старое» только для того, чтобы удовлетворить свою «добродетель».

  Перспектива вглядывания в идею ресентимента важна для психотерапевта по причине того, что он как и Другие вброшен в исторический контекст без своего желания, и поэтому социальное бытие той эпохи, в которой он есть, без его воления будет актуализировать феномен ресентимента в ситуации психотерапевтического кабинета. Понимание и знание об этом укрепляет психотерапевта в позиции искренности к своим переживаниям и тонкому ощущению динамики интерсубъективной ситуации, в которой есть пациент.